МАЛЕНЬКИЕ СКАЗОЧНЫЕ ИСТОРИИ

Кредитная история

Встал Ерошка поутру в декабрьской кромешной темноте, засветил лучину. На полатях сразу же зашевелились мальцы (их у него семеро по лавкам) и тотчас начали приставать с неудобными вопросами:

– Тять, а тять, мамка нам сегодня даст чего-нибудь поесть?

На печи в темноте заворочалась старуха, глотая беззубым ртом воздух: тоже, поди, об этом же спросить хочет…

‒ Поскреби, Федора, по сусекам, – вздохнул Ерошка, обращаясь к растрёпанной спросонья жене и почесал затылок. – Может, ещё чего-нибудь наскребёшь.

– Да вчерась всё соскребла даже со стенок в ларе. Нет боле ничего, – зло ответила та. – У самой уже два дня маковой росинки во рту не бывало.

Задумался Ерошка. До весны далеко, а запас провианта дома закончился, да и денег нет, купить не на что. Горько вздохнул ещё раз и решился: делать нечего, кроме как идти к процентщику Савве, в долг брать.

Одел он драный зипун, нахлабучил рваную шапку-ушанку, прохрипел: «Ждите, чего-нибудь раздобуду!» и шагнул, согнувшись в три погибели, в низкие двери.

В сенцах мороз хватанул, щипнул во все открытые от зипуна и шапки места, а их с учётом дыр было больше, чем закрытых, взбодрил старое натруженное тело и в голову «стукнуло»: «А ведь не даст просто так Савва денег взаймы. Залог потребует».

Остановился Ерошка, опаленный стужей, очень глубоко задумался – до самого спинного мозга. Чугунок взять в залог? В чём тогда еду готовить. Ухват прихватить? Ценности в нём нет никакой, не признает его Савва залогом. Ещё раз вздохнул пуще прежнего Ерошка и взял топор. Нужная в хозяйстве вещь, но как-нибудь перебьёмся!

Шёл, всю дорогу отбивался от мороза, пролазившего во все дыры. Пар от него валил, как от дырявого самовара.

Процентщик Савва жил на другом конце деревни в добротном рубленом доме.

– Здорово, Савва! – войдя во двор, приветствовал Ерошка хозяина, вышедшего ему навстречу.

– Завсегда добрым людям рады! – отвечал Савва, расплываясь в улыбке и поправил накинутую на плечи бобровую шубу. – С чем пожаловал, добрый человек?

– Хочу вот у тебя рубль занять.

– И то дело. Хорошим людям как не помочь?! Людям всегда помогать надо – зачтётся божьей милостью и на этом, и на том свете. Что, совсем туго стало жить?

– Нужда такая, Савва, что хоть ложись да помирай! Одно только ты – спасение. Одолжи рубль до лета. Урожай новый будет – сполна отдам. Дашь рубль-то?

– Да как не дать. Дать-то дам. Но рискованное это дело. Надо тебе что-то в залог оставить, а то ведь и обмануть можешь ненароком.

– Вот топор. Пойдёт?

– А почему – нет? Без топора в хозяйстве, как без рук. Хочешь – не хочешь, а за ним придёшь. Ценная вещь.

Савва взял топор, отнёс его в кладовую, сходил домой и вынес один рубль.

– На вот. Летом два отдашь.

«Два?!» – вздрогнул Ерошка, открыл уж было рот возразить, но понял, что торговаться бесполезно, а семью как бы там ни было кормить надо. Не умирать же с голоду? Начни возражать – он и три запросит. Махнул рукой молча, нахмурился и забрал рубль. Сгорбился ещё больше и пошёл вон со двора.

– Эй! – крикнул ему вдогонку процентщик Савва. – А ведь трудно тебе будет сразу два-то рубля отдать летом.

– Трудно, – мрачно подтвердил Ерошка, оборачиваясь. И тут вдруг промелькнула в голове неожиданная радость: процентщик скосить хочет долг! Так хорошо стало на душе, как в детстве, когда матушка ласково погладит по макушке. В душе потеплело.

– Так ты отдавай в рассрочку: один сейчас, а второй летом, – заботливо предложил Савва.

