– Какое-то засилье Лерочек в классе. Семь человек с одинаковыми именами! Абросимова, Демидова, Дудинская, Козлова, Левитина, Леонова, Морозова. Придётся называть по фамилии.

Первое сентября. Первый раз в первый класс. Отглаженная одежда, безукоризненно белые рубашки и банты, тонкие белые колготки. Дома ждут завтрашнего дня в ортопедических портфелях тетради в косую линейку, убранные в специальную папку, сложные пеналы с множеством отделений… Потом лишнее отвалится: одежда будет неидеальной, в пенал всё будет свалено как в мешок, чтобы когда-нибудь потом уложить… Но сегодня все нарядные: праздник.

За одной партой сидели Лера Левитина и Лера Леонова. Левитина проболела один год, поэтому шла в школу в восемь лет, а Леонову родители отправили в школу в шесть лет. Это были сёстры по матери.

Таира и её подруги собрались в ресторане перед дискотекой. За весёлой болтовнёй неожиданно всплыла неприятная тема.

– Мой Славик хочет детей. Сам проверился – здоров. А мне что, соврать про бесплодие? – жаловалась Таира.

– Не советую. Ещё бросит тебя, – ответила Жанна.

– Что тогда делать?

– Рожать или разводиться. Не мучай его.

– Обидно было бы разводиться. Он работящий, много по дому делает, не кричит на меня никогда. Уважает меня.

– Решай сама. Ты что, не могла раньше узнать его позицию по этому вопросу?

– Я думала, он хочет детей вообще, в перспективе, а там клубный образ жизни затянет… А вон как получилось: сразу давай ему детей! Ни пожить для себя, ни погулять не соглашается.

– Правильно: ему не рожать, фигуру не портить.

После бурной ночи и тяжёлого сна до двух часов дня, в субботу, Таира долго колебалась и к вечеру приняла решение: всё-таки родить. Таких, как Славик, очень мало. В сети, в кругу её подруг, по телевизору обсуждаются постоянные семейные скандалы, какие были немыслимы дома у Таиры. Но как переступить через страшилки о материнстве, коими полны соцсети? Ведь группы, на которые была подписана Таира, настоятельно рекомендовали не иметь детей. Бездетные люди, как говорили посты в группах, самые умные, просвещённые, на шаг впереди, это лучшие люди, тоньше всего понимающие других. Только на экологию Таире было как-то всё равно, поэтому гринписовцы не убеждали. В памяти Таиры проплывали мемы со "свиноматками", "овуляшками", "загубленном детьми будущим". Таира боялась стать такой. На другой чаше весов был развод и возвращение к матери, конец красивой жизни.

Она работала в роддоме. Родам предпочитала аборты, это была её любимая тема. Она видела себя супергероем, помогающим женщинам переступить через нежеланную беременность. Женщины приходили как на подбор: дорого одетые, накрашенные, с золотыми украшениями… Что-то не видно было той нищеты, о борьбе с которой так много говорила Таира.

Через некоторое время у Таиры подтвердилась первая запланированная беременность. Фактически она была третья, от первых двух она избавилась. Первый раз она немного затянула, пока искала лучшее место для прерывания, живот уже был виден, Слава догадался и хотел, чтобы ребёнок родился, и Таира спешно выкрутилась, соврала, что это была опухоль. Во второй раз уже не тянула и после положительного теста побежала за направлением.

Эта беременность была выгодная и потому желанная, но ведь привычка – вторая натура. На каждом сроке Таира представляла, какой аборт ещё можно сделать. После двенадцати недель её охватила тревога. Всё. Точка невозврата. Таира перешла в разряд тех, над кем так активно смеялась в соцсетях: беременных, которые не на аборт, а потом и матерей, которых знатно оплевала молодёжь под предводительством кукловодов.

Будущий отец был рад: наконец-то! А Таира тем временем проходила внутриутробную диагностику. Обнаружится патология – ребёнку смерть.

