АРТУРО

Если твой ровер сломается, думаешь, ты труп?

(Ну да, ты же никогда не ездил тут на ровере).

Ничего подобного.

Сейчас я тебе расскажу.

Между базами всего по несколько десятков ли¹, ну, где-то, может, сотня. Так проще выживать. (Все базы построены в «зелёной зоне», хотя Артуро ещё ни разу не видел на поверхности ничего зелёного). Дороги наезжены, колеи после бурь чистят. Связь работает, всегда можно вызвать подмогу.

Плюс при подготовке к полёту – полгода, на минуточку – его учили справляться с любыми головняками: заблудился, попал в бурю, пробил облегат, сломался ровер, отказал визор. Медицинская подготовка, конечно. Подгрузка на айчи? Естественно, но должна же быть и мышечная память, а она нарабатывается только тренировкой в реале.

Так что Артуро едет к Пии Ти-пе – китайской базе, название которой значит что-то вроде «первый оплот», чувствует лёгкую вибрацию, погружён в ип-ту-той фанк SATURN ROSE, не забывая поглядывать по сторонам, и вполне доволен жизнью (насколько ей можно быть довольным в такой дыре, как эта).

Ровер плетётся по равнине Утопия со скоростью пять км/ч, медленно, но это, во-первых, безопасность, а во-вторых, возможность побыть совсем одному. На базе ты в консервной банке с десятками людей, спишь с несколькими из них в тесном кубрике, и запереться можешь лишь в сортире, да и то ненадолго – сразу начнут деликатно постукивать в переборку.

Прибыл Артуро всего две недели назад, но уже переделал кучу дел – вывел королевских фазанов и павлинов для шейха на арабской базе Алмриш, отработал технологию, разобрался в нюансах местных условий, да ещё заключил несколько новых контрактов, когда остальные базы убедились, что технология рабочая. Артуро ценный специалист – он би-си, биоконструктор. biocreator, можно и так сказать. Их даже на Земле с Луной после Четырёх часов сейчас всего человек тридцать, а на Марсе он так вообще первый.

С Четырьмя часами получилась история, конечно, да. В двадцатом веке все боялись ядерной войны, в двадцать первом бичом стали эпидемии, а в начале двадцать второго китайцы устроили планете Четыре часа. Вроде как ненамеренно, но кто их знает, хотя по ним тоже сильно ударило.

В конце двадцать первого века Китай разработал технологию файин-по – фантомной не-волны. Ты, конечно, знаешь, но я повторю, время есть. Излучатель, смонтированный на темпорально-плазменных кристаллах, работал лишь в невесомости, поэтому китайцы запузырили его в свой космический лифт над Тибетом, и принялись озеленять регион.

Файин-по, «волна-5» или просто «пятёрка», значительно меняла свойства почвы, ускоряла рост растений, увеличивала их приспособляемость, способствовала даже появлению новых микроорганизмов, очищающих загрязнённую почву и воду. «Пятёрка» благотворно влияла на человеческое тело, угнетала патогенную микрофлору, увеличивала продолжительность жизни, приспособляемость, вот это вот всё, короче.

Была, оказывается, ещё и «четвёрка», но об этом до поры никто не знал.

Седьмого мая 2106 года огромный корабль-матка «Лиминь чи фанчо» – «Небесный ковчег зари» с двадцатью шестью тайконавтами и четырнадцатью тысячами эмбрионов стартовал от второго лифта китайцев на Хайнане к Марсу. И тут начались Четыре часа.

Артуро пережил Часы благополучно – они с гендер-партнёршей вдвоём отдыхали на маленьком безлюдном островке у побережья Кауэйраш и, когда началось, Артуро дрых в бунгало после вчерашнего, а Рита с утра пораньше ускакала на пляж. Поэтому, кинувшись искать его, Рита, ослеплённая яростью, свалилась в какую-то яму и не смогла выбраться, только сорвала себе ногти, в бессильной злобе царапая стенки. Артуро же, одержимый жаждой убивать, рыча и брызгая слюной, метался по острову все Четыре часа, поймал лишь какую-то несчастную ящерицу и с наслаждением загрыз её. После окончания волнового удара Артуро с Ритой свалились где были, и проспали мёртвым сном почти сутки.

Что же творилось в это время на континенте (у нас творилось, кстати, почти то же самое, помнишь, мы не раз с тобой говорили)?

Оказалось, почти сразу после старта «Небесного ковчега» на тибетском лифте бабахнуло, и он упал (там была тёмная история с каким-то генералом-маньяком), а «Небесный ковчег» ударил по Земле «четвёркой». Сеть ретрансляторов на орбите была давно готова, накрыло большую часть планеты. Излучение проникало сквозь бетон и свинец, под поверхность на глубину до пятидесяти метров. На детей до начала полового созревания «четвёрка» не действовала и многим, слава Деве Марии, хватило ума убежать или спрятаться.

Во время старта «Небесного ковчега» команда погрузилась в своеобразный анабиоз – дегидросомнию, но борттехник Магда Ли, обойдя систему безопасности, пробралась в отсек с генератором и переключила его в режим «волна-4», перенаправив вектор излучения на Землю. В отличие от «пятёрки», «четвёрка» была страшным оружием – она вызывала в людях (и только в людях) неудержимую агрессию вкупе с желанием убивать. Четыре часа, пока корабельный ИИ не разбудил командира экспедиции полковника Тао и он не снёс Магде Ли голову плазменным резаком во время схватки на обшивке «Ковчега», «четвёрка» поливала Землю смертоносным излучением, а на поверхности и под ней люди расправлялись с родными, друзьями, коллегами и просто случайными встречными.

