© Александр Золотов-Сейфуллин, 2022

© Интернациональный Союз писателей, 2022

* * *

Александр Золотов-Сейфуллин (1965–2007) – талантливый, самобытный поэт и мыслитель с очень сложной творческой судьбой. Родился в городе Ташкенте УзССР, где прожил большую часть своей жизни. С распадом СССР Александру пришлось испытать все тяготы беженства: в 2000 г. они с матерью сумели переехать в Россию, вначале в Липецк, позднее – в Железногорск Курской области. Получил образование среднего медработника.

Уже со школьных лет писал стихи, мини-поэмы и философские размышления. Его творческое развитие проходило в токсичных условиях безвременья 90-х. Свою авторскую индивидуальность поэт и мыслитель формировал, опираясь исключительно на себя. И ему удалось это сделать. Но цена оказалась слишком высокой. Периодически он терял веру в свои силы и в нужность того, чем занимался, ибо была уничтожена большая часть рукописей, а в 2007 г. не стало и самого поэта – слишком тяжёлую ношу возложил на его хрупкую душу развал СССР.

Александр Золотов-Сейфуллин – лауреат конкурса «ВЫСОКИЙ СТИЛЬ – 2012» газеты «День литературы». Получил Литературную премию Мира в номинации «Проза» (2018). Его поэзия на конкурсах ИСП награждена ПЛАКЕТКОЙ, ДЕСЯТЬЮ ДИПЛОМАМИ, в т. ч. ДИПЛОМОМ I степени в честь А. В. СУВОРОВА.

В издательстве «ЧЕТЫРЕ» за участие в конкурсах награждён ДВУМЯ ДИПЛОМАМИ, а в честь 350-летия ПЕТРА I награждён также МЕДАЛЬЮ.

Стержневые темы творчества автора – это вопросы веры, тайны Мироздания, духовные стремления человека на фоне мировой культуры.

Древо познания имеет корень зла

Поэт – априори философ. Хотя бы потому, что философия – это наука о мире в целом, об общих принципах и закономерностях его бытия, а суть искусства – познание мира и его художественное осмысление. Но есть поэты, у которых философия – суть творчества. Среди них талантливый, самобытный поэт и мыслитель Александр Золотов-Сейфуллин.

С первого прочтения поэтических строчек Александра, даже тех, которые были написаны ещё в молодые годы, чувствуешь, что за ними стоит не просто созерцатель, стремящийся передать окружающую его действительность, – мудрец, тонко и глубоко понимающий причинно-следственные связи происходящего. Особую убедительность этому придаёт излюбленная автором форма изложения: «пушкинский» четырёх-, реже – пятистопный ямб.

К сожалению, творческое развитие автора проходило в токсичных условиях безвременья 90-х, неизмеримо тяжёлой ношей легшее на его хрупкую, ранимую душу. Отсюда резкие перепады настроения, которые, накладываясь на и без того болезненное душевное состояние, выражавшееся в нервных срывах, привело однажды к уничтожению значительной части рукописей.

Занимаясь исследованием вопросов веры, тайны Мироздания, духовных стремлений человека на фоне мировой культуры, Александр Золотов-Сейфуллин в своих произведениях всё чаще и настойчивее говорит о смерти.

«Дороже жизни – смерть одна,

Когда осмыслена она».

И всё же разум до конца продолжает цепляться за жизнь, ища ответы на мучающие душу вопросы: «Отчего я страдаю от низменного и возвышаюсь в наблюдении за добродетелью?» И сам же отвечает: «Я живу в своём мире. А блаженство моё есть установление мира, устранение страданий, лишних для жизни и лишающих её. И в целом виде я знаю, что так устроена Вселенная».

И всё же… За несколько дней до своего добровольного ухода Александр написал:

…Когда же даровит, как Бог, один совсем остался,

Не видный разом, а частями,

Он, как больной, питаясь дробно,

Стал угасать, теряя силы дара.

И где живейший интерес мы проявляем

К явленьям жизни, но встречаем безразличье,

Так, может быть, и яд в сосуде

Нам скоро осушить от мук.

…Кто знает, что Свободе сладкой

Небытие мы предпочтём?

Воистину – «Древо познания имеет корень зла».

Михаил Песин

Поэзия

I. Мнение поэта о современной России

Сущность № 1 (к олигархату)

Мы ведь желаем владений бесчисленных,

Переступая границ представления…

Ангел порхающий и охраняющий

Скоро, крылами свисая, измученный,

Метит падением в точку воззрения

На справедливый подход разделения.