Лера Левитина родилась здоровой, но много кричала. Она была какая-то тревожная и почему-то боялась матери. Незаметно прошёл первый год её жизни. Грудью Таира не кормила, чтобы не портить фигуру.

Однажды Слава собирался с Лерочкой в поликлинику. Забыл одну справку, полез в коробку с документами. И тут наткнулся на такое… Вторые экземпляры двух направлений на аборт! Они нужны были Таире для демонстрации пациенткам качества работы: мол, специалист плохое место не выберет.

То есть, она убивала детей! А ему нагло врала. Так вот какая опухоль была тогда. Её "выбор" был его детьми. Он мечтал о сыновьях и дочерях, а она их в ведро с отходами. Славик заплакал. И пусть пьяные бруталы сколько угодно уверяют, что мужчины не плачут. Им не понять горя. А если дети не его? Да разве это важно? Их что, казнить надо за не тот набор генов? Славик жил с убийцей, предательница была ему ближе всех родственников. Он старался скрыть слёзы от Лерочки. Эмоции потом, сейчас надо на плановый осмотр.

Середина января, только кончились всеобщие каникулы. До восхода солнца ещё не близко, но небо пыталось светлеть и было противно-серым. Справа, на мусорке, через дом от пути отца с дочерью, стояли клетки с мышами и крысами. Точно, ведь наступил год крысы. Как же не выпендриться, не подарить живой символ года? И люди, совершенно не готовые к питомцам, с аллергией, стеснёнными жизненными обстоятельствами, получив как снег на голову непростой подарок, массово выбрасывали грызунов на улицу. Не справившиеся с питомцем наивно надеялись, что домашние мыши и крысы – то же самое, что дикие и спокойно адаптируются к уличной жизни или же для всех обязательно найдутся добрые руки. Клетки стояли на улице, в магазинах; поскольку в зоомагазины возвращать запрещено, подбрасывали в общественные места. Но декоративные породы потому так и названы, что рафинированные и приспособленные только к домашней жизни. Модные лысые и полулысые особи отчаянно дрожали, часть из них была заперта в клетках и могла умереть от голода и жажды, другие же робко шли в неизвестном направлении. Интеллигентные зоомагазины уже привыкли и перед праздниками прячут символы года, а вот более жадные рады неожиданному спросу, наплевав на последствия.

Пошёл пушистый снег. Небо светлело. Слава шёл и думал. Значит, Лерочка – одна выжившая из трёх. Ещё два сына или дочери отправились в ведро с отходами. Их разорвали и выбросили в мусор. Рядом вели детей в детский сад. Брендовая одежда, телефон и планшет в три года… И почти везде по одному ребёнку. Ненужные побрякушки и техника, до которой малыш ещё не дорос, вполне могут быть политы кровью его братьев и сестёр.

Потом дома разразился скандал. Славе было очень противно, что его так обманули.

– Зачем ты меня обманывала?

– У меня есть право на выбор!

– Твой выбор был моими детьми!

– Это не дети, а сгустки клеток.

– Такого врача надо уволить за профнепригодность! Это надо быть слабоумной, чтобы не понимать, что убивала детей. Или очень жестокой.

– Я как раз сама в больнице аборты делаю и прекрасно знаю, что это такое.

– Ты…

Даже подруги осудили Таиру: "Зачем ты его мучила? Человек хотел большую семью, а ты ему зачем, раз детей не хочешь? Ради денег? Фу".

Таира и Славик развелись. Ему было противно от обмана и неуютно с предательницей, ей не нравилось, что он не приемлет аборты и хочет много детей. Лера стала не нужна матери, поскольку больше не являлась элементом престижа. Да и сама девочка больше доверяла папе, а мамы побаивалась.

Славик вскоре встретил Наташу, которая тоже хотела много детей и даже подумать не могла, что можно принимать решение, жить ребёнку или его убить. Они поженились, и вскоре родилась вторая дочь.

