Глава 1

– Ну что ж, если ко мне нет вопросов по текущим делам, на этом закончим.

Виктор Алексеевич Гордеев, которого подчиненные за глаза любовно называли Колобком, проводил свое последнее оперативное совещание в должности начальника отдела по тяжким насильственным преступлениям. С этого дня он назначен на вышестоящую должность в Министерстве внутренних дел. И с этого же дня у его подчиненных будет новый начальник.

Новый тоже был здесь, присутствовал на совещании с самого начала, вроде как в дело входил, хозяйство принимал. «Интересно, – думала Настя Каменская, – он хотя бы приблизительно представляет себе, до какой степени его здесь не хотят?» Вновь назначенный начальник отдела, судя по всему, не представлял себе этого, потому что оглядывал присутствующих с дружелюбной улыбкой, в которой мелькало даже что-то покровительственное. Дескать, я понимаю, ребята, каково вам было под этим толстым стариком, но со мной все будет по-другому, не беспокойтесь.

Ни самой Насте, ни ее коллегам «по-другому» не хотелось. Но они понимали, что изменить ситуацию не могут, поэтому придется менять отношение к происходящему. Да, не очень-то радостно начинался новый год.

– Теперь я представлю вам сотрудников, – сказал полковник Гордеев. – Подполковник Жерехов Павел Васильевич, заместитель начальника отдела.

Невысокий сутулый Жерехов привстал со своего места и изобразил условный приветственный кивок. Его лицо, покрытое ранними морщинами, не выражало ничего, кроме усталости и безразличия. Но все сотрудники отдела знали, что за этим показным безразличием кроется почти физическая боль. Гордеев всегда был для него больше, чем просто начальником.

– Старший оперуполномоченный майор Коротков Юрий Викторович. Любит работать с раннего утра и до позднего вечера, а также в праздники и выходные дни.

Это было правдой. Дома у Короткова царил кромешный ад, и он старался бывать там как можно меньше.

– Старший оперуполномоченный майор Селуянов Николай Михайлович. Самый лучший топограф в МУРе, очень хорошо знает город, все улицы, переулки, тупики и проезды. Полтора месяца назад попал в автоаварию, поэтому еще некоторое время будет прихрамывать. Прошу вас дать ему возможность полностью восстановиться и некоторое время не посылать на задания, требующие физических перегрузок. Старший оперуполномоченный майор Каменская Анастасия Павловна. Рекомендую использовать ее на аналитической работе. Для меня она ежемесячно готовила справки об оперативной обстановке в Москве. Хотелось бы надеяться, что после моего ухода эта практика не будет прекращена. Оперуполномоченный капитан Лесников Игорь Валентинович… Оперуполномоченный капитан Доценко Михаил Александрович…

Гордеев представлял сотрудников, говоря о каждом несколько слов, так сказать, в порядке информации. Все по очереди вставали, некоторые ухитрялись даже делать при этом приветливое лицо, но в основной своей массе народ притворной вежливостью себя не затруднял. Колобка все любили и его уход переживали болезненно. Новый руководитель был в их глазах изначально плох уже тем, что не был Гордеевым. А ведь у него наверняка есть и другие недостатки…

После совещания все разошлись по кабинетам, и уже минут через двадцать в здании на Петровке, 38 не осталось почти никого из сотрудников отдела. Работы было, как обычно, много: за четыре дня новогодних праздников печальный обычай лишать жизни тех, кто по каким-то причинам не нравится или мешает, не исчез, и даже наоборот, как водится, активизировался под влиянием алкоголя. Особенно тревожило появление в Москве очередного маньяка. Об этом красноречиво свидетельствовали семь трупов, обнаруженных в разных концах Москвы. Семь человек были задушены совершенно одинаковым способом: преступник нападал сзади, обхватывал руками шею жертвы, слегка придушивал, нажимая на сонную артерию и перекрывая доступ кислорода в мозг, потом снимал с потерявшей сознание жертвы шарф или платок и душил, на этот раз до конца. Четверо мужчин и три женщины, ничем друг с другом не связанные – ни знакомством, ни деятельностью в одной и той же сфере бизнеса. Возраст потерпевших – от двадцати семи до сорока девяти лет. Время совершения преступления – после двадцати трех часов. Место – подъезды домов. Обычно такие дела Гордеев поручал Насте Каменской, в них требовался тщательный и глубокий анализ, потому что, как показывает практика, никаким другим способом маньяка не найдешь. Сегодня Колобок, словно «забыв», что уже не руководит отделом, поручил заниматься этими убийствами Насте, Селуянову и Мише Доценко. Новый начальник во время совещания ничего не сказал, но это не означало, что он не отменит решение Гордеева. Теперь он хозяин в своей вотчине, и плевать он хотел на указания своего предшественника.

