Отзывы на книги автора «Александр Житинский»

Взялся я читать эту книгу, потому что описание сулило что то новое, с современным необычным сюжетом.
Начало книги было многообещающим и интересным, только вот потом сюжет начал скатываться и стал унылым и скучноватым.
А началось все с того, что человек в возрасте, далекий от интернета, все таки освоился в сети и придумал некую пирамиду, с помощью которой можно управлять массами. В итоге его пирамида начала давать колоссальные результаты, люди начали выполнять его необычные задания.
Параллельно он встречается с еще одним героем, который провозглашает себя новым "Государем России избранным Богородицей".
После их объединения начался вообще невообразимый трэш, объезд своих владений, создание в сети нового государства и многое другое.
Перед нами такой некий стеб на государственный строй нашей страны. Главные герои решили полностью поменять это все, только вот план их чуть чуть вышел из под контроля.
Сможет ли человек создать новое государство, хоть и в сети? Сможет ли он уйти от всего того, что было ему чуждо до этого или все таки подчинится законам этого мира?
Концовка книги конечно интересная и добрая, все счастливы и у всех все хорошо, но как то это не вяжется со всем происходящим.

"Ты в интернете оставляешь
Так много времени и сил.
Ты всё Россию прославляешь.
А лучше б мусор выносил!"
Ленинград

Дом стоял
На этом месте!
Он пропал
С жильцами вместе!
Агния Барто «Дом переехал»

Что за дом притих,
Погружен во мрак,
На семи лихих
Продувных ветрах,
Всеми окнами
Обратясь в овраг,
А воротами —
На проезжий тракт?
Владимир Высоцкий «Чужой дом»

Для меня Александр Житинский, это, прежде всего, «Эффект Брума», «Лестница» и «Снюсь» (т. е. сборник «От первого лица», ставший в своё время для меня книгой-открытием), и прочитанный несколькими годами позже сборник «Голоса» (надо ли говорить, что обе книги занимают почётно-потрёпанные места на домашней книжно-фантастической полке?). И потом ещё было «Путешествие рок-дилетанта» (в силу личного тяготения к этому музыкальному стилю и к соответствующему образу жизни). А вот с прочими житинскими книжками как-то не заладилось — то ли в библиотеке больше ни одной не оказалось, то ли фамилия автора со временем просто уплыла на задворки памяти...

Но в любом случае, это ассоциация с лёгким искромётным ироническим серьёзным и прицельным отчасти сатирическим и почти всегда лирическим и романтическим юмором (всё на одном дыхании и без запятых). Но одновременно и понимание, что за всей этой эфемерической невесомостью прячутся серьёзные темы и глубокие раздумья автора. Признаки этой глубины и серьёзности заметны даже в самых лёгких и практически шутейно-несерьёзных рассказах Житинского («Эффект Брума» и «Страсти по Прометею») и вовсю пыром торчат из «Лестницы» и «Снюся».

И потому предвкушения от встречи с новой большой книгой Житинского содержали в себе одновременно обе особенности его творчества — ждалось весёлости и вместе с тем глубины. Ну вот. Однако с первым ожиданием как-то не сложилось. На мой вкус эта книга написана довольно тяжеловесным и порой натуженным стилем. Т.е. старания автора заметны, а вот результат этих стараний «не вытанцовывается» (спасибо, Николай Васильевич!). Автор вовсю интонирует и старательно изображает улыбку в тех местах, которые ему кажутся улыбистыми, но, как это случается с неопытным рассказчиком анекдотов, так и хочется порой спросить «Уже можно смеяться?».

Зато с широкостью и глубинностью всё в полном порядке. Потому что автор где всерьёз, а где мимоходом, зацепил несколько довольно серьёзных тем и смыслов. Понятно, что это конец восьмидесятых, эпоха перемен и открытий (впрочем, закрытий тоже), время оценки и переоценки прошлого, настоящего и будущего (примерно в это время родилась задорновская сентенция о том, что Россия — страна с непредсказуемым прошлым), и Александр Житинский, будучи к тому времени уже вполне взрослым человеком и состоявшимся литератором, конечно же не мог пройти мимо попытки осмысления того, что происходило и происходит с нашей страной и обществом, с людьми вообще и с каждым отдельным человеком. И, может быть, заодно и представить, куда и во что это выльется. Тем более, что саму суть того, что страну ждут великие потрясения, Житинский уловил точно (об этом он сам пишет в аннотации).