С Сергеем Таира познакомилась в ночном клубе. После бурной ночи она решила продолжить отношения. Потом оформлять их не хотелось, но Таира решила доказать всем, что можно счастливо жить после абортов и она востребована как женщина. Он сам хотел не более двух детей и всё с ними связанное считал женским делом, захотела – родила, захотела – сделала аборт.

Таира решила доказать всем: она может быть матерью. Та девчонка ей не нужна, она родит ещё, создаст счастливую семью с единственным желанным ребёнком. Так у второй дочери появилась возможность пережить беременность. Все экзамены на право родиться – внутриутробные исследования здоровья – девочка сдала на "отлично" (при том, что Таира делала каждое несколько раз, чтобы случайно не родить Дауна и т.п.). Назвала её мать так же, получилась Лера Леонова. Таира считала, что дочери надо дать всё (иначе это плохая мать и лучше аборт). У дочери появилась дорогая коляска, дизайнерская одежда, смесь из-за границы, уникальные развивающие игрушки. Ради этого Таира пропадала на работе, убивая больше чужих детей.

Вместо детского сада Леонову записали на всевозможные развивающие кружки. Платные педагоги находили у Леры все возможные таланты. Мать составила плотное расписание, девочку по занятиям возила няня.

Левитина пошла в детский сад. В отличие от других детей, совсем не плакала: раз родители доверяют, значит, безопасно. В углу сидела неординарная личность по имени Платон. Игры его тоже были неординарные: забирал игрушки у других детей и швырял о стену. Естественно, на нём были надеты памперсы: для горшка ещё не наступило озарение, да и зачем, если подгузники такие удобные? Ведь в Великобритании школьникам меняют подгузники. Увидев Леру, он пришёл в дикий экстаз, радостью это назвать нельзя – как в рекламе продуктового магазина: глаза безумные, слюни текут. Ни минуты не раздумывая, впился зубами ей в руку. Из раны сразу же пошла кровь, стекая алыми каплями на пол.

Лерочка была приучена есть всё. А вот Платон так не мог, и за завтраком началась истерика. Разговаривать Платон не умел, поэтому в бешеном визге отчаянно пытался донести до мира свои желания. Хотя детям в группе было два года, они старались одеться на прогулку, а Платон сидел как Обломов. На прогулке улёгся за землю и визжал. За обедом что было, как вы думаете? Конечно, дикий визг. Спать после обеда Платон не собирался, ведь это подавляет личность. Его кровать была с краю, по соседству с Лерочкой. Только она уснула, он, всё-таки уложенный, вскочил и с диким визгом стукнул Леру по голове игрушечным грузовиком. Она от страха намочила постель.

Невыспавшийся сам и мешавший спать другим, Платон продолжал истерику. День постепенно подходил к концу. Мама Платона на рассказ воспитательницы о его поведении заявила: "Мой ребёнок – индиго, он выше скучных правил. Вам этого не понять. Он ещё прославится, о нём заговорят"! Потом уже дети давали сдачу задире, а он громко страдал. Да, именно страдал, поскольку вседозволенность даёт чувство незащищённости. Он хотел выразить свои мысли, но не мог: не говорит – нет и внутренней речи, нечем оформить впечатления. Другие дети много умеют, бодрые, весёлые, а от него все шарахаются. Через месяц его мама поняла, что ребёнок индиго должен развиваться дома, и перестала водить в сад.

В саду Лере нравилось: было, с кем играть, вкусно кормили, много игрушек, уютно спать, много интересных занятий.

Лерочкам было скучно на уроках. Левитина во время болезни, а Леонова под маминым давлением прошли всю программу первого класса. Только вот письмо у Леоновой не шло. Ну, как не шло: она вполне понимала, что надо было делать, но буквы были некрасивыми. Мама раз за разом заставляла её переписывать. Продлёнки не было, поэтому в нерабочие дни мама её подгоняла:

– Ну, что это? Позор. Да за такое надо было не четвёрку, а тройку ставить. (Оценок официально не было, но вместо них рисовали цветочки с соответственным количеством лепестков). Противно смотреть твою писанину-грязонину! Надо самолёт твой выбросить, отвлекает от уроков.