Хлопнула дверь, в кабинет к Насте влетел Юра Коротков. Не говоря ни слова, он схватил со стола ключи, запер дверь изнутри и только после этого уселся напротив Насти, подтащив к ее столу свободный стул.

– Ты чего? – удивилась она.

– Ш-ш-ш, – Коротков прижал к губам палец. – Шепотом, пожалуйста. Новый барин отправился обходить владения. Народ разбежался, только мы с тобой остались. Сделаем вид, что нас тоже нет. А то прицепится с разговорами… Ну его.

Настя молча пожала плечами и взяла сигарету. Она не была сторонницей откладывания неприятных моментов. Если уж их нельзя избежать, так лучше сразу отмучиться. Еще в университете при всем паническом страхе перед экзаменами она всегда шла сдавать в первой же группе. Только однажды она не вошла в аудиторию с первой пятеркой сдающих. Это был экзамен по международному праву. Принимала его дама-профессор, которую все боялись как огня, потому что было доподлинно известно, что она старая дева и люто ненавидит всех девушек-студенток, особенно хорошеньких или дорого одетых. Заодно ее неприязнь распространялась и на юношей, ибо они, как известно, предпочитают ухаживать именно за хорошенькими или дорого одетыми. Короче, пятерок она не ставила никому, а шанс получить четверку был только у самых замухрышистых. Всем остальным светили тройки и пары. Реальный уровень знаний в расчет не принимался. Настя тогда стояла в коридоре, пытаясь оттянуть момент неизбежной казни, но когда из аудитории стали постепенно выходить те, кто уже сдал экзамен, она подумала: «У них уже все позади. Счастливые! А я стою и терзаюсь неизвестностью. Нет, лучше уж сразу…»

– Если барин хочет познакомиться с крепостными поближе, он все равно это сделает, – тихонько сказала она. – Нам не увернуться.

Снаружи послышались шаги, кто-то сильно толкнул дверь, потом подергал ручку. Настя и Коротков замерли. Через несколько мгновений раздался затейливый стук. Так обычно стучали сотрудники, которые знали о Настиной привычке запираться в кабинете, чтобы спокойно поработать. Юра сделал предостерегающий жест: не открывай, это наверняка начальник, а не кто-то из своих. Человек за дверью еще некоторое время постоял, потом ушел.

– Юрка, это глупо, – прошептала Настя. – Ну что мы как дети, в самом деле! Пусть бы уже зашел и сказал все, что хочет.

– Настроения нет с ним общаться, – буркнул Коротков. – Ты слышала об убийстве Вавилова?

– Слышала. Им региональное управление занимается, как раз то, где он раньше работал. Сколько он на пенсии?

– Месяца три примерно. И чего ему, дураку, не работалось? Ушел в банковский бизнес – и вот результат. А моя Лялька всю плешь мне проела, чтобы я увольнялся и начал зарабатывать человеческие деньги. Ей все кажется, что как только я сниму погоны, так сразу начну приносить домой какие-то немереные доллары. А то, что я после этого трех месяцев могу не прожить, ее почему-то не волнует.

– Не надо так, Юра. Просто она этого не понимает. Она же видит вокруг себя живых, хорошо обеспеченных людей, откуда ей знать, как часто они умирают не своей смертью. Это мы с тобой на трупах каждый день сидим, а у нее взгляд другой. Не придирайся к ней. Кстати, надо бы Владику Стасову позвонить, сказать про Вавилова, они же когда-то вместе работали. Стасов наверняка захочет пойти на похороны.

– А давай напросимся к нему в гости. Там, говорят, знатную выпечку дают, – предложил Коротков.