Фабула романа и проста, и фантастична, но скорее, фантасмагорична. Стоял дом, обыкновенный многоквартирный и многоэтажный питерский дом. А потом неизвестно по какой причине снялся с насиженного места и со скоростью велосипеда просто-запросто перелетел в другой район города. И прочно встал. Вместе с жильцами и всем прочим домовым хозяйством.

И всё остальное содержание романа составляют разного рода перипетии разных людей вокруг и около, и в связи с этим незапланированным перелётом. И поскольку жильцов в многоквартирке много, то и примеров разных случаев и происшествий тоже рассказывается немало. Некоторые вскользь, а вот с несколькими проживающими и проживавшими произошли буквально драмы и даже трагедии. Тут вам и единоличные попытки начать жизнь с чистого листа, и концепции социалистического общежития и едва ли не коммуны, и стремления властей засекретить происшествие, и разные покушения на использование нового положения для улучшения собственного благосостояния, и возвращения блудного сына, и всякие прочие происшественные события и событийные происшествия.

Но довольно много места в романе занимают и попытки автора как-то философствовать о сути и содержании жизни каждого отдельного человека и общества в целом. Причём рассуждения эти конечно облечены в реплики, монологи и диалоги нескольких персонажей романа. А поскольку философия — наука хитромудрая и порой непонятная, то и философские моменты автор сопровождает событиями уже выходящими за границы реала, и тогда мы понимаем, что роман не только отчасти фантастический, но ещё и постмодернистский и сюрреалистический и всякопроческий. И что некоторые содержательные моменты в книге иносказательны и являются лишь тенями истинных смыслов. Впрочем, не слишком сильно запутанных и не чрезмерно глубоко запрятанных.

Как мне кажется, из текста довольно сильно высовывается роман «Мастер и Маргарита» от Булгакова, а кроме того довольно много гоголевщины, и даже некоторых других весьма почтенных авторов (один из которых даже в тексте безымянно выведен — не Стерн, нет, Стерна я не читал). И даже и не знаешь, хорошо это, или всё-таки не очень...

Наверное по нонешним временам книга уже не слишком актуальна, однако представляет собой любопытный творческий литературный памятник, и вместе с тем, документ о мировоззрении и мироощущении некоторых слоёв творческой интеллигенции на исходе советского периода существования России. Но и для развлечения тоже вполне ещё пригодно.

Уютная история, хотя начинается, как кошмар из снов: спускаешься по ступенькам в обычном подъезде и вдруг замечаешь, что лестница, нарушая все законы физики и логики, закольцована, а ты раз за разом двигаешься по кругу. Сначала это удивляет и ты невольно ускоряешь шаг, потом бежишь, потом бредëшь, еле переставляя ноги, пытаясь отогнать липкий ужас и убивающую волю фразу: ВЫХОДА НЕТ.
Но, как говорил Воланд: "Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится". Вот и придётся незадачливому Володе Пирошникову разбираться, почему именно он оказался в таком БЕЗВЫХОДНОМ, в самом буквальном смысле этого слова, положении.

Произошло мгновенное замещение всего мира одной комнатой, одной квартирой и одной лестницей.

Да, забыла упомянуть, что действие разворачивается в питерской коммуналке. Жить в ней, конечно, не сахар, но вот читать про коммунальные отношения, тем более у такого мастера слова, как Александр Житинский, очень даже интересно.
За незатейливыми, на первый взгляд, событиями прячется глубокий подтекст. В книге есть философский стержень, про который, к сожалению, часто забывают современные авторы, делая ставку на экшн в ущерб смыслу.
Просто находка для любителей парадоксов и социальной фантастики.

Уютная история, хотя начинается, как кошмар из снов: спускаешься по ступенькам в обычном подъезде и вдруг замечаешь, что лестница, нарушая все законы физики и логики, закольцована, а ты раз за разом двигаешься по кругу. Сначала это удивляет и ты невольно ускоряешь шаг, потом бежишь, потом бредëшь, еле переставляя ноги, пытаясь отогнать липкий ужас и убивающую волю фразу: ВЫХОДА НЕТ.
Но, как говорил Воланд: "Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится". Вот и придётся незадачливому Володе Пирошникову разбираться, почему именно он оказался в таком БЕЗВЫХОДНОМ, в самом буквальном смысле этого слова, положении.

