Он представляет собой сложное переплетение фольклора и назидательной советской литературы. Во-первых, мы видим в этой агитлегенде следы фольклорных представлений о своем и чужом (c. 307), согласно которым чужак не может быть безобиден. Во-вторых, своим существованием именно в такой