– Говорят, – усмехнулась Настя. – А еще говорят, что там и без нас не повернуться. Трое взрослых и Лилька в придачу, у нее сейчас каникулы в школе, и она целыми днями торчит рядом с обожаемыми тетей Таней и тетей Ирой.

– Ну, где четверо, там и мы с тобой поместимся. Тихо, кажется, опять шаги.

Юра не ошибся, по коридору действительно кто-то шел и снова остановился рядом с дверью. Дернулась ручка, потом раздался требовательный стук.

– Анастасия Павловна, откройте, пожалуйста.

Коротков отрицательно покачал головой, но Настя резко встала, нарочито громко стукнула дверцей сейфа и повернула ключи в дверном замке. На пороге возник новый начальник Владимир Борисович Мельник.

– Запираетесь от начальства? – спросил он, впрочем, довольно беззлобно.

– От посторонних, – коротко ответила Настя. – Мы смотрели материалы разработок. Сами знаете, по инструкции о соблюдении режима секретности…

– Да-да, конечно, – перебил ее Мельник. – Извините, что помешал. Но раз уж вы все равно меня впустили, давайте-ка поговорим о вашей аналитической работе. Я могу посмотреть справки, которые вы готовили для Гордеева?

Настя молча открыла сейф и достала толстую папку с экземплярами справок.

– Здесь материалы за два последних года. Если вам нужны более ранние справки, я достану. Они в другой папке.

– Пока не нужно, благодарю вас. Я для начала познакомлюсь с этими. Ну-ка скажите мне навскидку, много непойманных душегубов по Москве гуляет?

– Сотни три примерно.

– Что ж вы так? Непорядок, – попытался пошутить начальник.

– Извините. Как можем, – сухо ответила Настя.

У нее не было настроения шутить, тем более с Барином (получалось, что прозвище для нового шефа родилось в первый же день и имело все шансы на успешное закрепление в рядах сотрудников). Владимир Борисович, однако, показал себя человеком чутким и достаточно тонким и педалировать легкий тон беседы не стал.

– Я понимаю, вам трудно расставаться с Виктором Алексеевичем, – неожиданно тепло произнес он, – и мне какое-то время придется сталкиваться с вашим неприятием. Я не в обиде, сам бывал в вашем положении, и неоднократно. Как вы считаете, уместно ли мне будет присоединиться к вам сегодня вечером? Виктор Алексеевич меня пригласил, но мне кажется, что я там буду лишним. В то же время пренебрегать приглашением некрасиво. Что вы мне посоветуете?

Настя не сумела скрыть удивления. Оказывается, Барину не чуждо чувство такта и меры! Действительно, Гордеев пригласил сегодня весь отдел к себе домой на «проводы». И Мельник был в числе приглашенных. С точки зрения тактики вхождения в должность это было грамотно: есть возможность сразу познакомиться со всеми новыми сотрудниками. И в то же время опасно с точки зрения выстраивания иерархических отношений: не должен новый начальник в первый же день пить с подчиненными. Эдак и до панибратства недалеко. Виктор Алексеевич устроил своему преемнику простенький экзамен. Примешь приглашение, поучаствуешь в совместной с подчиненными пьянке и допустишь оплошность – значит, дурак, легких путей ищешь. Не примешь, побоишься – значит, предусмотрительный, но трусливый. Придешь, выпьешь вместе со всеми, но сумеешь сохранить дистанцию – значит, годишься. Мельник, похоже, был в своих силах не уверен и искал в двоих случайно подвернувшихся подчиненных моральную поддержку.

– Пренебрегать приглашением нельзя, тут вы правы, – с плохо скрываемым злорадством произнес Коротков. – Тем более народ может подумать, что вы пить не умеете, рюмку не держите, и ваши акции сразу упадут. Виктор Алексеевич дает вам шанс проявить себя и завоевать наше уважение.

– Ну что ж, – усмехнулся Барин, – коль вы так вопрос ставите, то я, конечно, приду. Хотел деликатность проявить, я ведь понимаю, что я для вас чужой, которого не хочется видеть в узком кругу. Но если вы вместо теплого прощания с начальником собираетесь устроить мне смотрины, то уклоняться я не вправе. Задания вы все утром получили, так что прошу к шести часам ко мне на доклад: что сделано, а что не сделано и почему. Всего доброго.

