С годами она стала менее восприимчивой к собственной боли, научилась забывать о себе и уделять меньше внимания тому, что с ней происходило. И когда другие принимались плакать и скулить, она собирала себя в кучку и латала свои раны рваными нитками. После этого оставались кривые шрамы, которые портили общий вид ее морального облика, но Эмма, по крайней мере, продолжала идти вперед.