Май 1998 года

О законе трезвости

Скажи, предчувствовал ли ты

Сего закона учрежденье –

Морали нашей воскресенье?

Или ничтожные мечты

Твоё покинули сознанье,

Лишь только власти начинанье

Воздвигло трезвости мечты?

Вообрази! Меж двух огней,

Двух антиподов эстетичных

Бредёшь один ты, как Орфей,

Слагая гимн полку «Столичных»…

Но тут – закон; ты жалок тем,

Что искрой мысли вдохновенной

Восславил Ноя злой гарем –

Обитель жидкости презренной.

Оставь, невинный пешеход,

Бальзам морали увлажнённой,

Предчувствуя плохой исход.

Как смертный жребий предрешённый.

Оставил?… Славно!… Суждено

Тебе отныне возрожденье,

Но тяжко дум твоих прозренье:

Вино и истина – одно…

Предав коварство влаги праху,

Себе покорно ты воздвиг

Демократическую плаху,

Торжественный приблизив миг.

Глава скатилась с плеч нетрезвых,

Но генетический Закон

Взрастил другую. … Как дракон,

Ты средь мечей могучих, резвых.

Они витают над тобой,

И ты со взглядом равнодушным

Уже становишься послушным

И упиваешься водой.

Ноябрь 1985 года

Где отечество

О, где же прежние страда и вдохновенье?

О, где же светоч умственной Души?

Где гордое к врагам презренье?

Обитель где и леса шалаши?

Осиротел я. … Более не в силах

Внимать постыдный шорох языков.

Сокрыт мятежный Дух в могилах,

Зашли герои за альков.

Всё шатко, всё иного просит,

И чужд для Мира Пушкин, Данте и Шекспир

Потомков дерзновение уносит

В иной, неотвратимый Мир.

Кругом аборигенов злоязычье,

И пал герой, мечи сложив у врат.

И человек другому уж не брат,

А недруг злейший, славящий двуличье.

Январь 1992 года

Где ты, страна

О ты, страна любви небрежной,

Страдания холодный дом,

Страшусь тебя душой мятежной,

Борясь с тобой твоим же злом.

Январь 1992 года

И умножая тем распад

Застыв, остановясь в развитье,

Державно почия на лаврах

И притворяясь идеалом,

Внушая слабым мощь литую.

Ему значение в устоях

Передаваться меднолобым

Гремящим слухам и соблазнам,

Вялотекущему теченью

И умножая тем распад.

Лето 1993 года

В застой времён

В застой времён, в пору златую

Для Леонида жили. Власть

Имел один. Он речь чужую

Любил с вершин к подножью класть

Своих народов, всё глядящих

(Не отнимая рук бурлящих)

В прекрасную благую даль.

Там дни – машинами сходящий

Поток. Конвейер, как скрижаль,

Заполнившись пером небесным,

Определяя ход судьбы,

И дел свершая кругом тесным,

Народами своей страны…

Другой герой наш – сочинитель.

Довольно редкие земли

Взращают плод такой…

Какой-нибудь скупой хранитель

Держал, быть может, дар святой,

Уже собравшись на покой,

Устроив веком безвременье.

Но долг, что верное творенье,

Высокой службой благ несёт,

Так сообщая бег развитью.

И вот по здравому наитью

Скорее, чем причудой лет,

Явился избранный поэт

И заявил «Ещё мы скажем»!»

Зима 2002 года

Друг Аристотель

Друг Аристотель! Где твои мощи святые?

В землях каких ты положен, сбегая при жизни от власти?

Нынче мы суетны все, и не сберётся к тебе ученик терпеливый,

В круг становясь или ряды мужей просвещенных,

Чтобы приникнуть к листам, на природе общаясь с тобою.

Также чутьём неизвестным измерить движения сущих,

Знак от тебя получив, что уроки проходят успешно.

Это ль не дар? И отметка наитию юношей славных,

Им воспитуясь навеки твоим отражением Мира?

Немощный век наш уже не осилит творений,

Даже тебя привлекая, – останешься ты не у дел.

Декабрь 2005 года

* * *

В чужбину втиснутый, он скоро перечёл

Все сказы вещие и бурные виденья,

Кладбищ отеческих ему терзало зренье

И бедность городов, и запустенье сёл.

Лето 2005 года

Минутку вниманья! Послушайте, россияне!

Минутку вниманья! Послушайте, россияне!

Жил в разрушительные, мрачные 2000-е годы

Мечтатель: поэт и мыслитель усердный…

Несчастья познал он, судьбины невзгоды,

Имел кошелёк он пребедный.

Лето 2007 года