Настя и Коротков оторопело смотрели на закрывшуюся за ним дверь.

– Однако, – наконец протянул Юра. – Мужичок с характером.

– Да уж. Интересно, вечерний доклад у него в репертуаре весь сезон или только сегодня в честь премьеры?

– Поглядим. Ладно, Ася, я побегу, дел действительно по уши. Я тебе что-нибудь должен?

– Ты мне обещал сведения о предыдущих местах работы за последние пять лет по всем потерпевшим, которых нашли задушенными. Поскольку официально этим заниматься должны Селуянов и Мишаня, а не ты, я взамен тебе тоже что-нибудь сделаю.

– Напиши за меня отчет о командировке, а? Я же тебе все подробно рассказывал, чем в Краснодаре занимался. А у меня на писанину столько сил уходит – ужас! Я их лучше на что-нибудь полезное потрачу. Например, на твоих задушенных.

– Идет, – согласилась Настя.

Да, при Гордееве можно было делать и так. Для Колобка всегда важным был результат, и он позволял подчиненным перераспределять между собой задания, лишь бы дело делалось быстро, четко и эффективно. Как новый Барин посмотрит на такую практику? Виктор Алексеевич Гордеев с пониманием относился к тому, что Коротков, как, кстати, и Коля Селуянов, терпеть не могли бумажную работу и письменные фразы выдавливали из себя с неимоверным трудом, затрачивая на это массу сил и времени. Он прекрасно знал, что частенько бумаги пишет за них Каменская, которая делает это легко и быстро. При этом сама Каменская, знаменитая своей фантастической ленью и нелюбовью к поездкам по всему городу, пользовалась услугами коллег для поиска различной информации.

* * *

День проходил как обычно. И только в седьмом часу вечера случилось неожиданное. На столе у Насти звякнул внутренний телефон, и голос Барина произнес:

– У вас есть справка за год с разбивкой по округам?

– Пока нет. Все материалы к ней готовы, их только нужно свести вместе и сделать графики для наглядности сравнения, – ответила Настя, изо всех сил стараясь скрыть изумление.

– Мне нужна такая справка немедленно. В вашем распоряжении двадцать минут.

И все. Ни тени сомнения в том, что приказ будет выполнен. Ну и как же его выполнять, приказ этот? Надо срочно искать свободный компьютер, да не любой, а тот, в котором есть программы, позволяющие строить графики и диаграммы. Мечась по огромному зданию ГУВД в поисках компьютера, умоляя пустить на полчаса поработать, судорожно компонуя текст и вводя данные для построения графиков, Настя с недоумением думала: а зачем, собственно, все это? Почему такая срочность? Не иначе из министерства очередной циркуляр пришел, готовят коллегию по итогам года. Никакого другого объяснения настойчивости начальника она придумать не могла. Ни для чего другого годовая справка со срочностью «двадцать минут» просто не могла понадобиться. Да еще с разбивкой по округам… Нет, пожалуй, министерство тут ни при чем, оно занимается всей Россией, а для всей России городские округа значения не имеют. Там счет идет на целые области. Скорее всего дело в руководстве ГУВД. Тоже, конечно, необычно, потому что руководство ГУВД никогда аналитической работой особенно не интересовалось. То есть вид, конечно, делало, и функции соответствующие на штаб возлагало, но уровень этой аналитики был, прямо скажем… Тот факт, что руководители этим уровнем вполне удовлетворялись, говорил об их невзыскательности и нетребовательности. И о том, кстати, что вообще-то они аналитическую работу в грош не ставят и смысла в ней никакого не видят. Наверное, случилось что-то из ряда вон выходящее, раз потребовался аналитический материал, да еще в течение двадцати минут.