– Мама, не надо.

– Нет уж. Если не похвалят на родительском собрании – выброшу. Потом ещё "спасибо" скажешь.

Лера уныло продолжила делать уроки. Опять учёба! Уже оскомину набила. Причём Лере не разрешалось увлекаться тем, что у неё получалось, а заставляли натягивать то, что не получается.

Из одноклассников сёстрам запомнилась Лариса Черникова, полная тёзка певицы 90-х. Девочка имела интересную особенность: ложилась спать уже в восемь часов вечера и вставала в четыре утра. Никто её этому не учил, сама так.

Мать Ларисы рано загуляла. В десятом классе уже редко появлялась. Мутные компании, богатые сожители, два аборта. Лишь к тридцати годам встретила "любовь всей своей жизни" в виде отца Ларисы, которого увела из семьи. Он бросил двоих маленьких детей, оборвал связь. Алименты платил минимальные, по белой зарплате, которая раза в три была меньше фактической.

Лариса была, как и Лера, запланированным ребёнком. В семье была машина, у обоих родителей высшее образование. Вещи покупались недешёвые, у матери было столько косметики, что даже не запомнить. Ларисе наняли репетитора перед школой, хотя она не отставала. Но… Лариса не любила маму. Между ними была какая-то трещина. Лариса не доверяла маме. Да и маме не особо интересно было что-либо кроме успехов. Рядом с мамой Ларисе было неуютно.

Первоклассники старательно переписывали длинный текст. Урок подходил к концу, и надо было сдавать работу на проверку. Лера Леонова посмотрела на часы, ужаснулась оставшемуся объёму работы и быстро продолжила писать, тут вместо слова "соловей" написала "соловёй", причём точки такие заметные. Взяла ластик и начала стирать, однако стало только хуже. До звонка оставалось две минуты, и Лера лишь беспомощно заплакала.

После урока Лариса сразу же подошла к ней:

– Ты чего плачешь?

– Меня мама любить не будет, я не успела дописать и сделала ошибку.

– Из-за этого?

– Да, маме нужны только хорошие, кто всегда отлично всё делает.

– Не бойся потерять то, чего нет. Если тебя мама не любит, то и не будет любить с любыми заслугами. Только аппетиты вырастут. Это не потому, что ты плохая, а потому, что она любить не умеет.

Следующий урок – математика. Леонова нормально считала. Но вот забыла пропустить четыре клеточки. Всё. Отлично уже не будет. Мама точно будет кричать. Лера так расстроилась и рассердилась, что глубоко разодрала себе щеку.

Таира вечером пришла за Лерой:

– Колготки подтяни. Ну, что ты за растрёпа!

– Я…я…

– Дай тетради посмотрю.

– Они на проверке.

– Думаешь, я не пойму, как ты занимаешься? Я сама в школе училась.

Таира взяла тетрадь. Лера замерла в ужасе.

– Так. Это что, я тебя спрашиваю?! Почему на поля залезла, слепая, что ли?!

У старшей сестры, сидевшей рядом, сжималось сердце. Что будет дома? Левитина решила проводить младшую и немного посидеть у неё: в чужом присутствии так не ругают.

– Девочка, иди к себе домой.

– Мама, я хочу навестить тебя и Леру.

– Знаю я ваши хитрости. Ладно, но, как ты уйдёшь, я Лере задам!

Сёстры посидели, сделали все уроки, потом погуляли. Им так не хотелось расставаться. Но было уже восемь часов вечера. Только Левитина ушла, Таира начала:

– Так, мне надо серьёзно поговорить. Что это за плохая учёба?

