Предисловие

Творчество Александра Золотова-Сейфуллина может оставить самые непростые и кардинально отличающиеся впечатления. Возможно, кто-то восхитится необычностью тем, нетривиальностью слога, глубиной мысли, а кто-то сочтёт его произведения слишком «заумными» и отложит чтение «на потом, под настроение».

Но, скорее всего, трудно отрицать, что оставшихся равнодушными окажется намного меньше, нежели тех, кто будет неожиданно удивлён, а возможно, и поражён многогранностью и неординарностью мышления этого непростого, если не сказать – сложного, для восприятия автора.

Начав писать с юношеских лет, Александр на протяжении своей недолгой жизни достиг поистине необычайных высот в стихосложении, постоянно совершенствуя и оттачивая слог, умножая познания во всех сферах знания: это и история мировых религий (христианство, ислам, буддизм), и западная и восточная философия, и русская и европейская художественная литература, причём самых разных веков, – а также расширяя волновавшие его темы: любви и дружбы, философии и психологии, ценности бытия, целей мироздания – всего и не перечислишь, настолько многосторонне его творчество.

В лирике поэта прослеживаются параллели, перекликающиеся с лучшими образцами поэтов XVIII–XIX веков, со свойственными тому времени лексикой, фонетикой, даже ритмикой. И в ней же мы встречаем массу неологизмов, «неправильные» формы слов, нарочито употреблённые с целью придать особое звучание тому или иному выражению, мысли, посланию.

Но главное в творчестве Александра – это постоянный поиск смысла существования, своего предназначения в нашем непростом, противоречивом мире, устремлённость к духовным началам и непримиримость с низкими проявлениями человеческих сущностей.

В этой книге избранных произведений Александра Золотова-Сейфуллина вы найдёте и утонченные лирические строки, посвящённые женщине, другу, однокласснику, и короткие поэмы с посвящениями, и философские размышления, и поэтические миниатюры, и даже сонеты и сущности. А главное – познакомитесь с неизвестным широкому кругу читателей, но, безусловно, очень талантливым художником слова.

Черникова Елена,

главный редактор издательства «Четыре»

Стихи 1980–1990-х годов

О любви и дружбе

***

Минута долгая прошла меж нами…

Ни словом не обмолвились в тот раз…

И чудились друг другу мы Богами,

И были выше мы земных проказ.

Весна 1980 года

***

О, подари мне локон свой, любя!

Его хранить я буду вечность.

Сей талисман не уничтожат ни года,

Ни человечья злоба, ни беспечность.

Весна 1980 года

***

Мои уста что существо немое,

Мои глаза что пламень без покоя.

В устах моих – блаженный трепет снов,

В глазах моих – любовь без лишних слов.

***

Как лучше, более сказать об этом?

Наверное, здесь надо быть поэтом

И чувствовать эпохи голоса,

Без ложной прелести взирать на Небеса.

***

Обманут ею не был никогда,

Лишь сам её душой владею.

В моей протянутой руке – Звезда,

Подаренная той, которую лелею.

***

Я в этих строчках узнаю

Чудесницу, красавицу свою.

О ней сказать я много мог,

Когда бы не страданий рок.

***

Как вновь увидеть свет твоих очей,

Родных, очаровательных, прекрасных,

Услышать нежный тихий звук твоих речей,

Продолжив время отношений страстных?

О ГЛУПОЙ КРАСАВИЦЕ

О Лермонтов! Все эти строки

Годятся и к моей любви:

Я слышать не могу её речей истоки,

Но обожаю прелесть той реки.

Весна 1980 года

***

Нас могут краешком лучей услышать Звёзды

И тайну нашу разнести Селена…

Тогда любовных мыслей гроздья

Известны будут всей Вселенной.

Весна 1980 года

***

Я жил тобою, друг! Сейчас

Забыто всё, и я спокоен…

Так ветеран, прошедший войны,

Тоски, быть может, гонит час.

***

Набежавший ветер

Передвинет локон,

И краса-девица

Засияет ярче.

Весна 1980 года

БЛИЗОРУКОСТЬ

На А. Вексельмана – одноклассника

Средь колб стеклянных и пробир –

Он нам ходячая наука

И наш моральный бригадир.

Но вот беда (и что за мука),

Пророчески объемля Мир,

Созданье это – близоруко.