Произошло мгновенное замещение всего мира одной комнатой, одной квартирой и одной лестницей.

Да, забыла упомянуть, что действие разворачивается в питерской коммуналке. Жить в ней, конечно, не сахар, но вот читать про коммунальные отношения, тем более у такого мастера слова, как Александр Житинский, очень даже интересно.
За незатейливыми, на первый взгляд, событиями прячется глубокий подтекст. В книге есть философский стержень, про который, к сожалению, часто забывают современные авторы, делая ставку на экшн в ущерб смыслу.
Просто находка для любителей парадоксов и социальной фантастики.

Уютная история, хотя начинается, как кошмар из снов: спускаешься по ступенькам в обычном подъезде и вдруг замечаешь, что лестница, нарушая все законы физики и логики, закольцована, а ты раз за разом двигаешься по кругу. Сначала это удивляет и ты невольно ускоряешь шаг, потом бежишь, потом бредëшь, еле переставляя ноги, пытаясь отогнать липкий ужас и убивающую волю фразу: ВЫХОДА НЕТ.
Но, как говорил Воланд: "Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится". Вот и придётся незадачливому Володе Пирошникову разбираться, почему именно он оказался в таком БЕЗВЫХОДНОМ, в самом буквальном смысле этого слова, положении.

Произошло мгновенное замещение всего мира одной комнатой, одной квартирой и одной лестницей.

Да, забыла упомянуть, что действие разворачивается в питерской коммуналке. Жить в ней, конечно, не сахар, но вот читать про коммунальные отношения, тем более у такого мастера слова, как Александр Житинский, очень даже интересно.
За незатейливыми, на первый взгляд, событиями прячется глубокий подтекст. В книге есть философский стержень, про который, к сожалению, часто забывают современные авторы, делая ставку на экшн в ущерб смыслу.
Просто находка для любителей парадоксов и социальной фантастики.

Уютная история, хотя начинается, как кошмар из снов: спускаешься по ступенькам в обычном подъезде и вдруг замечаешь, что лестница, нарушая все законы физики и логики, закольцована, а ты раз за разом двигаешься по кругу. Сначала это удивляет и ты невольно ускоряешь шаг, потом бежишь, потом бредëшь, еле переставляя ноги, пытаясь отогнать липкий ужас и убивающую волю фразу: ВЫХОДА НЕТ.
Но, как говорил Воланд: "Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится". Вот и придётся незадачливому Володе Пирошникову разбираться, почему именно он оказался в таком БЕЗВЫХОДНОМ, в самом буквальном смысле этого слова, положении.

Произошло мгновенное замещение всего мира одной комнатой, одной квартирой и одной лестницей.

Да, забыла упомянуть, что действие разворачивается в питерской коммуналке. Жить в ней, конечно, не сахар, но вот читать про коммунальные отношения, тем более у такого мастера слова, как Александр Житинский, очень даже интересно.
За незатейливыми, на первый взгляд, событиями прячется глубокий подтекст. В книге есть философский стержень, про который, к сожалению, часто забывают современные авторы, делая ставку на экшн в ущерб смыслу.
Просто находка для любителей парадоксов и социальной фантастики.

Уютная история, хотя начинается, как кошмар из снов: спускаешься по ступенькам в обычном подъезде и вдруг замечаешь, что лестница, нарушая все законы физики и логики, закольцована, а ты раз за разом двигаешься по кругу. Сначала это удивляет и ты невольно ускоряешь шаг, потом бежишь, потом бредëшь, еле переставляя ноги, пытаясь отогнать липкий ужас и убивающую волю фразу: ВЫХОДА НЕТ.
Но, как говорил Воланд: "Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится". Вот и придётся незадачливому Володе Пирошникову разбираться, почему именно он оказался в таком БЕЗВЫХОДНОМ, в самом буквальном смысле этого слова, положении.

Произошло мгновенное замещение всего мира одной комнатой, одной квартирой и одной лестницей.