– У меня немного не получилось…

– Какие дешёвые оправдания! На работе тоже так будешь говорить? В один миг вылетишь.

Лера заплакала. Сергей же просто смотрел телевизор. Дети – не его дело. Одно было хорошо: Левитина незаметно от матери унесла игрушечный самолёт, который сёстры вдвоём сделали.

На следующий день одноклассники Лер сильно удивились:

– Леры, это у вас такая мама? Ужас.

– Я сам испугался, словно это меня ругают. А ведь я учусь куда хуже, – сказал Саша Петухов.

– Лера, ты прямо Золушка наоборот: злая мама и добрая мачеха.

Лера не стала рассказывать историю предательства.

На классном часу зашла речь о родительском собрании. Леонову спросили:

– Что такое, на твой взгляд, родительское собрание?

– На родительском собрании учитель говорит родителям, какие их дети плохие, чтобы родители дома разорвали плохих детей. Собрание – это суд над ребёнком. Я очень боюсь. Я учусь, чтобы не прибили.

– Страшные вещи говоришь. Учитель говорит о проблемах, чтобы не ругать, а помочь. Теперь Лариса Черникова пусть ответит.

– У родителей "помочь" равно "ругать". За каждое слово, сказанное о недостатках, на детей нещадно кричат дома. Они думают, что дети начнут учиться хорошо из страха, что родительский гнев повторится.

Родительское собрание проходило в шесть вечера. Таира пришла по обеим Лерам. Учительница удивлялась:

– У вас две дочери, а такие разные! Кстати, младшая вас боится, не надо с ней так строго.

– С чего вы взяли? Дети хитрые. Она вас обманывает, просто ленивая. Может учиться отлично, но не хочет. Мне очень стыдно за неё.

– Вы с ума сошли? Я своего сына хвалю за такие результаты, а вы девочек в угол загоняете. Так можно только отбить охоту познавать мир. Школа кончится, а испорченные отношения останутся, – возмутилась мама Саши Петухова.

– Я забочусь о будущем. Если не заставлять, ничего не получится.

– Практически все взрослые окончили школу, никто не остался безграмотным оттого, что его не унижали.

Леонова сидела дома перепуганная. Что наговорили там маме? Сильно ли будет ругать? По опыту дошкольных занятий было очевидно, что ругать будет. Чтоб была лучше. А вот хвалить – ни разу. Тут Леру посетило смутное предположение, что маминого одобрения в принципе добиться невозможно. Может, Лариса тогда была права и Лера не виновата?

– Ты почему меня позоришь? Мало того, что учишься плохо (по-идиотски оформляешь и пишешь как курица лапой), так ещё и на меня жалуешься! Знаешь, есть такая служба – ювенальная юстиция. Если ребёнок скажет плохо о родителях где-либо, приедет специальная служба вроде полиции и отберёт тебя. Тебя отправят в детский дом, который как тюрьма, только для детей, а потом в однополую семью, где сами не могут родить, поэтому для изнасилования берут из детского дома.

– Мама, мне очень страшно.

– Конечно, страшно. Тебя увезут, и ты нас больше никогда не увидишь. А ведь школьный психолог и нужен для этого: услышит о твоих проблемах и быстро в ювеналку нажалуется, тебя прямо из школы увезут. Впрочем, и без психолога такое может быть: будешь плохо учиться и неаккуратно писать в тетради – заберут, будешь одеваться неаккуратно или в одно и то же – заберут.

Лера от страха не могла уснуть, чуть начинала дремать и просыпалась. Вот её из школы везут в автозаке с психологом, вот они едут мимо плачущих родителей на обочине, вот она сидит на голом полу, прислонившись к обшарпанной стене комнаты в детском доме, похожем на чернобыльское заброшенное здание. Вот два восторженных качка дарят ей дорогую непонятную игрушку. Вот они привезли её к себе домой. Это братья? Нет, отношения у них явно не братские. Один из них взял Леру на руки и понёс в спальню.