Генералу даже стало интересно. Что такое они выдумали, что смогут вернуть ему прошлое, пусть даже только в памяти? Опять фокусы с гипнозом, психокодированием, ней… как его? – нейролинг… вистическим программированием? Черт, напридумывали слов, язык сломать можно!

– Если готовы, поднимите правую руку!

Титов поднял, и на него опять навалилась тишина.

В этот момент Семен и Давид вводили управляющую программу и две записи – аудио и видео. Потом проверили контроль состояния пациента. А инструкторы при помощи системы управления готовили зал. Скользили по направляющим манекены – копии человека в полный рост в разных положениях, с оружием и без. Оружие, конечно, учебное, но полностью сохраняющее внешний вид прототипа.

Жалюзи наглухо закрывали окна. На стенах и потолке включались разноцветные светильники. Под потолком и у стен застыли запасные манекены. Они вступят в дело по необходимости.

Все было готово для тренинга. Теперь надо подготовить пациента.

* * *

– Начинаем, – мягко проговорил в наушниках голос Семена. После небольшой паузы он стал наговаривать текст:

– …Полное расслабление… Ощущение покоя и легкости… Ваши мышцы расслабляются… Дыхание ровное, глубокое, медленное… Веки тяжелеют… Руки и ноги теряют опору и повисают в воздухе… Вдоль позвоночника от шеи к пояснице проходит волна мягкого приятного тепла…

Легкая вибрация у висков, видимо, была вызвана работой датчиков. Титов подумал об этом и сразу забыл. Тягучий успокаивающий голос врача заставлял следовать его указаниям. Генерал послушно расслаблялся, парил, уходя в состояние полудремы. Голос шел как бы издалека. Он нашептывал слова и помогал устоять на краю пропасти, не улететь в сон. А вибрация еще какое-то время приятно тревожила виски, руки и ноги, грудь.

– Ваша память расположена на вершине высокой пирамиды. Это огромное хранилище знаний. Вы помните все, что когда-либо выдели, слышали, делали… Это сияющая высота манит вас… притягивает… Вы идете по длинной лестнице вверх, легко и уверено… легко и уверенно… поднимаясь к вершине… Огромный сияющий шар перед вами… Вы протягиваете руку и дотрагиваетесь до него. Вы с легкостью вспоминаете то, что хотели бы увидеть. Ваше детство, юность, молодость… Ваших друзей… ваш дом… улицу… город… Вы видите все как наяву. Это ваша память, и она исправно служит вам, помогая вспомнить то, что вы хотите…

Дом, улица, друзья… Он это видел. Видел мать, отца, младшую сестру… Видел речку и пляж, где они с пацанами играли в салки, а потом ныряли с мостков в воду… Видел директора школы, видел себя на выпускном, на заставе…

Воспоминания бежали перед ним чередой, всплывали такие подробности, о которых он давно забыл. И промах на первых стрельбах, и разбитый нос у танцплощадки, и списанную контрольную в училище. И первую девчонку, поцелованную украдкой в подъезде.

А потом пошли другие воспоминания. Первый бой, отступление, служба в контрразведке. И как только этот пласт памяти встал перед глазами, картинка побежала медленнее, отдельные фрагменты стали четче.

Сшибка в лесу, бой в освобожденном городке, захват первых агентов. Жесткая стычка с дезертирами в тылу дивизии, куда они следовали для проведения дознания. Смерть друга Жорки в сорок втором, в глубоком тылу, почти у самой Москвы. На крохотном железнодорожном разъезде, где стрелочником работал немецкий агент. Эта тварь засела в будке и отстреливалась из двух пистолетов. Был приказ – брать живым! И Жорка пошел первым, через дверь, отвлекая на себя внимание агента и принимая все пули…

Его потом хоронили в закрытом гробу, ибо лица, как такового, не было. Агент выпустил почти два магазина в Жорку и изувечил того до неузнаваемости.

А Титов, тогда старший лейтенант, в ярости отбил ему почки и сломал руку. За что получил строгий выговор, разнос начальства и двое суток ареста.

Агента расстреляли через неделю – он наотрез отказался работать на контрразведку и поносил всех отборным матом.

А еще через неделю Титов, один, на ночных улицах райцентра задержал двух немецких диверсантов. Бой шел всего девять секунд. Диверсанты, видимо, от неожиданности и ураганного натиска невесть откуда взявшегося офицера даже не успели достать оружие. Один только вытащил нож. И тут же его потерял.

Спустя двадцать минут Титов, счастливый, уставший, в перепачканной форме, с располосованным рукавом, сквозь который проступала кровь, сидел в кабинете начальника управления контрразведки фронта и слушал дифирамбы, что пел ему генерал…

Голос в наушниках вдруг исчез, а картинка того боя встала перед глазами. Словно в кино остановили кадр. И тут зазвучал иной голос. Более низкий, жесткий, властный.

