© Александр Железняк, 2018

ISBN 978-5-4496-0254-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. А не пора ли нам отсюда?

Под тяжёлыми свинцовыми облаками едва виднелся солнечный шар; светило медленно ползло по небу, но, казалось, что никто не обращал внимания на него. Всем было всё равно на солнце, если честно. Оно и понятно: тепла не было совсем, и октябрьский ветер диктовал условия погоды как хотел. И вертел этот октябрь мнение людей о себе на большом и толстом термометре. С утра был мелкий отвратительный дождь; в обед уже вовсю полыхал ливень; и дело клонилось к вечеру, как начался ублюдочный косой дождь, меняющий своё направление таким образом, чтобы каждый раз попадать под зонт и щедро окроплять влагой лицо каждому встречному.

Хуже всего было то, что дождь продолжался с незначительными перерывами уже как два месяца подряд. Все каналы вышли из берегов и по улицам счастливо плавал разнообразный мусор, поднятый из канализации, которая, естественно же, накрылась в первые же недели потопа; город медленно утопал в собственных испражнениях, но никому не было дела до этого.

Димитров глядел на то, как по тротуарам неспешно, вразвалочку передвигаются горожане в до нелепости высоких ботфортах. Последний хит сезона – резиновые сапоги до самой задницы. Отличный выбор для утиной охоты на болотах или для вечернего выхода в свет. Даже удивительно, как их на всех хватило, как будто все заранее знали, что произойдёт подобное дерьмо, и решили закупиться на случай.

Впрочем, Димитров давно заметил, чтобы не происходило, люди всегда найдут способ вывернуться. Найти какую-нибудь хитрую лазейку, чтобы испытать судьбу и не повторить исторический путь динозавров. На планете стоило закончиться нефти, как все якобы цивилизованные государства начали переходить на солнечные панели, ветряки и прочие термоядерные приблуды. А все нецивилизованные государства весьма долго и неприятно подыхали. Если повезло родиться на белом берегу, то можно было наслаждаться очередным сериальчиком и холодным пивком, а если нет… А если нет, ну что же, вот тебе кирка с лопатой и работай пока не подохнешь за доллар в день.

Но такой шикарный подход к жизни продолжался недолго. Мир захлёстывали волны беженцев отовсюду. Грязные бродяги прибывали оттуда, где, казалось, и тараканов уже не должно было остаться. Сначала им подбрасывали кое-какую гуманитарку, а потом перевозили в государства, которые, как бы это выразиться, в общем, не самые лучшие палестины их перевозили.

Даже и тогда, казалось, что всё нормально и мировые лидеры, обнявшись вместе и встав в кружочек демонстрировали, что мир един, стабилен и прочую подобную ерунду. Но часики уже тикали. Медленно, очень-очень медленно тикали часы, которые отмеряли последнее время человечества. Сначала началось с безобидных вещей: поднялся уровень воды и несколько малозначимых городов из числа европейских столиц начали уходить под воду; чуть позже стали замечать, что поднявшаяся температура уверенно так поменяла климат на планете. Гольфстрим сказал всем до свидания и с достоинством почил, а Северное полушарие превратилось в Арктическое, но, впрочем, не везде. В Сибири жара растопила вечную мерзлоту, а заодно и некоторое количество метана. Полыхало, конечно, знатно. Двадцать миллионов беженцев загибались красиво.

Но, когда живёшь с этим постоянно, всё это добро размазывается по временной шкале, как говно по сточной трубе. Тоненьким слоем, но крепко, так что не отдерёшь. Если смотреть на конец света по телевизору, то кажется, что он тебя минует. Но иногда, конечно, это касается тебя напрямую, как сейчас.

Метро закрыли ещё в прошлом месяце. Сейчас в городе шла необязательная эвакуация, но все уже знали, что сюда никто не вернётся. Власти решили закрыть город, так как не сегодня-завтра падёт дамба и тогда точно будет полный кошмар. Гидравлические помпы и так уже работают через одну, а когда на набережную упадёт немаленьких размеров цунами, то тогда… Димитров не хотел думать о том, что должно было случиться тогда.

Ему оставалось только отвернуться от окна, натянуть куртку, натянуть эти дурацкие ботфорты и выйти на улицу чтобы поймать себе какой-нибудь транспорт и свалить из этого города к чёрту.

Но странное дело, Димитрову очень не хотелось уходить из офиса. Своего идиотского офиса, в котором он плевал в потолок вот уже семь лет. Офиса, в котором он, по сути, был никем и мог только лишь отлынивать от тупой, никому не нужной работы и плакаться, что он не может найти здесь себя.

Димитров вот уже три недели, как съехал с квартиры, потому что… Нет, ну серьёзно, мне непременно нужно это пояснять?! Типа и так не понятно? Ну ладно. Димитров жил в вонючей квартирке в вонючем квартале на другом конце вонючего города. И как только все транспортные артерии города перекрылись эпичных размеров тромбами, то Димитрову пришлось выбирать: работа или офис. И он, конечно же, как и любой раб системы выбрал свои оковы. Хотя, казалось бы, кому вообще нужна работа на планете, которая не сегодня накроется трижды проржавевшим медным тазом?