«А и то верно! – подумал Ерошка. – Хоть и паразит этот процентщик, а умный всё-таки, мерзавец. Толково иной раз подсказывает!»

Отдал Ерошка ему рубль и заторопился домой. А то уж мороз прямо-таки покусывает. И только во дворе собственного дома, когда отряхивал от снега пимы, закралось в него сомнение.

«Как же так, – подумал он, пошарив по карманам. – Денег домой не принёс, их как не было, так и нет. Топор был, и его не стало. Да ещё и рубль остался должен… Вот дела! Не липнут деньги к мозолистым рукам!»

Разница взглядов

Бабушка Даша, насадив на самый кончик носа большие очки, вязала внуку носочки, сидя в кресле в гостиной. Она то морщилась, отдаляя спицы на расстояние вытянутых рук, пытаясь разглядеть стежки, то обеспокоено посматривала на внука, первоклассника Ванюшу, который тут же в комнате не знал куда выплеснуть бьющую ключом энергию.

‒ Не балуй, ‒ наконец не вытерпела она, когда Ванюша схватил кошку за хвост. ‒ Будешь безобразничать, отец с матерью придут, устроят тебе головомойку. Садись лучше за уроки.

‒ Не люблю я уроки учить! ‒ искренне ответил мальчик и пошевелил правой рукой торчащие в разные стороны волосы на голове. ‒ Скучно!

‒ Всё-то тебе скучно, ‒ вздохнула бабушка Даша. ‒ А как же ты хочешь жизнь прожить?

‒ Весело! ‒ откровенно ответил Ванюша.

Он замер на мгновение, подтянул тоненькими ручонками штаны и в задумчивости спросил:

‒ Бабушка, а тебе не скучно вязать?

‒ Скучно, внучек, ох как скучно!

‒ А зачем ты вяжешь?

‒ Ну как же… чтобы тебе тепло было. В жизни, Ванюша, приходится делать много скучных дел.

‒ А я, когда вырасту, скучных дел делать не буду! ‒ твердо заявил внук.

‒ И что же ты будешь делать?

‒ Я буду жить отдельно от родителей, целый день гулять во дворе, а ночью играть на компьютере. А скучные занятия ‒ умываться по утрам, чистить зубы, заправлять постель, убирать в квартире, ходить в школу, спать по ночам ‒ я делать не буду. Зачем делать то, что скучно?! Жить надо весело!

‒ Я погляжу, ты и так весело живёшь.

‒ А когда вырасту, заживу еще веселей!

‒ Ох, ‒ вздохнула бабушка Даша и подумала: «Наверное нам, старикам, оттого и живется грустно и скучно, что приходиться столько лет умываться по утрам, чистить зубы, заправлять постель, вязать носки, готовить обед, мыть посуду, убирать в доме. Поэтому и теплеет на душе, когда смотришь на внуков, как на свою несбывшуюся мечту. Они абсолютно уверены, что счастье обязательно ждет их в будущем, надо лишь перестать чистить зубы и ходить в школу. И тогда будешь всю жизнь парить в небе, ничего не делая, и восторженно смотреть на мир, спускаясь лишь в места полные наслаждений.»

Бабушка Даша отложила вязание на журнальный столик и, еще раз вздохнув, насильно усадила внука учить уроки.

‒ Давай-ка, трудись, пока не вырос, ‒ приговаривала она. ‒ Вот когда вырастешь, тогда и будешь жить в свое удовольствие.

Она, так и не повзрослевшая до тех лет, когда живут в свое удовольствие, верила, что безмятежной жизни, как и загробной, не бывает, а счастливый Ванюша об этом еще не догадывался. Оказывается, надо до последнего дыхания верить в то, что неосуществимо, и будешь счастлив. Между безмятежным и обязательным проходит граница детства и зрелости. Мы переступаем её, когда слово «хочу» заменяется словом «надо».

Сказка про людоедов

Взлетела Баба-Яга на новейшей метле последнего поколения и обрадовалась. Включишь форсаж – такая неимоверная скорость, что глазом не успеешь моргнуть, словечко зловредное выкрикнуть, как уже на другом конце Земли.