Весна 1980 года

В АЛЬБОМ ДРУГУ (Д. Н.)

Когда вручишь ты наконец

Мне символ нашего союза –

Свободной музыки венец?

И да простит нам наша муза

Мгновенья творческих грехов.

Святые дни, когда желали

Мы добрый скипетр Богов,

Давно ушедших, и витали,

Как Ангелы, во власти снов.

Нам жизнь большое начертала

И жребий гласный указала:

Твори, поэт иль музыкант,

Природный ум, твори умело

И, делая таланно дело,

Сжигай себя, как славный Дант.

Весна 1980 года

О СОЛДАТЕ

Посвящаю деду, солдату,

участнику Сталинградской битвы

Единственной своей рукою

Он днём работал. Ночь сидел

И незатейливой строкою

Писал. Порою тихо пел.

И всё оправдывал терпенье

За сочиняемый им сказ,

Но горе века – невезенье

Его ждало и в этот раз.

Вертяся на скрипучем стуле,

Он, одинокий ветеран,

Не бывший у войны в отгуле,

В рассказе чувствовал обман.

И за столом своим горбатым,

Волнуясь, страшно уставал,

Но, засыпая бородатым,

К утру младенцем вновь вставал.

Весна 1980 года

НА СТАТУИ ПАВЛОВСКОГО ПАРКА

I.

Стоит печальна Ниобида,

Уста взывают к божеству.

В структуре правильной Евклида

Её весь облик. На траву

Простёрся полог… Естеству

Она подобие… Пятами

Примяла хладную листву

И неподкупными мечтами

Ловит эфир, как сон очами.

II.

Смеётся счастливый Кентавр,

Рука простёрта к Небесам,

На голове роскошный лавр…

Вперёд! К нетронутым лесам,

Где дичь досталась бы стрелам…

Не отступай, стрелец строптивый!

Ворвись в Природы дикой храм!

Пусть будет властен лук игривый

И бег свободный и ретивый.

Лето 1980 года

ВОСПОМИНАНИЯ О ЛИЕПАЕ

Я частью помню годы молодые:

Свободы резвость, без границ морской простор,

Томаса Риги, берега златые

И райский плод, затерянный меж дол.

То были дни… С тех пор уж позабыты

Отдельные черты моих забав,

Когда гранитные седые плиты

Балтийских волн ломали буйный нрав.

Там огни маяка таинственно мерцали

Под сумраком ночи у брежных вод

И Духи ветров мой покой ласкали

Созвучием Природных Од.

Я слушал и внимал: то бури завыванье,

То шумных волн суровую красу.

Молчал и видел их чередованье,

И память их в Душе своей несу.

Стихии голос чувствую доныне,

Он мой кумир и друг блаженных нег.

Его безмолвный, но коварный бег

Воздвигнул тайный щит гордыне.

Зима 1980 года

ЕДИНСТВЕННАЯ

Dilecta!* Сердце освежи,

Утешь поэта ночи,

Терпеньем слову послужи,

Души просветли очи.

К его игривому перу

И вдохновенья неге

Сойди к вечернему двору,

Не думай о ночлеге.

Поведай сладостный обряд,

Воспетый родословной,

Согрей унылый зимний сад

Своим дыханьем ровным.

Рукою белой, как цветок,

Сними вуаль печали,

И резвый звонкий голосок

Пусть очарует дали.

Тогда мой благодарный слог

Твой дивный стан восславит

И плечи, и изгибы ног

И юность позабавит.

––

*Единственная.

Зима 1981 года

АКТЁРУ

В альбом Фельдшерову А. Р.

Тебе, мой друг, сады Шираза!

Ты заслужил тот славный дар

И лавр престижный из алмаза,

Рукоплескания пожар.

Храм Талии – твоя обитель,

Да будет счастлив твой покой,

Правдивых фраз немой хранитель,

Старик усердный и живой.

Где ж, братец, верный Дионис?

Садись же рядом пред бокалом!

Пусть в взоре тихом и усталом

Вино запечатлеет «бис»…

Но вот ты вновь на скриплой сцене,

Сопутствуя иным певцам,

Заводишь искренние пени.

И добр, и мудр не по летам.

Весна 1982 года

В ДЕРЕВНЮ (К Д. Н.)

Быть может, ты желал

Моих трудов посланье

И в мирном ожиданье

Календари листал?