А еще зазвучала музыка. Ритмичная, быстрая, тревожная. Заставляющая быстрее работать сердце и чаще вздыматься грудь.

И замелькали перед глазами всполохи. Как взрывы снарядов ночью и просверки трассеров…

– …Ночная улица!.. Неяркий свет луны разгоняет темень!.. Вы идете один по этой улице. Слышите шелест листьев, свист ветра и приглушенный звук шагов!..

Титов слышал и видел все, о чем говорил голос. Внутренняя поверхность забрала вдруг превратилась в экран.

– …Двое незнакомцев в форме выходят к дороге!.. Вы выпрыгиваете из кустов и начинаете бой! Бой!..

И Титов начинает работать!..

Прыжок к ближнему, что стоит вполоборота, держа левую руку в кармане. Удар под колено, захват левой рукой за рукав, рывок на себя, удар правым локтем в шею. Отшаг влево и назад, чтобы закрыться телом от второго. Тот быстро сует руку за пояс и вытаскивает нож.

Титов наносит еще один удар по уже обмякшему противнику, сбрасывает его вбок и уходит дальше влево. В неярком свете луны почему-то довольно отчетливо виден второй противник. Он стоит, разведя ноги пошире, наклонив вперед корпус и держа нож в отведенной правой руке.

«Стойка уркагана, а не бойца», – мелькает в голове.

А тело уже работает само. Шаг вперед, другой, сближение, выманивание. Противник угрожает, пугает, наконец, бьет, без замаха, снизу вверх, метя под пупок.

Отшаг влево и назад, отбив руки с ножом, второй удар по запястью. Противник взвыл, но нож удержал, отступил.

Шаг вперед, выманивание. Второй удар. Уже проще, без хитростей, на силу. Едва не попал! Жесткий отбив, второй, есть перехват!

Правая рука намертво зажала рукав! Тут же следует удар ногой по голени и с размаху локтем по локтевому сгибу руки врага! Хруст, вскрик… теперь выбить нож легче легкого. Загиб руки за спину. Опять хруст, опять вскрик, и обмякшее тело врага. Это Титов перебрал – крутить сломанную руку не стоило. Зато враг взят. Живым!

Как только эпизод был закончен, голос в наушниках зазвучал вновь.

– Ясный солнечный день. Вы идете по лесу. На краю оврага вы видите человека, сидящего спиной к вам. Перед ним рация. Рядом лежит пистолет-пулемет! Человек оборачивается, видит вас и тянет руку к оружию!..

Такое было! В сорок четвертом. Тогда войска НКВД чистили леса от немецких окруженцев и засевших в глуши полицаев.

Титов как-то лично выехал на место, где была засечена точка выхода в эфир незнакомой рации. Группы работали каждая в своем районе, а он с помощником шел к деревне через рощицу. Шел по уже проверенному месту, спокойно, без опаски. И налетел на человека в советской военной форме без погон. Зато с рацией и немецким МП-40.

Когда незнакомец повернул к нему голову и потянул руку к оружию, Титов сработал на автомате. Мгновенно выхватил ТТ, прострелил человеку плечо и прыгнул вперед, вминая его в землю. И крутя головой по сторонам – он мог быть не один.

Он и был не один, второй вылез из оврага через минуту, спешил на выстрелы. Увидев живописную картину, бросил котелок с водой и стал ругаться так, как Титов еще никогда не слышал.

Разобрались в управлении. Незнакомцы – сотрудники НКВД. Вели сеанс связи по сложной радиоигре. Работали под немецких агентов. Титов и начальник управления принесли свои извинения, помогли коллегам. А Титов получил выговор. Последний на войне…

Но это было тогда. А сейчас голос давал установку и требовал действий от Титова. И Титов действовал по обстановке.

Вторая задача, третья, пятая… Врачи отслеживали не только состояние Титова, но и работу его мозга. Работа шла бешеная. Затрачивалось такое количество энергии, такие объемы мозга, уходило такое количество нервных клеток, что пожилой человек, даже просто зрелый, мог и не выдержать. Психологический шок, невроз – самое малое из возможных последствий.

Но Титов держался. Его порог психологического восприятия был на пару порядков выше, чем у обычного человека. Тот, кто прошел войну и остался в уме и здравии, всегда имеет запас прочности.

После десятой задачи пошел этап ввода пациента в состояние критического уровня. Сейчас Титов, накачанный воспоминаниями, проработавший сшибки идеомоторно, должен показать, насколько его мозг вспомнил былой навык. И насколько тело подчинено подсознанию и способно работать в режиме критического напряжения.

