© Александра Флид, 2016

© Ольга Флид, фотографии, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1970. Прага

По-настоящему красивые женщины редко привлекают внимание. Для того чтобы заметить истинную красоту нужно приглядываться, наблюдать, делать выводы – прилагать усилия. Большинство людей ленивы. Им нравится брать то, что лежит на поверхности. Адам не относил себя к их числу, но при этом все равно не мог назвать себя счастливым. Некоторым вполне хватает того, что можно схватить после первого взгляда, а ему требовалось значительно больше. Может, не стоило быть таким вдумчивым? В пятьдесят лет у прочих людей уже не только дети, но еще и внуки имеются. У него не было даже жены.

Если он так умен и рассудителен, то почему же одинок? Он улыбнулся и поправил фартук. Не время думать и раскисать.

В ресторане «Гортензия» начинался новый рабочий день, и у шеф-повара было полно дел помимо размышлений о своей холостяцкой жизни.

Как и множество других ресторанов, «Гортензия» не имела никаких «звезд», и никто даже не обсуждал этот вопрос. Здесь все было куда проще, чем в более престижных районах – рестораны различались лишь по качеству блюд, которые в них подавали. При этом сервис был вторичен, хотя официанты всегда оставались обходительными и вежливыми. Туристов в городе хватало, приходилось соблюдать какие-то рамки. Для Адама туристы существовали в лице белых кусочков бумаги, висевших на перекладине и содержавших информацию о заказах. Они менялись, появлялись вновь, убирались прочь с глаз или даже терялись в особо сложные дни, но все были на одно лицо.

Впрочем, очень редко случалось и так, что какие-то особо любознательные и эмоциональные туристы обретали настоящие лица и врезались в его память на долгие недели. Эти люди просили официанта пригласить шеф-повара, чтобы выразить благодарность, либо высказать претензии. Вне зависимости от случая Адам запоминал их надолго – или от приятных или от негативных впечатлений.

Сегодня был как раз такой день – новенькая девушка на модных здоровенных платформах подплыла к его столику и сообщила, что клиенты за седьмым столиком просят шефа.

Адам вздохнул и, не сказав ни слова, зашагал за ней. Никто и никогда не считал своим долгом сообщить ему, что именно хотят сказать ему клиенты, а потому каждый раз, выбираясь в зал ресторана, он испытывал волнение и даже страх.

– Лангоше просто на высоте! – Навстречу ему сходу поднялся мужчина с длинной челкой и такими же солидными усами. В руках он держал солнечные очки в толстой оправе, и весь его вид говорил о том, что его слова были вполне искренними. – Замечательная работа, – энергично пожимая руку Адама, улыбнулся он. – Мне все очень понравилось, да и моей супруге тоже.

Судя по акценту, приехал щедрый клиент откуда-то с юга Франции. Насколько Адам успел понять, толк в хорошей еде французы знали, а потому эту похвалу можно было расценивать как настоящий комплимент от знающего человека.

– Благодарю вас за то, что оценили мой скромный труд, я всегда рад угодить, – вежливо улыбнулся он в ответ.

– Мы здесь пробудем еще неделю, и надеюсь, что нам удастся встретиться вновь, – с надеждой сказал мужчина.

Опыт подсказывал Адаму, что больше он этого человека не увидит – уж больно много ресторанов и кафе подавали лангоше в самых разных вариациях. Если уж туристы приехали на ограниченный срок, целесообразнее посетить как можно больше заведений и попробовать как можно больше блюд.

Он кивал, стараясь не отвлекаться и внимательно слушать. Впрочем, это было довольно сложно – слева, за соседним столиком, спиной к ним сидела черноволосая женщина. Одна.

Таких вот безликих дамочек Адам повидал немало, но его внимание привлекли ее туфли, а потом и ноги. Полные, но изящные голени, тонкие лодыжки, маленькие ступни с высоким подъемом в простых черных лодочках – скромно, но со вкусом. Мягко, но лаконично. Он опустил голову, мельком бросая взгляды на ноги незнакомки. Судя по непроглядной черноте волос, ей было меньше пятидесяти, либо она просто использовала хорошую краску. Волнистые пряди струились вдоль спины, и она сидела, положив один локоть на стол – не совсем прилично. С другой стороны, ей было просто не для кого изображать светскую львицу – она ведь пришла совсем одна.