Разумеется, в установленный начальником срок Настя не уложилась. Из отведенного ей времени пятнадцать минут ушли на поиски свободного компьютера. Еще через пять минут майор Каменская как человек дисциплинированный позвонила Барину и доложила, что справка не готова и ей нужно еще минут двадцать – двадцать пять. Барин помолчал, потом сказал, что ждет материал как можно скорее, но голос у него при этом был такой, словно ему сообщили, что весь год зарплату давать не будут. Настя понимала, что шеф недоволен, переживала из-за того, что задерживает выполнение срочного задания, нервничала, ошибалась, а от этого нервничала еще больше. Наконец материал был готов и распечатан. Она сложила листы в папку и помчалась к кабинету Мельника. Метров за тридцать до двери начальника она замедлила шаг, стараясь отдышаться, чтобы не представать пред ясные руководящие очи красной, растрепанной и запыхавшейся. Тем более в кабинете у Барина вполне может оказаться кто-то посторонний.

Вежливо постучавшись, она вошла в кабинет, где много лет сидел Виктор Алексеевич Гордеев, и оторопела. За столом, на месте Гордеева, сидел, конечно, Владимир Борисович Мельник, но это было по крайней мере ожидаемо. А вот человека, сидящего сбоку, за приставным столом для совещаний, Настя уж никак не ожидала здесь увидеть, хотя и знала, что он бывает на Петровке, и нередко. Неужели это для него Барин так расстарался со справкой? Да нет, быть этого не может, одернула себя Настя. Наверное, Леня пришел по своим делам, а вопрос с аналитическими материалами возник параллельно. Просто совпало по времени.

– Разрешите, Владимир Борисович? – сказала она, подходя к столу начальника и протягивая ему папку с материалами.

– Очень долго, – сухо ответил Мельник. – В вашем подразделении всегда такой уровень оперативности?

– Нет, обычно он еще ниже, – так же сухо ответила Настя. – Сегодня я постаралась работать быстрее, чтобы произвести на вас хорошее впечатление. Товарищ полковник, если бы у меня на рабочем столе стоял компьютер, справка была бы готова через десять минут. Мне пришлось искать место, чтобы сделать материал. Львиная доля времени, которое вы мне отвели, была потрачена на беготню по коридорам.

Она старалась не смотреть на Леонида Петровича. Забыть, что это ее отчим. Забыть, что это муж ее матери. Забыть, что это человек, который ее вырастил и воспитал, которого она горячо любила и всю сознательную жизнь называла папой. Забыть, что они виделись несколько дней назад, а в ближайшую субботу мама и Леня ждут Настю с мужем на обед. Ей было неприятно получать выволочку в присутствии отчима.

– Я могу быть свободна, Владимир Борисович?

– Да, идите, – кивнул Мельник, не глядя на нее.

Настя вернулась к себе, чувствуя, как внутри у нее все кипит от ярости. Хоть бы спасибо сказал, утюг ржавый. Интересно, он знает о ее родстве с Леней или нет? Наверное, не знает, иначе обязательно отпустил бы какую-нибудь плоскую шутку по этому поводу. У Насти пока еще не было возможности проверить остроту чувства юмора у нового начальника, но она была заранее уверена: шутки Барина могут быть только плоскими.

Она попыталась взять себя в руки и успокоиться. Достала кипятильник, сунула его в высокую керамическую кружку с водой и включила. Надо выпить кофе и остыть. Господи, ну почему Колобок их бросил? Почему ушел, отдав на растерзание этому… Она стала искать термин поязвительнее, но ничего умного в голову не приходило. Одно слово – Барин. Лучше и не скажешь.

Вода в кружке уже закипела, когда дверь распахнулась. На пороге стоял Леонид Петрович, и вид у него был одновременно смущенный и насмешливый.

– Привет, папуля, – улыбнулась Настя. – Кофе будешь?

– Давай.

Отчим снял дубленку, небрежно бросил ее на свободный стол, стоящий в углу, и подошел к Насте, чтобы расцеловать ее.

– Эй, да ты вся в испарине, – озабоченно заметил он, коснувшись губами ее лба. – Не заболела ли?

– Нет, не волнуйся. Это от беготни и от злости одновременно. Ну как тебе нравится этот самодур? Двадцать минут – и все, хоть сдохни. Что у него за пожар, не знаешь?

– Ребенок, не сердись… – Леонид Петрович помялся. – Это для меня.

– Что – для тебя? – не поняла Настя. – Справка для тебя?