Да, забыла упомянуть, что действие разворачивается в питерской коммуналке. Жить в ней, конечно, не сахар, но вот читать про коммунальные отношения, тем более у такого мастера слова, как Александр Житинский, очень даже интересно.
За незатейливыми, на первый взгляд, событиями прячется глубокий подтекст. В книге есть философский стержень, про который, к сожалению, часто забывают современные авторы, делая ставку на экшн в ущерб смыслу.
Просто находка для любителей парадоксов и социальной фантастики.

Я уже давно отошел от науки и занялся «человековедением», как иногда несколько пышно именуют у нас писательскую деятельность, а посему любое явление природы и общества интересует меня лишь в его связи с людьми.

Меня тоже, мой друг, меня тоже.

Мне нравятся всякого рода фантастические допущения как малые вкрапления в полотно повседневности вроде Вашего летающего дома, я страсть как обожаю психологические копания меж струнами души простых обывателей, коим довелось в этих допущениях оказаться. Меж тем, как многие авторы забывают о том, что этакие фантастические события нарушают наш покой и поворачивают нашу жизнь на 180 градусов. Они все бегут вперед вдоль по сюжетной линии, расследуют убийства, открывают новые факты, им отнюдь некогда просто сесть и поразмышлять о том, куда же катится жизнь, что беспокоит наши сердца. Какая скука, восклицаю я. Всемирные заговоры и летающие дома, это, конечно, невероятно интересно, но что мне делать, когда мой дом улетел со мною же в придачу, а системы электро-, водо- и причего снабжения остались на старом месте? Раньше мне нужно было добираться до работы полчаса, а теперь все полтора. А еще моя панелька теперь стоит почти прижатая к другим домам, и мало того, что в метре от меня теперь окно соседнего дома, из которого смотрят на меня странные особи, так еще и солнечный свет никак ко мне не попадает. У вас тут научные открытия в области телепортации особо крупных объектов, а я живу будто в бункере и не могу воспользоваться своим туалетом. Что прикажете мне делать? Писатель-фантаст мне об этом не расскажет, у него другие цели, его манит космос и тайные знания.

Иное дело вы, мой въедливый друг! Я восхищаюсь тем, как Вы балансируете на грани фантазии и обыденности. Пускай мне сложно представить, что завтра моя панелька взлетит на воздух и приземлится в другой части города, все остальное же мне до боли знакомо и несомненно узнаваемо.

В общем-то мне было очень приятно Ваше общество на протяжении этих двух недель (да-да, я так долго читаю, но не принимайте это лично на свой счет). Все это время ваш Евгений Викторович Демилле был неотлучно при мне, сопровождал меня повсюду, как Вас сопровождал милорд, волей-неволей вникая в незнакомую ему эпоху.

«Послушайте, дорогая моя, - говорил мне Евгений Викторович на дне открытых дверей в роддоме, - так ли уж необходимо здесь мое присутствие?»

«Я принимаю важное решение своей жизни, а именно, где и как мой ребёнок появится на свет, и так уж сложилось, что именно Вам довелось меня сегодня сопровождать. Я была бы рада, будь вы опытной бабкой-повитухой, но Вы - всего лишь архитектор-неудачник, и что же теперь, мне гнать Вас в зашей? Увольте!»

И пока я ищу подходящий роддом и акушерку, докупаю пелёнки и прочие мелочи, Евгений Викторович ищет. Ищет дом: спичечный дом народов из своего детства и девятиэтажку с улицы Кооперации, где остались его семья и он сам со своими мечтами и юношескими устремлениями.

Я соединиться хочу с собою, превратиться в себя, понимаешь?

Как-то вышло так, что он потерялся задолго до этого. Потерял себя, потерял смысл, потерял любовь, но не в возвышенном смысле этого выражения, а в каком-то самом что ни на есть банальном. И все вокруг него складывалось тоже совершенно банально и бестолково. Вот тётя Зоя тоже потерялась вместе со своим пивным ларьком. Как и дом на улице Кооперации, пивной ларёк вознёсся на орбиту, откуда тётя Зоя лицезрела нашу Землю. Но была ли она потеряна? Нет, мой друг, отнюдь не была. Она осталась все той же тётей Зоей, уверенной в себе женщиной средних лет, не утратившей присутствия духа и житейского опыта.