Нет, осанка не обманет – она еще довольно молода. Расправленные плечи, прямая спина, немного отставленные локти – без напряжения, естественно, легко и свободно. Лет сорок, не больше.

Почему не меньше? Нет желания нравиться окружающим. Нет модной одежды в крупную клетку, расклешенных брюк или туго завитых локонов. Ничего примечательного и модного. Она уже не в том возрасте, когда гоняются за популярностью.

Он еще раз поблагодарил душевного француза и его очаровательную супругу, а затем скрылся за дверями кухни. Вечер только начинался, работы было еще много.

Женщина пришла и на следующий день – она была в том же сером платье и в тех же лодочках. Адам смотрел на нее через стеклянные вставки в дверях, и за этим делом его поймала старшая официантка.

– Она заказала луковый суп и фисташковое пирожное на десерт. Пьет почему-то токайское. Ехала бы в Будапешт, если нравится сладкое вино, правда?

Он повернулся и встретился глазами с Аликой. Им довелось проработать бок о бок почти три года, и за это время они почти никогда не говорили о чем-то кроме работы. Он знал, что уАлики неудачный брак, который держится на постоянных разлуках – в перерывах между длительными командировками ее муж просто не успевал дойти до точки нагрева и исколотить ее до синяков, как это бывало прежде. Ему было искренне жаль ее, но он не мог давать ей советы, и коль скоро Алика решила убить свою молодую жизнь на неуравновешенного и уже нелюбимого супруга, то это было ее право. Сейчас ведь все отстаивают свои права.

– Ты о женщине за пятнадцатым столиком? – уточнил он.

– Да, о ней. Ты же на нее смотришь, верно?

– Ну, да. Она ведь не в первый раз приходит?

– Сегодня уже третий раз, как она здесь. Тихая, неразговорчивая. Приходит одна, уходит тоже одна. Хотя к ней часто подсаживаются, но надолго не задерживается никто. Тяжело поверить, что за таким милым лицом скрывается хамская душа, но скорее всего это так – иначе с чего бы мужчинам так шарахаться.

Адам улыбнулся:

– Я должен вернуться на кухню. Спасибо, что поделилась.

Женщина пришла и на третий день – он увидел, как она уходила. Темно-зеленое платье до колен, туфли древесного цвета на невысоком каблуке, волосы собраны в конский хвост. И все же это была она.

На четвертый день он уже ждал ее прихода, и, решив, что ему просто необходимо с ней познакомиться, позаботился об ее заказе особым образом. Адам не был виртуозом общения с дамами, но ему всегда хватало изобретательности. Сегодня фокусом было серебряное кольцо, наскоро снятое с мизинца и промытое под кипятком. Луковый суп украсился новым ингредиентом, но никто этого не заметил – шеф, который должен был пропускать каждую тарелку через жесткий контроль, сам стал автором этой мини-диверсии. Поднос загрузили на тележку, и он спрятал руки в карманы, не зная, чем еще себя занять в образовавшееся некстати окно между заказами. Он не дергался и не винил себя за глупость – просто стал ждать, что произойдет.

Незнакомка промолчала. Она не могла проглотить кольцо и не могла его не заметить. Разве что она передумала есть суп или попробовала всего пару ложек. А вдруг она не добралась до кольца? Только в дурацких сказках подкидывают кольца в посуду, чтобы добраться до желанного человека. Да и то, это скорее прерогатива женщин. Адам даже рассмеялся. Всего лишь черные лодочки и стройные ноги. Чего убиваться?

Алика подошла к нему через два часа.

– Та женщина ушла. Она передала записку, поскольку, не говорит по-чешски. Я сказала ей, что мы все знаем английский, но она была непреклонна. И еще она склеила края записки, как будто всем так интересно, что она там написала. Надеюсь, завтра она не придет.

Он поблагодарил ее, отметив про себя, что незнакомка не зря склеила края записки при помощи нескольких размятых рисинок, вынутых из гарнира. Достаточно изобретательно, особенно когда вокруг столько любопытных людей.

