Новая книга Александры Николаенко «Светофор, шушера и другие граждане» - сборник рассказов. Герои этого сборника – кассирши и инженеры, плитоукладчики и лаборанты, пенсионеры и маленькие дети. Обыкновенные люди, как сказал бы Воланд. Продолжение этой фразы известно всем, но Николаенко находит, что возразить:
Не знаем, может быть, кого-то и испортил квартирный вопрос. Нас же он нисколько не испортил, а только напротив – закалил.
Слабые гибнут – сильные выживают. То есть, сильные духом выживают из квадратных метров слабых (без регистрации и прописки).
Теснят их на дальние позиции; за холодильники и кухонные углы. Указывают им их место под лампочкой. И их хилые возможности, по сравнению с их потребностями.
(Рассказ «Жизнь».)
Едва ли эта книга, в которой затрагивается вопрос взаимоотношений человека и нечистой силы, смогла бы обойтись без отсылок к Булгакову. И речь идёт не только о переиначенных цитатах: среди множества героев есть и настоящий Мастер – великий художник, носящий, впрочем, маску обывателя:
Один маленький человечек, Виктор Иванович Шёпотов, с грустными щеками и такой начищенной лысинкой, что в ней отражались лампочки, преподавал в Строгановском художественном училище рисовальные курсы.
Шепотов был похож на старый пиджак, криво висящий на узких плечиках, и любую одежду умел носить так, точно в ней никого не было.
Так начинается рассказ «Пиджак». Всего два предложения, но видны как на ладони и герой, и фирменный стиль Николаенко: лёгкий юмор, за которым прячется грусть, а иногда – и подлинный трагизм.
Трагизм обыденности – именно в её обыденности. Обыкновенные люди живут обыкновенной жизнью. Любят, ненавидят, ходят на работу, строят друг другу козни, мечтают однажды найти миллион, бросают мужей и жён, делают аборты, совершают самоубийства или умирают естественной смертью. Всё это так… обыкновенно. Как у всех. Ведь наверняка это чей-то злой умысел! И действительно, почти всегда где-то рядом с персонажами Николаенко шныряют тёмные силы. Не сам вседержитель ада – едва ли он до такого снизойдёт – а самые мелкие из его подручных, черти с рожками, пятачками и копытцами. Образ, близкий к фольклорному: в русских народных сказках простодушному Чёрту часто доставалось от хитрого Мужика, эту традицию продолжили пушкинский Балда и гоголевский Вакула. Николаенко настроена не столь оптимистично: она напоминает нам о том, что современный человек слаб. Гораздо слабее фольклорных героев и уж точно слабее чёрта. Тем более, что «…черти не занимаются рукоприкладством. Зачем, если знать, что и когда сказать человеку? Никаких банановых шкурок не нужно. Некоторые слова опасней банановой кожуры…» Это из рассказа «Первое мая», который заканчивается самоубийством героини. Человеку нужно очень мало, чтобы решиться на такой шаг – иногда хватает лишь правды, сказанной в лицо. Этому же посвящён и рассказ с названием «Правда».
Гибелью героя заканчиваются многие рассказы, хотя правильнее назвать их притчами, а у хорошей притчи не всегда бывает счастливый финал. Особенно если автор не игнорирует тот простой факт, что человек смертен. Страх перед смертью объединяет всех, это одно из самых сильных и искренних чувств, доступных человеку, неважно – великому или не очень. Со смертью связан и один из величайших парадоксов нашей культуры: говорить о ней считается чуть ли не неприличным, хотя она везде, и сталкиваются с ней зачастую в самом раннем возрасте. Об этом первом столкновении – рассказ «Чайник»: мальчик откапывает труп любимого пса, искренне надеясь, что тот оживёт. Смелость выбранной темы соседствует с изяществом, с которым эта тема воплотилась в художественном тексте.
Рассказ о смерти человека всегда найдёт отклик в читательском сердце, а о смерти домашнего любимца – тем более. Но Николаенко удаётся гораздо большее: в рассказе «30 сребреников» ей удаётся внушить симпатию к помойной крысе. Хотя и крыса, конечно, непростая, но рассказ скорее не о ней, а о том, как легко человек идёт на предательство и убийство, что очень часто – одно и то же. Главный герой рассказа «Гроб» предаёт свою мать и, фактически, убивает. Расплата неизбежна – впрочем, мёртвым уже всё равно.
Иногда автору хватает всего нескольких предложений, чтобы создать законченное произведение на тему смерти: таковы пронзительные миниатюры «Жизнь Ивана Петровича», «Му-му», «Очередь», «Бездонное озеро»: «В последний день своей жизни Иван Петрович Хвостиков умер. Иван Петрович надеялся, что у него в этом смысле выйдет не как у других. Но из этого ничего, как водится, не получилось…»
А можно ли сделать, чтобы было не как у других? Обмануть смерть хотя бы на время? Для Александры Николаенко ответ очевиден: ответ вечному «memento mori» – столь же вечное «all you need is love». В рассказе «Когда деревья станут большими» мальчика Васю Птичкина, выпавшего из окна не то во сне, не то наяву, спасает материнская любовь, принявшая облик яблони в белом цвету. Героям других рассказов приходят на помощь погибшая жена или ещё не родившийся сын.
Любовь сильнее смерти, а старости – тем более (рассказ «Вечная молодость»). Любовь способна на множество чудес: герой рассказа «Письмо» с возвышенно-поэтическим именем-отчеством Александр Сергеевич и забавной фамилией Пташкин пишет сам себе послания от лица любимой девушки, которая даже не помнит о его существовании… или всё-таки помнит?
Кстати, об именах героев. Авторский приём весьма любопытен: фамилия персонажа является частью его образа, а иногда и создаёт образ как таковой: Загребяка, Одинокая, Незаменимый, Нагоняйкин. С одной стороны, это вызывает у читателя улыбку, но с другой, в этом заключается и элемент всё той же притчевости: автор рассказывает историю, используя минимум средств, и этот лаконизм несёт в себе особую поэтичность.
Сами по себе рассказы также не особенно большие: от двух-трёх абзацев до нескольких страниц. За их внешней простотой скрывается глубина, а благодаря узнаваемому стилю и общему настроению сборник этот воспринимается скорее как роман в рассказах. И о каких бы грустных вещах ни писала автор, сквозь печаль всё равно пробивается улыбка и проза превращается в белый стих:
А старушка опять улыбалась, и шла с фонариком по весенней улице.
В валенках.
Хотя сегодня весна.
Мимо забора Всесвятского.
И улыбалась.
Все улыбались.
Нет, ну, правда.
Все.
А с неба лился колокольный звон.