С непреложной очевидностью вдруг обнаружилось, что Земля – общая, а может быть, и ничья, что все эти желтые пустыни, зеленые леса, синие воды и снеговые шапки гор существуют сами по себе, принадлежа только себе, и не имеют к человеку ни малейшего касательства, тем более, что с такой высоты человека не было видно, да и следы его деятельности проступали на Земле лишь местами. Это было второе открытие, удивившее тетю Зою.
Конечно, она не поднялась до философских обобщений – образование не позволило, да и не до того ей было сейчас – однако чувство, испытанное ею на орбите, похоже было на растерянность. Земля, всегда ранее представлявшаяся плоской и разделенной на принадлежащие кому-то участки – будь то огороды садоводства или же целые государства, – на деле оказалась нераздельной, а все межи, ограды, частоколы, границы, возведенные между собственниками, сверху были попросту незаметны, их не существовало. Низменности плавно переходили в возвышенности, реки втекали в моря, леса обрамляли степи. Линии и границы были чисто естественного происхождения, другие были бы просто абсурдны, и тетя Зоя, глядя на красоту развернувшейся перед нею планеты, впервые ощутила, что видимая ею картина и есть картина истинная, а раскрашенные в разные цвета плоские фигурки неправильной формы, которые она привыкла считать государствами, не имеют к планете ни малейшего отношения.

С высоты своего положения взирала она на сложившуюся ситуацию со всей тысячелетней мудростью русского народа, пока вокруг нее спивались инопланетные существа. Свою долю приняла она с философским спокойствием, готовая выполнить свое предназначение, в чем бы оно ни заключалось. Мне тётя Зоя пришлась по душе, а Вам?

Евгений Викторович тем временем слонялся то в одном месте, то в другом. Он примерял на себя разные образы жизни, готовил плов в студенческом общежитии, проводил время с творческой богемой Петербурга, работал в ночном клубе. Но все было не то. Он мог бы быть героиней дамского романа, которая рассталась с молодым человеком и решила сменить обстановку и отправилась на поиски себя. Но он был всего лишь архитектором-неудачником. И пускай его образ плавно перетекал из среднестатистического мужика с улицы Кооперации в пожилого писателя, решившего просто так поднять и перенести жилой дом куда-нибудь подальше, а потом обратно в мужика, который то ли талантливый, то ли посредственный архитектор, и где-то посреди них я сама с похожей проблемой, в вечных поисках себя и своего дома, пускай мой дом никуда и не улетал.

Летала синица море зажигать; море не зажгла, а шуму наделала.

Это первое, что я могу сказать про эту книгу. Всё потому, что одна только тема тянет на сюжет с глубокими интригами, невероятными приключениями и случайными разворотами судьбы. Но слон сдулся в муху. И дело даже не в том, что Государь всея сети не стал царём России-матушки. Просто сюжет даже не царский получился.

Для тех, кому хочется знать, о чём там, поясняю.

Один юзер предпенсионного возраста Donnikov создал в ЖЖ систему тайного оповещения по принципу многоуровневого маркетинга, способную собирать масштабные флешмобы. Он так прикалывается, у него нет политических намерений. Зато они есть у юноши Кирилла, сына убитого олигарха, потомка династии Демидовых, которых хочет стать никем иным, как царём. Юноша умён, воспитан, и у него поистине хорошие человеческие качества – он добр, у него есть совесть, он искренне верующий и не менее искренне считает, что его ведёт Богородица.

И дальше с помощью Дона (Донникова) и группы поддержки Кирилл начинает активную пиар-компанию к царскому престолу.

Согласитесь, замысел вполне серьёзен. Но что получилось в результате? Наделал шуму в трёх городах с о-очень говорящими названиями, создал сетевую Россию, в которой даже сам как царь оказался не состоятелен. Правда, как следует из финала, оказался состоятелен (не только в финансовом плане) как человек и гражданин. Ну и на том спасибо. Ведь...

Виртуальная Россия получалась даже причудливее реальной.

Почему я так скептичен? Попробую разложить всё по полкам.

Полка 1. Главные персонажи.

