ты сел писать роман про общагу: про меня, про Лёльку, про себя… Придумал нас всех, придумал, чего мы будем делать, пишешь, погружаешься в души и вдруг обнаруживаешь, что эти люди хоть и родились в твоём воображении, но в принципе равноценны тебе, неисчерпаемы до дна, непознаваемы до конца. Чем яснее ты это понимаешь, тем больше предоставляешь им свободы. И наконец они совершенно свободны от тебя, делают чего хотят, а ты лишь записываешь.