Уже в автобусе, размыкая края и стараясь не повредить их – ему это казалось очень важным – Адам со страхом подумал, что она могла бы и вернуть кольцо. Нет, внутри ничего не было, он ведь прощупывал записку весь остаток дня и точно знал, что этот импровизированный конверт пуст, но даже от мысли, что она могла пренебречь его подарком (подарком?), ему стало неприятно и даже боязно.

«Знаю, что вы наверняка понимаете английский. Я неплохо говорю по-чешски, но мне не хотелось отвлекать вас от работы. И, кроме того, что я могу сказать вам? При людях это было бы неприлично и неудобно. Хочется, чтобы вы отправили кольцо по ошибке, но, очевидно, вы сделали это намеренно. Я оставлю его себе. Скорее всего, вы больше меня не увидите.

Я не очень вежлива с людьми, и, возможно, поступаю просто некрасиво, но сейчас так будет лучше. Спасибо вам. Я заметила, что вы хороший человек еще в прошлый раз, когда супруги, приехавшие с юга Франции, выражали вам свою благодарность. Не губите на меня свою жизнь».

Записка ничем не пахла, а чернила были обыкновенными синими. Никаких признаков. Адам подумал о том, что эта женщина действительно держала контроль полностью в своих руках – только от ее прихотей зависело, увидит он ее еще раз или нет. И теперь чаша весов клонилась в сторону отрицательного ответа.

Нет, никогда больше он ее не увидит.

А что, в сущности, он терял? Ничего. Он не знал ее, он даже не успел как следует разглядеть ее лицо. Да, большие черные глаза с длинными ресницами. Да, розовые губы, которых явно не касалась помада. Да, ровный, чуть вздернутый нос. Не самая красивая женщина, из тех, кто ему доводилось видеть, но и не уродливая. Средняя по всем показателям, если оценивать холодно и трезво, только загвоздка таилась в том, что ни о какой трезвости речи не было.

«Не губите на меня свою жизнь».

Можно подумать, что она сбежавшая из тюрьмы рецидивистка или опустившаяся женщина.

Адам знал многих «непристойных» женщин, поскольку связывался с ними по мере необходимости. Среди них были весьма достойные люди, с которыми ему удалось сохранить дружеские отношения. Они умели слушать и держать язык за зубами. И они никогда не давали советов, а значит, совершали гораздо меньше ошибок, чем все его остальные знакомые.

Но эта женщина…

На следующий день он решил, что должен обязательно попытаться найти ее. Это было непросто, поскольку он вообще никогда ничем подобным не занимался. Хуже было еще и от того, что время было строго ограниченно – большинство туристов приезжали на пару недель, а незнакомка была в этом ресторане уже трижды, и кто знает, где еще она успела побывать до этого. Адам думал о ней целыми днями, узнавал, из каких районов чаще всего приходят клиенты, и следил за залом. Лишь одна Алика знала, отчего он вдруг так переполошился, но стоило отдать ей должное – она никому ничего не сказала.

Только через неделю утром она прошла мимо него и мельком провела ладонью по его плечу, обращая на себя его внимание. Адам послушно проследовал за ней в зал, надеясь увидеть черноволосую женщину в сером платье. Да вообще, в каком угодно платье и пусть даже с перекрашенными волосами. Все равно, только бы это была она.

– Эта дама живет на верхнем этаже дома, в котором мы работаем, – сообщила Алика. – И я бы не была так щедра, если бы не думала, что тебе уже давно пора обзавестись подругой.

Адам так и застыл на месте.

– Откуда ты это знаешь?

– Она пьет кофе в кафе через дорогу. Вон там, – она указала за окно. – Каждое утро, очень дисциплинированно. Она действительно приезжая, но не туристка. Туристы ходят, где попало или следуют гуськом за экскурсоводом, а она ведет себя так, словно живет здесь и даже где-то работает. У нее режим. И она знает о тебе достаточно, чтобы понять, что ты не сможешь найти ее, даже при условии, что живет она здесь же.

– Спасибо, – глядя, как завороженный, на двери указанного кафе, поблагодарил ее он.