Один другого удивительнее. Есть две общие хорошие черты – каждый в целом умён и не сомневается в том, что делает. Но вот по отдельности…

Дон. Создатель СТО (системы тайного оповещения). Собиратель всемирных флешмобов. Стареющий человек, неудавшийся нобелевский лауреат, вообще по жизни сильно неудавшийся. Склонен к меланхолии, иногда употребляет лишка алкоголя. Но зато способен затащить любую женщину старше 18 лет в постель. В принципе, по большому счёту многие сами к нему туда лезут. Ё-моё, вот это везунчик! Что это? Не реализованные фантазии автора? С девицами он явно переборщил! Впрочем, с ролью наставника и советника Кирилла Демидова Дон справляется, потому что имеет мудрость как научную, так и житейскую.

Она была на тридцать с лишним лет младше меня. И золотой крестик прыгал у неё на груди, метался на золотой цепочке, когда она была надо мною в позе «наездницы», а я смотрел на него и удивлялся его присутствию. Надо было бы его снять… Но она не снимала. И оттого ощущение греховности происходящего было еще сильнее.

Кирилл. Молод. Уверен в себе. До крайности богат (был там, правда, момент, кода остался без богатства, но потом ошибка исправилась). Здоров как бык. Монархист по убеждению. Вот только Россию совсем не знает. Впрочем, кто её знает из власть/денег придержащих? В общем, вполне был бы царь, но, блин, оказался эпилептик! Да ещё характер чем-то Николая Второго напоминает со своим смирением, идущим явно вразрез с художественным образом. А чем Николай Второй закончил, думаю, всем известно. В общем, не очень царский получился Кирилл Первый. Не хотел бы я такого царя. И всё-таки Кирилл – нормальный человек. А как следует из определения Дона,

Нормальный человек – это всего лишь человек, адекватно, то есть естественно реагирующий на ситуацию.

Три вассала первого уровня.Три молодые девицы, готовые по команде Дона сделать что угодно. Вплоть до того, чтобы залезть к нему в постель одновременно. Но этого в книге, к счастью, не было. Было по отдельности.

Фельдман. Генеральный спонсор этой заварухи. Лучший кандидат на такую должность, и не только потому, что еврей, но потому, что очень умный и расчётливый человек

Васюта. Настоящий мужик, друг, товарищ и брат. В беде не кинет, морду за тебя набьёт, доставит хоть на край света.

Лиза. Молодая девушка. Она же совесть Дона. Этим всё сказано.

Беседы с совестью чаще всего напоминают уговоры. Она очень капризная особа – и то ей не этак, и это не так. Применяемые ею методы чаще всего описываются как «муки совести», но есть ещё упреки и уколы. Ни разу я не слышал о похвале совести или о каком-то призе, выданном ею. Максимально возможная благожелательность совести выражается в том, что она «спокойна».

Я видел людей со спокойной совестью. Чаще всего это были отъявленные мерзавцы.

Даша. Возлюбленная Кирилла. Воплощение русской красоты, чистоты и целомудрия. Образ не выдуман - такие ещё можно встречаются, и не только в городах Козлов, Быков и Баранов, где живут сами понимате кто. В некоторой степени тоже совесть – уже у Кирилла.

Полка 2. Авторский слог.
Про секс я сказал. Повторяться не буду. А вот то, что автор периодически не стесняется матерных слов, автоматически понижает мою оценку. Хорошо ещё, физиология подробно не расписана с тем цинизмом, с каким это делает иная шпана. Конечно, язык автора не шпанский, но уж слишком лёгкий. А ещё явные лексические ошибки. Ну, к примеру, 18-летний Кирилл называется самым богатым тинейджером в России. Хм, вот это да! А я-то думал, что тинейджер – это подросток. А в 18 лет подростком можно быть только по образу жизни. Кирилл же не является таковым ни по этому критерию, ни, тем более, по возрасту.

У автора есть и другие подобные ляпы.

Полка 3. Менталитет
Уж очень роман смахивает на фильм «День выборов». Помните, там тоже будущий губернатор с группой поддержки ездил по городам и повышал свою популярность у народа. Тоже, кстати, успешно. То, понимаешь, выпуск чапельников восстановит, то зелёный портвейн в производство запустит. Вот так и тут – то звонницы в честь Кирилла на каждом углу ставят, то целый город дерьмищем (я извиняюсь, но это в самом прямом смысле слова) заливает.

Но, кстати, уже не ехидничая провожу параллель с другим, родственным фильмом – с «Днём радио».