Всё не писалось мне…

В седой жаре Востока

Я ждал дождей потока

И хлада при Луне.

Здесь я устал, мне скучно.

Взираю равнодушно

На Неба силуэт.

Всё та же пыль столбами,

И бледными губами,

Как злой анахорет,

Желаю пасторали,

Привольный ветр степей,

Московский дух полей

И северные дали.

Чтоб в шумной тесноте

Побыли мы с тобою

И в песен пестроте

Упрямой головою

Воздали бы успех

Любви и откровенью,

Предав грехи забвенью

Без тягостных помех.

Забудутся печали,

И, сидя у окна,

Воскликнет каждый: Vale! –

В объятиях вина.

Пусть добрая вдовушка

Мадонной будет нам

И холодная кружка

Приближена к устам.

К чему мечты иные

И мыслей суета,

Речей слова пустые,

Курортные места?

Лето 1982 года

ДРУГУ (Д. Н.)

Ужель забыл о нашем прошлом, друг?!

Иль страсть к ученью затуманила твой разум?

Могу и я дать место гневу вдруг

Через послание острейшей фразой.

Давно ль не помнишь ты истории страницы?

Или в рассудок твой прокрались небылицы

О всяких суевериях людских,

О всевозможных бедах монстров злых?

Открой истории главу!

Об Англии, о Билле во двенадцатом году.

То было доброе прошедшее столетье,

И вспомни Лудда – зачинателя всех бед,

Его ведь тоже звали Нед!

Но на дворе не прошлый век,

И ты не Лудд, что был ткачом,

Он разрушитель и больших пороков след,

Ты ж – созидатель и борец со злом.

Осень 1982 года

ДРУГУ (Д. Н.)

Ты помнишь сладостные лета,

Когда восторженной мечтой

Мы наслаждались, как поэты,

Иль озиралися с тоской

К предмету юности забавной

И мыслью доблестной и славной

Несли торжественный покой?

Близ стены нравственного храма

Тогда не ведали забот.

И тени жизненных хлопот

И судьб неведомая драма

Нам были чужды, как Богам.

Надежду мы несли словам

И с восхищеньем ненапрасным

Дарили взгляд друзьям прекрасным

И речи верные устам.

Теперь иные в нас стремленья:

Молчим всё чаще, больше пьём,

Помалу забываем дом…

И от избытка нетерпенья

В нас нынче праведник восстал,

И добродетельных начал

Мы ищем первые мгновенья.

Зима 1982 года

ПИСЬМО К ДРУГУ (Д. Н.)

А помнишь, друг, как мы бродили

Средь люда мирного и всяческих затей?

Как кубок верности и дружбы пригубили

И охраняли свято дар счастливых дней?

И радость встреч вкушали вдохновенно,

Воздвигнув братством над главой пайон,

К охлосу относилися презренно…

Ужель покинул нас отрадный сон?

Ушла ли радость молодых сомнений

Иль смолкла муза дерзостных речей,

Где след наш милых злоключений,

Где думы прожитых ночей?

Как две Звезды, гонимы ветром,

Расстались мы, продолжив путь изгнанья,

Ты добываешь хлеб дорогой знанья,

А я – блуждающим своим пером.

Всё по-иному сталось, всё сменилось,

И радости уж нет в душе моей,

И пышная Природа отвратилась

От светлых и желаемых идей.

До встречи, друг, гонимый чудом

На брег диковинной мечты,

На брег, полнённый изумрудом,

Где всё значимо, как и ты.

Зима 1982 года

ПИСЬМО К ДРУГУ (Д. Н.)

Прими, мой друг, сие посланье –

Плоды усталости моей,

Плоды пугливого мечтанья,

Незабываемых ночей.

Где Звёзд мерцающих обитель

Сроднилась с вещею Землёй,

Где ты, мой славный вдохновитель,

Живёшь, рождая подвиг свой.

Прости за массу изречений,

Прости, что ежели не так,

Не придавай тому значений

И молви дружески: «Простак».

Слезоточивые творенья

Отбрось в огонь, мой Лаватер,

Приемли главы приключенья,

Тартюфа обрети в пример.

И ложь прими как назиданье –

Обман порой имеет суть.

Уж лучше враки, чем страданье,

Где цель изменчива, как ртуть.