– Вы выходите в большой зал!.. Полумрак сменяет яркий свет прожекторов! Внезапно перед вами возникают силуэты противников! Они вооружены! Они готовы напасть! Работайте!!^[3]

Авторами системы «Беланг» разрабатывается идеомоторно-волевой тренинг курса одиночной подготовки бойца для ускорения адаптации военнослужащих и сотрудников к боевым условиям. Никаких сверхъестественных или экстрасенсорных приемов не используется, все вполне научно и просто.

Кресло уже возвращено в исходное положение, и Титов сидит в напряженной позе с немного наклоненным вперед корпусом и полусжатыми кулаками. Давид стоит позади, ждет сигнала. Когда Семен дает отмашку, Давид быстро снимает шлем с головы Титова и повторяет последнее слово установки:

– Работайте!

Титов моргнул и заметил в трех шагах слева от себя рослую фигуру. Человек в камуфляжной форме стоял в боксерской стойке. Генерал скользнул к нему, коротким движением отбил выставленную руку в сторону и ударил ногой в голень. И сразу провел двойку, целя в челюсть и горло. От последнего удара человек упал на пол.

А взгляд уже зацепил вторую фигуру. Справа, рядом с колонной. Полумрак сменился ярким светом, и Титов заметил еще три фигуры. Одна с ножом, остальные с автоматами. Разум еще не успел осознать увиденного, а тело само спряталось от автоматчика за ближнюю фигуру. Работаем!..

Со стороны это выглядело зрелищно. По залу, то быстро, то медленно, то короткими перебежками, то прыжками, перемещался высокий человек в спортивной форме. От шел от манекена к манекену. На каждого тратил несколько секунд. Если манекены стояли группой, работал чуть дольше. Падали искусственные тела, стучало о пол выбитое оружие, шелестел рассекаемый ударами воздух.

Экран пульта управления словно сошел с ума. Показания датчиков зашкаливали за все мыслимые пределы. Конечно, они-то были настроены на организм девяностодвухлетнего старца, пусть и «освеженного» до пятидесяти лет! А по залу летал молодой парень. Прекрасно тренированный, с отменными физическими данными и отличной боевой подготовкой.

По крайней мере мозг и подсознание его были «настроены» на двадцать пять лет. Но самое удивительное – тело уверенно «держало» запредельный для него режим нагрузок. Не рвались мышцы и связки, не вылетали из суставов кости, а сердце исправно гнало по сосудам кровь. И качали адреналин надпочечники.

Потому что мозг и сознание «сказали» телу: «Нам двадцать пять». И организм это принял. Сработала «память» тела, память подсознания. И сейчас организм запустил программу вывода самого себя на указанный возраст.

* * *

Он работал еще минуту. Потом громкий голос сказал «Стоп!». И тут же дал другую команду:

– Ложись!

Он лег. Высоко вздымалась грудь, легкие жадно глотали воздух, руки и ноги еще трясло от избытка адреналина. В голове бухал колокол.

– Выравниваем дыхание!.. Спокойно!.. Дышим!.. Считаем каждый вдох и каждый выдох… И-и… раз!

На «и-и… сто двадцать» сердце перешло на нормальный режим – семьдесят ударов в минуту. Дыхание успокоилось, руки перестали дрожать.

– Дышим… дышим… легко и спокойно… дышим чистым горным воздухом… вдох… выдох… Уходим от всех воспоминаний… забот… тревог… Видим себя на лугу… летним солнечным днем… Мягкая трава, от земли идет тепло. Наступает полное расслабление…

Наступило…

Через полчаса, напичканный пилюлями и инъекциями, Титов уснул в ванне. А организм, получивший супервстряску, и мозг, напоминающий разворошенный муравейник, под воздействием препаратов и облучения, усиленно работали, воссоздавая тот облик и то состояние, которое было показано под влиянием тестирования.

Подведенные к телу, конечностям, к голове подушки вибромассажера мягко обрабатывали мышцы, разгоняя кровь по капиллярам и стимулируя рост мышечных волокон. Специальный раствор, циркулирующий в ванне, массировал кожу, снимая верхний микрослой. А под ним, под влиянием препаратов, вырастал другой. Новый. Сильный. Молодой…

Сейчас за Титовым, кроме Семена, Давида и Михаила, следили еще два врача. Сегодня за восьмью из четырнадцати пациентов, прошедших тестирование, усиленно наблюдали специалисты.

Наступал пиковый, переломный момент лечебного курса. Сегодня те, кто лег в ванну после тестирования, должны были выйти из нее другими людьми. Совсем другими.

Пока они об этом не знали. И одной из задач врачей было сделать так, чтобы, когда ветераны все поняли, их мозги и нервы не вскипели от перенапряжения и неспособности осознать происходящее.

Посему сейчас отдыхающие в ванной проходили еще один курс – психологической устойчивости. И он был не менее важен, чем другие.