- Ты смотри что происходит, а? «Помоги тонущим животным». Пошли SMS на короткий номер 0806. Твои 2 доллара без НДС спасут бородатую выхухоль». Прелесть!
- Нормальная фигня. Мы альтруисты. Мы бесплатно спасаем кучу уникальных несуществующих животных. А они на этом деньги зарабатывают. Давай их утопим?
- В смысле?
- Скажем, что корабль пошёл ко дну. Чтобы они не зарабатывали на нашем горе.
- Успокойся, они тогда начнут собирать на памятник.
- Какой цинизм!

Поняли, к чему я клоню? Правильно. Как только у нас в стране начинает раскручиваться какая-то резонансная идея, тут же находятся плуты, готовые набрать себе на этой идее дивиденды. Есть в России претендент на престол? Отлично, а мы начнём акцию в поддержку идеи самодержавия. И неважно, что мы не имеем к его высочеству Демидову никакого отношения – важно засветиться. Житинский точно подметил эту нашу национальную особенность собирать очки за счет других. Впрочем… может эта особенность не только наша?

Есть ещё ассоциации. Не только с фильмом «День радио». Например, с «Духом времени». Или с призывами наших современных оппозиционеров, (не буду называть их поимённо), которые начинают собирать деньги для борьбы с коррупцией. В книге тоже собирают деньги, и население «скидывается», да что толку?

Полка 4. Опять менталитет
Ещё одно недоумение вызывает раскрытие темы психологии ЖЖ и его юзеров. Говорю «психологией ЖЖ», ибо если взять всё сообщество Живого Журнала за единое целое, то тенденции можно вычленить и дать им определение. Так вот, в целом сообщество ЖЖ-шников мне показалось более интеллектуальным и интеллигентным, чем есть на самом деле. Ни в коем случае не утверждаю, что там одни дураки сидят. Нет, нет, нет! Не считаю я так! Но зная, что на любой мало-мальски здравый пост напишут десяток оскорблений и ругательств, а любую политическую мысль смогут одинаково успешно повернуть в любую сторону от фашизма до пацифизма, и так же успешно могут раздраконить в пух и прах, я только посмеиваюсь, какой в целом безобидной реакцией оборачивают царские кирилловские манифесты.

А ведь сам автор написал вот что:

Мне были достаточно хорошо известны нравы в Сети, где спрятавшиеся за своими никами люди, а точнее юзеры, не стесняются обнажать самое дурное, что есть на дне души. Они не могут допустить, чтобы кто-то оказался лучше и чище их и по возможности гадят везде, где встречают истинные чувства.

Полка 5. Богородица
Совершенно не раскрыта суть явление Богородицы народу. Если она по замыслу автора уж и в самом деле вела Кирилла, то почему он не стал не то чтобы царём, но хотя бы просто министром. Или он занял трон своей жизни, и этого довольно? Тогда не стоило сюда припекать Богородицу, кощунственно это, по-моему.

Взобравшись на крышу получившегося шкафа, хочу сказать покойному Житинскому спасибо хотя бы за финал. Развязка получилась хорошей, хоть и несколько утопичной. Кирилл нашёл себя в жизни, и делает благое дело. А ещё женился по любви, чего редко у богатых бывает.

Мечтали о коронации, венчании на престол, а получили пока просто венчание.

Вообще наличие чистой любви в этом романе сглаживает элементы пошлости и грубости, и в целом настраивает на светлые мысли. В том числе и на тему, что не всё купишь за бабки. Ведь

Деньги – это чеканенная свобода

Ну и в целом для каждого значимого персонажа романа наступил самый что ни есть хэппи энд. И на том спасибо.

P.S. Флешмоб что-ли какой попытаться закрутить? Я ведь тоже в ЖЖ зарегистрирован. Кто из вас пойдёт со мной?