Мой долговязый, дюжий странник,

Опричник Северной земли,

По воле собственной изгнанник,

Стихами жажду утоли.

Открой игристое вино,

Вуалию сокрой окно

И вспомни малость обо мне

В своей холодной стороне.

ОДНОКЛАССНИКАМ

Когда в блаженный свой досуг

Мы собирались в тесный круг,

Проказник Бахус, нас услыша,

С Церерой к нам входил тайком

И бодрым дарственным вином

Нас опьянял, глагол колыша.

И мы весёлою толпой

Неслись под свод небесной дали,

Где речи глупые толкали

Под платонической Луной.

Осень 1984 года

ЗАЧЕМ

Зачем усердные посланья

Я вдохновлял избытком дум

И возносился в трепетанье,

Перед тобой теряя ум?

Зачем я речию забвенной

Воспламенял свои уста

И под Луною серебряной

Обожествлял, как Дух Христа?

Зачем вымаливал прощенье,

Терзаясь мнимой красотой,

Не испытавши отвращенья

Ко внешности твоей пустой?

Зачем, толпою окружённый,

Ходил надменно, как злодей,

И шёл, как громом поражённый,

За дивной тению твоей?

Осень 1984 года

ЗУХРЕ

Дитя восточного зефира,

Тебе моя послушна лира

Пророчит щедрый звук:

Пред красотою Альтаира

В объятьях гордого Тахира

Познаешь нежность рук.

Осень 1984 года

ДИАНЕ

Скажи, восточная Диана

И Азии волшебный дар,

Давно ли Сердца лёгкий жар

Тебя коснулся, как Корана

В мгновенья сладостных надежд

Касают пальцы мусульмана,

Когда в предместьях Тегерана

Он, не скрывая бодрых вежд,

Молит о божеском прощенье?

Но, друг, к чему тебе моленья?

В тоске бы я молился сам,

Склонившися к твоим ногам

В священной власти заточенья.

Осень 1984 года

КАК ЖАЛЬ

Как сладко мне порой являться

В места, где мир твой находил,

Способность жизни удивляться,

Где я, мой друг, тобою жил.

Где мы делились сокровенным,

В ночной мечтая тишине…

Как жаль, что чувством вдохновенным

Туда являюсь лишь во сне.

Осень 1984 года

СКУЧНЫЙ ПРАЗДНИК

Однообразье, суета

И одиноких лиц капризы,

Девиц нескромные сюрпризы

И тесных платьев пестрота.

Осень 1984 года

И СОЗДАЛ БОГ ЖЕНЩИНУ

Всё так и эдак, всё в насмешке,

В глумлении и нервной спешке

Вершает женщина дела.

Плетёт ли сеть или злословит,

Мужчину глупого ли ловит –

Она по-прежнему мила.

Пленяет страстно и надёжно

И носит смело дерзкий взгляд,

Умом блеснёт, где только можно,

Любови приготовит яд.

С холодным чувством откровенья

Она мутит покой и сон,

В хандру впадает переменно –

Веков так было испокон.

Позвольте молвить: «Так и будет».

Над нею божества печать.

Она Всевышнего осудит

И будет вечно вдохновлять.

Осень 1984 года

О СТАРОЙ ДЕВЕ

У ног несчастливой сестры

Одни печальные виденья:

Ни вздоха нежного, ни утешенья,

Ни ласки чувственной поры…

Всё безразлично ей и скучно.

Порой глядит она послушно

На тихий маятник часов.

Вот вечер. Ночь. Постельный кров.

…Она ложится равнодушно.

Осень 1984 года

К ДРУГУ

Однокласснику – Д. Н.

Приди, мой друг, походкой резвой,

Мы восполним Цереры стол

Вином токайским, мыслью трезвой –

Esse est percipi*, монгол!

Когда Батый, твой предок славный,

Опять на Русь явился тьмой,

Стояли русские стеной,

Сказав характер своенравный.

Следила хитрая Европа

За продвижением границ,

Ползла уж к ней коварна стопа…

Но полно древности страниц!

Приди! Мы выпьем за Европы

И за народ тех дальних стран,

Кто протоптал торговлей тропы,

Обняв Руси вековый стан.

Восславим трирского гиганта

Философическим словцом

И перед греческим отцом

Воспламеним иллюзий Канта.