Сам почти мёртвый (технически он был убит ещё до того, как покончил с Магдой – как слышал Артуро, но у китайцев есть свои секреты) полковник Тао переключил генератор обратно на «волну-5», а затем корабельный ИИ уложил его в реаниматор. Остальная команда ничего не знала до самого подлёта к Марсу.

Жертвы на Земле оказались ужасны.

Десять лет ушло на устранение последствий катастрофы, десять лет земляне отходили от жутких психологических травм, прежде чем всё хоть как-то наладилось. Никто не ожидал такого, ну ты знаешь – никто никогда не ждёт чёрного лебедя.

Ещё пять лет минуло, как люди вернулись на Марс. А китайцы с «Небесного ковчега» всё это время были здесь и, вроде бы, неплохо устроились.

Но вернёмся к Артуро.

Даже сейчас, через пятнадцать лет после Четырёх часов, население Земли составляет всего полтора миллиарда человек. Как с чёрным юморком шутит один знакомый Артуро, «зато перенаселение нам больше не грозит».

ИИ ровера отключён – Артуро не любит, когда за ним шпионят. Весь его обвес – это напылённый при рождении за левое ухо ID-микочип, айчи, дающий право на Сеть и фамильяра, которым, Артуро, конечно, не пользуется (фамильяры сливают твои проделки службам, это известно, но на Южных территориях они необязательны, в отличие от страховой биометрии). Да и в слабенькой марсианской сети от фамильяра не было бы никакого толка, вся инфа и так есть в айчи.

Артуро иногда, забываясь, касается гладкой золотистой поверхности чипа подушечками пальцев, ощущая, как микротоки бегут по микоформам к ганглиям коры.

– Ровер бортовой номер четырнадцать, – оживает интерком, – вы приближаетесь к закрытой зоне. Подтвердите личность пассажира.

Поскольку ИИ ровера спит, Артуро сам идентифицирует себя, сканируя свой ID и отправляя его на проверку быстрыми движениями глаз.

– Синьор Артуро Фрага, добро пожаловать в Первый оплот, – говорит тот же безликий артифицированный голос. – База принимает на себя управление вашим ровером. По прибытии, пожалуйста, оставайтесь в кабине до контакта с персоналом.

Да без проблем, думает Артуро.

Идущий позади арабский ровер сопровождения убеждается, что 14-й заезжает по пандусу в шлюз Пии Ти-пе, разворачивается и катит обратно к подземным куполам базы Алмриш.

Артуро пробудет на Пии Ти-пе несколько солов², меньше, чем на Алмрише, но оплата за эту работу может составить большую часть его командировочных. Почему?

А потому, что здесь у Артуро есть особое дельце.

Если у него, конечно, хватит ума его провернуть.

КСЁНДЗ ЖУГ

Ровер спускается в шлюз. Первый оплот, как и все почти базы и комплексы здесь, стоит на залежах льда, углублён, спрятан под слоем песка и почвы, а где-то и напрямую врезан в базальт – от бурь, от коррозии, от радиации. Первым делом от радиации. Хотя, говорят, «пятёрка» и так отлично защищает.

Первая роллета отсекает бурый свет снаружи, Артуро слышит резкий вздох воздуховодов – шлюз всасывает вездесущую пыль. Вторая роллета уходит вверх, впуская ровер в пустой, залитый белым светом бокс.

На галерее вверху стоит некто в чёрном облегате, напоминающем сутану. Белый визор, белый воротничок.

– Добро пожаловать, синьор Фрага, – опять дребезжит голос из динамика. Напрямую никто не подключается, всё аналоговое, вот же старьё. На Марсе общаются по старинке, берегут трафик – пропускная способность сетей всё ещё невелика. – Следующие двенадцать часов вы проведёте в карантине. Будет произведён досмотр вашего багажа и оборудования. Пожалуйста, следуйте указаниям. По процедурным вопросам обращайтесь к ксёндзу Жуг.

Фигура в чёрном поднимает руку в приветствии. Ксёндз! Артуро запрашивает айчи – это польский священник. Откуда у китайцев польский священник?!

Да и вообще, он рассчитывал на более, скажем так, выраженное гостеприимство. На Алмрише его встречали с куда большей помпой, а тут ни одного официального лица – только, забери его Барон и Йеманжа, какой-то тухлый поляк.

Когда он выбирается из ровера, на галерее уже никого нет.

В карантине скучно, предсказуемо никакого вирта. Каюта довольно просторная, и он здесь один, в отличие от Алмриша с его липкими взглядами: что там делает этот темнокожий верзила? Артуро принимает узи-душ и посвящает несколько часов гендер-игрушкам, которыми совсем не пользовался на Алмрише – у арабов свои представления о приличиях, довольно средневековые. А здесь, даже если за ним подсматривают китайцы или этот польский святоша, ему плевать. Тестостерон требует разрядки, и в конце он весь, от лысой макушки до пят, лоснится от пота.

Сон пролетает быстро.

– Ксёндз Жуг ожидает вас в кают-компании, – квакает интерком. – Следуйте указателям.

Дверь со щелчком отходит: он прошёл карантин и проверку. Артуро переключает облегат в официальный режим: сейчас на нём серый костюм от Гуччи. Пустая станция (да где здесь все?) скрипит и едва слышно потрескивает. Коридор из пожелтевшего от времени пластика совсем короткий.

Ксёндз Жуг стоит у входа в кают-компанию. В помещении облегат не закрывает её голову, в остальном – та же сутана. Русые короткие волосы, серые внимательные глаза, белая кожа, россыпь веснушек на скулах и переносице.

Она протягивает руку и облегаты обмениваются линками.