Неоднозначное неопределенное впечатление о романе. Завидую Страннику, он с Житинским по другим его работам знаком, а я о рок-дилетанте мельком слышала, но прочесть не удосужилась.
Завязка романа проста: в апреле 1980 года ленинградская девятиэтажка перенеслась в другой район, аккуратно впритирку вписалась между старыми домами, перегородив две небольшие улицы. Раньше, до перелёта злополучного дома, на том месте стоял пивной ларёк, но он вознесся в космос. Весь сюжет - это решение бытовых проблем из-за переноса дома, поиск в безынтернетное время жильцов, не оказавшихся ночью в своих кооперативных квартирах, и прочие разборки. В частности, один товарищ архитектор Евгений Демилле так неудачно сходил налево, что искал потом свой дом больше полугода. Другой товарищ бывший циркач Завадовский так удачно выгулял собачку Чапку, что к утру оказался в лаборатории и несколько следующих месяцев провел в комфортабельном номере закрытой гостиницы. Конечно же, мы узнаем родословные некоторых персонажей до середины 19 века, хлебнём философствований времён застоя и так еще по мелочи.
К середине романа я опасалась, что самоуверенный Евгений Демилле превратится во что-то среднее между Венечкой Ерофеевым и Гошей из "Места" Фридриха Горенштейна. Гоша скитался на рубеже 50-60-х, а Евгений на 20 лет позже. Житинский в романе утверждает, что как раз за эти же 25 лет, если считать от съезда осуждения культа личности и потери юным выпускником Женей Демилле спичечного дворца всеобщего братства, идеология как раз и окончательно дискредитировала себя. Надолго Демилле завис в высоких материях под чаёк или что покрепче, к счастью, только с двумя отщепенцами от коллектива: астрофизиком Костей Неволяевым и полиглотом Борисом Каретниковым. Причем оба работали ночными сторожами, но по разным причинам, так что философствований было по минимуму. Оба автора, Горенштейн и Житинский, заставляют своих героев-скитальцев показать нам разные группы советского общества. Житинский мягче, но и пишет он про более лёгкое для выживания время. Демилле не грозит высылка из города, самое большее, станет бомжом, если опустит руки. Оба автора показывают невозможность создания всеобщего братства даже на небольшой площади. Житинский награждает русского шовиниста невзрачной фамилией Серенков (хотя её не только о серости истолковать можно), но национализм в Ленинграде 1980-го дальше угроз не распространяется, остается лишь в ехидных взаимных придирках и спорах Серенкова и Файнштейна. Повествователь ни на чью сторону не становится, ни которого не оправдывает и своим авторским повелением неотвратимо наказывает обоих. По-моему, это прогресс, у эмигранта Горенштейна чаще был перекос в одну сторону.
Провалом Ужасной схемы оболванивания робкого увальня Кравчука Житинский подводит черту под мнимыми размежеваниями официальных и подпольных творческих литературных объединений. Если бы не тщестлавное желание некоторых интеллигентов в энном поколении иметь при себе "гениального" (ни одной его строки не приведено, а в словах подхалимного словоблуда Бизича можно смело сомневаться) строкоукладчика, печатался бы Кравчук в "Звезде" и "Смене". Эпоха барьеров заканчивалась, молодежи стало плевать на письменное словоизвержение. Пришла пора громкой музыки, которую через 4-5 лет уже не смогут запрещать, лишь давить экономически не выпуском пластинок на "Мелодии", но на этом больше сами потеряют....
Строит автор роман, как и перенёсшуюся четырёхподъездную девятиэтажку, из четырёх равных частей по 12 глав в каждой. Причём повествование - это диалог до поры безымянного рассказчика с обложкой книги Лоренса Стерна. К счастью, эпопею о Тристраме Шенди я не читала, так как современный рассказчик явно подражает своему учителю с обложки и описывает происходящее очень медленно. Разговоры с милордом - это и есть диалог с бывшим пастором Стерном. К моему облегчению, английский писатель 18 века не слишком морализаторствует, а нерадивый ученик ленится разъяснять ему актуальный тогда процесс литования текстов и даже новые технические понятия не растолковывает, мол, некогда. Хорошо, и наше время бережёт. Автор сам признаётся в многочисленных заимствованиях, самой явной аллюзии с рукописями даже целую главу посвящает, приглашая писателей и поэтов бессмертных творений с других обложек.
Вообще, роман вроде и большой, и ощущения воды нет, а пересказать каждую часть можно парой слов. Куда девается всё остальное? Читается легко, но почему-то долго. Возможно, дело в усталости. Горенштейна в дп давали в мае 2016, а майские игровые книги воспринимаются совсем не так, как октябрьские или ноябрьские.
Советую роман любителям Петербурга, той эпохи и сериалов. Узнай о нём сериальщики, часть эпизодов легко бы вошла в "Мои любимые восьмидесятые".