Да будет мир взаимный наш

Скреплён не гадостью портвейнской,

А жизнерадостностью рейнской

И торжеством разумных чаш.

—–

*Существовать – значит ощущать.

Осень 1984 года

ЛИЦОМ К ЛИЦУ

Реальный случай на Афганской войне

с однокурсником – другом поэта

Давно то было. И сейчас

Я вспоминаю те мгновенья,

Когда я пережил волненье

В значимый, небывалый час.

Передо мною враг стоял.

Дыханье наших душ стеснялось,

Граница зла обозначалась…

Тогда кто боле трепетал,

Не в силах я сказать правдиво…

Лишь он и я в тот миг тоскливый

Сжимали гневных чувств кинжал.

О наши взоры! Верх войны…

Они пронзали откровенно:

Один из нас глядел смиренно,

Другой, не чувствуя вины,

Лишь нёс коварное терпенье –

Итог пустого размышленья

И нрав жестокий сатаны.

Так мы стояли… Ветер знойный

Всё нёс ещё свои пары.

Лишь он один тогда достойный

Хотел нас примирить. «Смотри! –

Твердил он каждому раздельно. –

К чему безумные дары

Нести друг другу и смертельный

Исход пророчить? В Мире том

Для вас единый будет дом

И вечности покой постельный».

Земля и Небо! Свет и мгла

Являли нам тогда подобье.

И стёрлось вмиг идей злословье.

Природа наших душ смогла

Нас примирить. Мечты сбылися!

Враждебный Бог в покой ушёл,

Оставив власти произвол,

И мы в порыве обнялися.

Осень 1984 года

СКАЗ ПЕЧАЛЬНЫЙ

В народе ходит сказ печальный,

Распространяясь всякий век,

Что поседелый человек

К повстанцам шёл дорогой дальней

И стал для них родным отцом.

Но вот однажды бой случился,

И старец с войском разлучился.

Пленённый вражеским царём,

Представ перед монархом грозным,

Старик солгал, где враг стоит,

И с видом важным и серьёзным

Завёл в засаду. Был убит

Он тотчас как царя изменник,

Изрублен вражеской рукой…

Никто не знал, кто был герой,

Но говорили, что священник.

Осень 1984 года

КАНЦЕЛЯРСКАЯ ЛЮБОВЬ

Мне важно всё о вас узнать.

Достойный чуткого участья,

Ужель я не достоин счастья?

Не вам ли тайная рука

Подносит пёстрые страницы,

Где фантастичны небылицы

И жизнь там кажется легка?

Но я страдаю. Мирный гнев

Течёт в крови рационально.

И Мир объемлю я печально.

Осень 1984 года

КРАСАВИЦА

Красавица! Слава

Ланитам твоим.

Ты доброго нрава,

Тобою томим.

И ты, сладострастно

Пленяя меня,

Но всё безучастна

К страданиям дня.

Порою беспечна

Забавой своей,

Но тело не вечно –

Запомни скорей.

Мы все угасаем,

Приемли, душа,

И стих забываем.

…Но ты хороша!

Осень 1984 года

В АЛЬБОМ (Т. А.)

О, как ты жалок был тогда,

Когда безжалостно являлся

И ничему не удивлялся.

Уверен: лишь придёт беда,

Ты первый муку уготовишь…

Ну а пока что ты злословишь,

Неся бессилие вреда.

Октябрь 1984 года

В АЛЬБОМ (Т. А.)

Когда-то ты, мой друг, блистал…

Вошедши в Свет, ты был героем…

И даже нравственным покоем

Ты нас приятно услаждал.

Отныне мрачным изголовьем

Твоим является чертёж.

От чувств твоих пигмейских поз

Тебя мутит, и ты злословьем

Мутишь сознание других.

Октябрь 1984 года

МАСКАРАД

Ты в этой маске был ужасен.

Невинный взгляд для подлеца,

Что шрам для нежного лица,

Что ум для глупости – опасен.

Осень 1984 года

МЛАДШЕМУ ДРУГУ (Д. Т.)

Прими творений груз почётный

И вдаль! А там – познаний свет,

И Мир открытия несчётный,

И мудрость непрожитых лет.

Твори и властвуй! Жар глубокий

Неси в сознание других.

Тебе – теперешний мой стих

И Сердца помысел высокий.

