Цитаты из книги «Тэмуджин. Книга 3»

Потому что он не видит перед собой таких, кто мог бы его осадить и указать ему место. Но ему не годится быть ханом, потому что он глупый и испорченный человек, в голове у него завелись черви жадности и беззакония. Неведомо, в какую бездну он вас всех потащит, если вы поднимете его на ханский трон. Он и так много беды натворил, разве вы не видите? Разве этого не видят и борджигинские нойоны?.. Вы могли бы объединиться с борджигинами и вместе выступить против Таргудая, чтобы утихомирить его, но вы не можете пойти на это, потому что сами запутались и не видите пути перед собой. Среди вас нет настоящего вождя, потому вы и пытаетесь прислониться к каждому, кто покажется вам бугорком на ровном месте… Мне со стороны это хорошо видно. И еще я вижу, что среди ваших юношей есть такие, которые со временем могут стать большими вождями и повести вас в нужную сторону. Время придет, и они вырастут, войдут в силу, и вам придется подчиниться им, и тогда наконец вы заживете спокойно… – В этом месте многие покосились в сторону Тэмуджина и Джамухи, сидевших по правую руку хана, на месте самых почетных нойонов. – Но пока вам нужна моя помощь. Что ж, я вам помогу. Я отправлю к тайчиутскому Таргудаю послов и потребую, чтобы он и думать забыл о ваших керуленских владениях и жил себе с миром, пока живется, на своем месте. Я пригрожу ему, что иначе мы все вместе возьмемся за него и разделим его тайчиутский улус на части, разберем между собой так же, как он хотел разобрать улус джадаранов.

– Мы приехали, не просто чтобы показаться перед вами, – сказал он, – ведь если солнце только покажется из-за туч и снова скроется обратно, тепла от него не будет. Мы приехали, чтобы помочь вам возродить законный порядок в племени. За нашей спиной стоят четыре тумэна моих войск, и этого, думаю, достаточно, чтобы убедить ваших нойонов успокоиться и зажить мирной жизнью. И в вашем роду нужно исправить многие ошибки. Сыну Хара Хадана, – он оценивающе посмотрел на Джамуху, – уже исполнилось тринадцать лет, вон какой багатур вырос, а дядья его, как мне доложили, разграбили, растащили его улус. Так не годится, и это мы исправим…

Видно, неспроста он задержал с походом и все эти дни не терял времени даром, – обдумывал он, – разузнавал все о нынешних кочевьях монголов. А ведь это очень разумно: не торопясь, заранее все разведать – что и как расположено у противника. Есть чему поучиться у такого человека…»

Тэмуджин долго раздумывал об этом случае, с удивлением разбираясь в повадках нового анды. «Один он здесь такой, – гадал он про себя, – или в этом племени все такие и у них не считается зазорным подобное коварство? У нас это подлость и позор, а у них, может быть, это доблесть, ум?.. Наверно, надо мне привыкать к таким людям…»

И весело расхохотался – так, как смеются над малыми детьми. Хоть и не по душе пришлась ему шутка Тогорила, он признал в ней правоту, подумав: «Такая пышная одежда всем будет напоминать, под чьим я покровительством, и мне легче будет разговаривать и с тысячниками, и с родовыми нойонами».

Думая об этом, он вновь возвращался к своему давнему вопросу: почему харачу, черная кость, бывает умным, а нойон, потомок ханов, – глупым? Ведь нойон рожден, чтобы думать, понимать и делать все к лучшему, а с харачу большого ума и не требуется. Услужливость и расторопность Боорчи явно шла от его ума и понимания, что сейчас никак нельзя ему упасть лицом в грязь перед ханом, чтобы тот видел, что монголы знают порядок и закон, – и это высоко оценил Тэмуджин.

Тэмуджина разочаровало это открытие, он даже не хотел ему верить, но другого объяснения происшедшему не было, и выходило одно: хан на самом деле не такой уж и сильный человек, если его недостаточно почитают в собственном доме.

Вспомнились слова, сказанные, как говорили, самим Хабул-ханом своим сыновьям: «Тот, у кого нет порядка в своем доме, не может править улусом». Тэмуджина разочаровало это открытие, он даже не хотел ему верить, но другого объяснения происшедшему не было, и выходило одно: хан на самом деле не такой уж и сильный человек, если его недостаточно почитают в собственном доме.

ханской семье: она была недружна, и власть Тогорила среди родных не была беспрекословной. Ему приходилось принуждать и увещевать даже родного сына, да и жена нехотя исполняла его повеление. «Как же, будучи правителем ханства, которое знают в самых отдаленных землях, можно так распустить своих домочадцев? – пораженно думал он. – Значит, Тогорил недостаточно силен духом, если его не сполна почитают родные?»

ание отцу по закону могут лишить большого пальца на правой руке…»