Раньше когда-то, лет 200 назад летала она на ветряной тяге, потом к метле приделали пропеллер, а вот вчера сгоняла она в сервис и поставили ей реактивный двигатель. Вот это да! Дух захватывает!

Взвизгнула Баба-Яга от восторга и нажала на гашетку до отказа. Так понесло, что не только уши заложило…

С испуга выпустила согбенная из рук метлу и плюхнулась где-то на другом краю света. Огляделась. Скалы кругом, кипарисы, лианы, шум прибрежных волн… Похоже на необитаемый остров.

Ощупала себя: ноги целы, руки целы. Не успела обрадоваться, слышит воинственный вопль. Глядит: бегут к ней со всех сторон дикари в набедренных повязках с деревянными копьями. Так размалёваны, что не будь она Бабой-Ягой, умерла бы со страха.

Подбежали – тычат в неё копьями. Один говорит (она по губам любую речь читала):

– Здесь её и съедим!

А другой, видимо старший, раскрашенный страшнее всех, возразил:

– Здесь не получится. Ты посмотри на неё. Сухая, аж зубы сводит. Такую без соли не съешь! Придётся на стан тащить.

Испугалась Баба-Яга не на шутку. Свистнула что есть мочи, метлу призывая к себе, да не успела вскочить на неё – отобрали.

– На ней, – закричали, – и поджарим!

Схватили пленённую за уцелевшие ноги и руки и потащили вглубь острова. Стонет она и думает: «Вот что значит не верить ни в бога, ни в чёрта! Эти недоумки-дикари и не охнут, съедят без хлеба и в зубах не поковыряют!» и между грустными мыслями подрыгивает то рукой, то ногой, проверяет, крепко ли держат, да, полузакрыв глаза, теряется в догадках: долго ли мучить будут и куда тащат?

Оказалось, к вождю.

Здоровенный дикарь сидит на каменном троне, упитанный и высокомерный, нагло на всех смотрит. В одной руке ‒ копье резьбой украшенное, второй рукой ‒ в носу пальцем ковыряет для авторитета. Разрисован страшнее всех, живого места на теле нет, на шее ожерелье из костей, а на голове перья невообразимой красоты. Молчит, губы толстые выпятил.

– Что с ней делать? – спрашивает народ, обступив трон. – Жарить будем на углях или сырую съедим?

– Зачем же меня есть? Я мирная бабушка, – пропищала Баба-Яга и почесала пятку, куда ушла её душа. – Я вам не враг!

– Ничего ты не понимаешь, глупая старуха. Мы – воины, а кто с нами воюет и спорит – наши враги! Когда наступает период войн, посланный великим повелителем Ракной, мы воюем. Одни, чтобы умереть, другие, чтобы насытиться. Нет ничего вкуснее поверженного противника. На войне наши духи дают нам силы победить самое главное лишение в жизни – голод.

Баба-Яга поняла, что, если её съедят, никакая живая вода не поможет. То, что от неё останется, не оживить. Они убивают и едят себе подобных! Дикость какая!

– Какой ужас! – закричала она. – Ох, и глупые вы люди! Вы не знаете, что жизнь на земле сейчас другая пошла. В наши дни повсюду прогресс: даже метлы стали сверхзвуковые. На земле столько еды, что даже чертям хватает. Зачем же воевать?! Зачем же есть друг друга?! Неужели нельзя поле распахать, посадить зерна? Развести овец?.. А убивать и съедать себе подобных… Какой ужас!

– Очень глупая баба, – сказал вожак широким мясистым ртом. – И откуда такие являются?!

– Оттуда! – выдохнули дикари и все как один посмотрели на небо.

– С Большой земли? А там разве не воюют?

– Воюют… – честно ответила Баба-Яга со вздохом. – Так воюют, что и сам дьявол им не указ.

– А зачем?

– Не знаю, – растерялась пленица. – Никто не знает. Не Бог, не сатана… И еда вроде бы есть, и земли всем хватает… Но людей не едят.

– Побеждённых – выбрасывают?!! – Вождь подскочил от удивления на троне, выкатил глаза и извиняющимся взглядом посмотрел на вырубленного из дерева идола Ракну, стоящего неподалеку от трона.

Бабе-Яге показалось, что божок даже хлопнул растеряно ресницами ему в ответ.