Осень 1984 года

ПАМЯТИ УЧИТЕЛЯ (М. Д. Бодня)

Учитель! Помним мы слова,

К младым потомкам обращённы,

Суровой жизнью вдохновлённы.

Когда-то было всё! Глава

Светилась мыслию прекрасной,

И всё студентам было ясно.

И все мы жаждали живой

Урок, в тиши уединённый,

И взор Ваш, думой увлечённый,

Разумный нам дарил покой.

Мы были вместе. «Эко чудо!» –

Вскричит ленивый ученик.

Но тот, кто в знаний мир проник,

Уж более не скажет худо

О мудрых и златых летах,

О первом опыте, стенах,

Где зарождался спор невольно.

Теперь уже так Сердцу больно

Нам вспоминать о том.

Пусть наши искренние речи

Подарят Вам извечный сон

И слава доблестных имён

В грядущем обозначит встречи.

Сентябрь 1985года

***

Помазанник Божий,

Без Царства – Король,

Мой друг толстокожий,

Не любящий соль.

Но жадный до злата,

До прочих камней,

Поклонник карата –

Седой брадобрей.

Сентябрь 1985 года

***

Ты жив ещё, курилка мой?

Мне на тебя смотреть тревожно.

Что? Бог курил?.. Ах, невозможно.

Но верно то, что ты вдовой

Оставишь милое созданье,

Когда табачное желанье

Не уничтожишь с головой!

Сентябрь 1985 года

ЭПИГРАММА

Здравствуй, лживый лиходей,

Злой мучитель музы верной!

Ты всё пишешь, мой злодей,

Тапера слуга примерный?

Мыслишь ты, твоё деянье

На Земле оставит след?

Не сочти за назиданье:

Гений твой – искусству вред.

Сентябрь 1985 года

ВИКТОРИИ М. (11 октября 1985 года)

О чудо! Жизни продолженье!

И Мир принял священный дар,

И начал времяисчисленье

Викторианский календарь!

Октябрь 1985 года

КАТЕРИНЕ

Соседке к 8 Марта

Фотограф, может быть, напрасно

Запечатлел твои черты…

Катюша! В жизни ты прекрасней,

Ты в ней – соцветье доброты.

Март 1986 года

В АЛЬБОМ (Е. З.)

Тебе – любимице Амура,

Моя прелестная Лаура,

Я шлю невидимый убор.

Когда-нибудь московский двор,

Увидев сей венец восточный

На белоснежных завитках,

Воскликнет злобно: «О Аллах!».

Людей сомкнётся круг порочный,

Чтоб шаг безбожницы карать

И путь к Христосу указать.

Но тут (о, чудо!) Невидимку

Тебе лишь стоит повернуть,

И всё: толпа увидит дымку,

Твой лёгкий след и к Солнцу путь…

Когда ж, явившись в град пустынный,

Ты обратишь свой милый взор

К предмету памяти невинной

Иль бросишь искренний укор

И скажешь мудростью восточной,

Меня страданием обняв,

И властью мысли непорочной

Сразишь, бальзам так и не дав…

Ах, полно, славная Зулея

И пери девственной красы,

Молчу, страдаю, но не смею

Глаголом верным простоты

Сказать о чувстве безнадежном

И в страхе глупом и мятежном

Влачу тоскливые часы.

Минуты скучные считаю

С блаженной маскою глупца

И мусульманского творца

С надеждой втайне призываю.

Сентябрь 1987 года

О философии жизни

ВОПРОС

Отдавший годы на творенье,

В мечте о счастии людей,

Желая дум благословенье

В лице грядущих новых дней, –

Творец ли он пустых затей?

Напротив, сильное ль созданье

И клад некорыстных идей?

Великий смертный, без желанья,

Достойный славных лет признанья?

Лето 1985 года

***

И не судите строго думы те;

Познанья в них – уверенность в листе.

Они подготовляют нужный стих,

Мой Реквием, что описует жизни блик.

ЗОЛОТО

Злато – зло, известно многим:

Королям, старцам убогим,

И младенцу, и поэту

(Властелину дев ланит),

И души анахорету –

Но по-прежнему пленит.

И ЖИВЁТ ПОЭТ БЕЗДАРНЫЙ

Жив поэт неблагодарный –

Злой сорняк на почве роз.

Сочиняет стих бездарный,

Музу п