Вечером он последним вышел из кухни и остался во дворе, глядя на ровные ряды красивых окон, обрамленных резными и лепными завитками. Кирпичная кладка под слоем фасадной отделки, толстые деревянные рамы – все казалось необычным, хотя все то же самое он видел последние несколько лет, с тех пор как устроился сюда на работу.

Перед домом была небольшая беседка, где он и обосновался, желая догадаться, за каким из окон проводит вечер таинственная женщина с его серебряным кольцом. Конечно, за один раз угадать не удалось.

Целую неделю, не теряя ни дня, он просиживал часами в пустой беседке, понимая, что, скорее всего, ее окна не относились к тем, что были освещены электрическими лампочками. Она была из тех, кого называли добропорядочными женщинами, а таким полагалось укладываться в постель до полуночи. Ресторан закрывался во втором часу ночи – так уж получалось. Рабочее утро у них начиналось после десяти часов, и неудивительно, что незнакомка без страха завтракала в кафе напротив – все равно двери ресторана были закрытыми, и снаружи он казался еще спящим.

За семь дней ночные бдения у дома вошли в привычку. В другое время, осознав тщетность всех попыток, он бросил бы свои ожидания и занялся чем-то другим, но ему странным образом нравилось приходить во двор и сидеть в темноте. Он даже стал нарочно брать с собой теплую одежду, спасаясь от ночного холода. Один раз во время его стражи пошел дождь, и он возблагодарил неизвестных строителей за прочную крышу, возведенную над беседкой.

Адам пришел сюда в восьмой раз, почти не задумываясь о том, что его старания остаются безрезультатными. Она была где-то здесь. Та, что не давала ему покоя.

К его удивлению, беседка была уже занята – какая-то неясная фигура сидела на скамейке. Было довольно темно, и света из соседних окон не хватало, чтобы разглядеть сидящего человека внимательнее, но красивая осанка говорила сама за себя.

В такую удачу было трудно поверить, и Адам остановился поодаль, не решаясь подойти ближе. Конечно, он думал, что в какую-нибудь ночь наткнется здесь на целующуюся парочку или компанию молодых людей, страдающих коллективной бессонницей. Однако беседка стояла посреди двора, на той стороне, где было много окон, и это спасало его от нежелательного соседства. В конце концов, он пришел к выводу, что выйти и усесться на скамейку посреди ночи может только человек, преследующий какую-то цель. Человек вроде него.

– Что же вы встали? Подойдите-ка поближе, – мягкий голос разлился теплыми волнами в сыроватом воздухе. – Вы ведь так хотели поговорить со мной. Я умею ценить такие поступки.

Адам подошел к ней и осторожно опустился на другой край скамьи.

– Я не хотел вас тревожить. Не думал, что вы заметите.

– Да уж как не заметить. – В ее голосе зазвучала улыбка. – Обычно я смотрю в окно, которое выходит на другую сторону – туда, где проходит дорога. Люблю смотреть на свет автомобильных фар. Смена огоньков, отблески на асфальте. В дождь даже капли начинают блестеть и прорисовываться четче. Красиво. Но два дня назад я пропустила это зрелище – смотрела в окно на этой стороне. И вообще, целую неделю смотрю только сюда. Все вы.

Значит, она не спит допоздна.

– Чего вам надо?

Он честно ответил:

– Я сам еще этого не знаю. Просто приглянулись ваши ноги.

– Я слишком стара для таких разговоров. Мне сорок два.

– А мне пятьдесят, и что?

Она повернулась к нему. В желтом свете многоглазого дома черты ее лица казались размытыми и нереальными, но Адам понял, что отныне будет видеть ее по ночам или даже во время работы.

– Мы не так уж стары, правда? – она улыбнулась. – Но и не молоды. Хороший возраст. Только вот начинать что-то заново уже поздновато, а заканчивать еще не время. И что делать, если вдруг лишился всего? Я пока что еще не решила. Плаваю в мутной воде, да и только. Вряд ли от меня будет толк, так что простите – лучше вам перестать за мной ходить.

Он потянулся к карману за сигаретой и выудил наполовину опустошенную пачку.

– А какой толк мне от вас нужен? – спросил он. – Любопытно, что вы под этим подразумеваете. Простите, что так прямо, так ведь и вы тоже не юлите, а говорите все как есть.