В последние недели тесная комнатёнка на четвёртом этаже зачуханного бизнес-центра служила Димитрову неплохим загоном, где этот хомячок мог ещё ассоциировать себя с «цивилизованным человеком»! Ха-ха-ха! Простите. Шучу, не простите. Это его стойло, венцом которого был на удивление внушительный стол цвета поноса, оставалось последней связью Димитрова с привилегированной частью планеты. Стоило ему выйти из своего мирка, ограниченного одиннадцатью квадратными метрами, как он тут же превращался в никому не нужного изгоя. Такого же обычного бедолагу, которых миллионы шастали по этому голубому шарику, который некогда приютил их, а теперь выпинывал всех скопом за неуплату и недостойное поведение.

Долго Димитров шёл к этой мысли. Очень долго. Его уволили три дня назад, но он всё равно оставался на своём месте. Редкостного ума человек. Хотя его можно понять, конечно же. Вот уйдёт он из этого своего настоящего дома, а та халупа, где он до того жил, явно ему не была домом, раз он оттуда свинтил в первую очередь (когда начинается апокалипсис, то люди обычно сначала забивают на работу), но это всё лирика. Ещё раз: вот уйдёт он из своего дома и что будет делать? Куда пойдёт? Мы тут уже выяснили, что мир новых выгодных вакансий его не ждёт, так что перспективы Димитрова были более чем туманные.

Точнее, наоборот. Тут я вас обманул. Перспектива была ровно одна, и она была очень ясна и понятна: Димитрову надобно было доехать до пункта соцпомощи и клянчить там подачки с государева плеча. Это пока ещё оставалось государство, потому что в возможность его продолжительного существования закрадывались большие сомнения. Когда второй по величине город исчезал с карты, то это был такой уже звоночек. Большой. А ещё до этого половина страны начала тонуть в метановом угаре, а другая половина страны погрязла в нищете. Было от чего призадуматься. Хотя сделать всё равно уже ничего нельзя было.

Пора было уже отойти от уродливого окна с грязными стёклами, надеть на себя порванную в двух местах куртку, нацепить выменянные на последний блок сигарет ботфорты и уехать в закат. Который всё равно не было бы видно. Спасибо отличной октябрьской погоде. Хотя, в общем-то, месяц здесь был не причём. Месяцы – человеческие выдумки, они за климат не отвечают.

Стоит Димитрову только закрыть за собой дверь, как он тут же расстанется со всем своим прежним образом жизни. Хотя ведь он и до того мало-помалу отказывался от своей жизни. Сначала по мелочам, вроде свежих и натуральных продуктов, цены на которые взлетали выше, чем Гагарин летал. Потом был отказ от машины: аккумулятор накрылся, а нового негде было достать, да и электричество стало поступать с перебоями, так что зарядиться становилось настоящей проблемой. Тут Димитров вспоминал молодые времена, когда была колбаса вкуснее и трава зеленее, тачки ещё были на бензине, которого было целый океан, и стоил он сущее копьё. После были отказы посерьёзнее: одним за другим начали отключаться интернет-сервисы. Они и раньше-то работали кое-как, а тут и вовсе всё стало очень плохо. И таким образом, Димитров остался в четырёх стенах без необходимых современному «цивилизованному» человеку атрибутов: органической еды, позволяющей поддерживать его внутреннюю гармонию с природой; транспортного средства, гарантирующей ему свободу передвижения и социальных сетей, куда бы он мог постить смешные мемчики. Тогда Димитров принял волевое решение и ушёл из дома. Сейчас нужно было сделать также ещё раз. Но в этот раз никакая запасная площадка его не ждала. Впереди только неизвестность.

Но вот он, наконец, отошёл от окна и пошёл вперёд к приключениям. Ну, или к чему там его ждёт. Он вышел из своего бизнес-центра, где когда-то люди делали деньги, а теперь мыши делали маленьких мышей. Димитров оказался на улице; вода поднималась выше колена. Идти было тяжело, но идти нужно было. Естественно, что никакой тачки он здесь уже не встретит. Откуда? Нужно было идти до ближайшей лодочной станции, которые с потопом начали открываться то тут, то там: одна должна была быть как раз за углом. Всего лишь четыреста метров или пятьсот шагов. Не так уж и много для человека, который только что решил, что это единственный возможный путь для него.

Впрочем, на его решения Вселенной было наплевать: стоило только Димитрову пройти сотню метров, как внезапный, резкий шум раскатился по всем окрестностям. Было не очень громко – как будто в соседней стране упала атомная бомба. Сразу же вокруг димитровых ног началось движение жидкости. Нет, он не обоссался, вы неправильно подумали. Хотя так-то в туалет он хотел, но только негде было. Канализация же почила, забыли? Ах, вы негодники! Но я отвлёкся. Вокруг Димитрова началось твориться что-то необъяснимое. Он видел, как впереди, на лодочной станции засуетились люди и как-то внезапно начали заводить свои титаники. Пассажиры начали орать что-то несуразное, но Димитров не мог разобрать, что именно, так как орали они все вместе и каждый на свой лад.

Это всё были тревожные сигналы, так что он предпочёл поспешить вперёд, к своей цели. Димитров перебирал ножками изо всех сил, но ледяная вода была неподатлива и от его усилий только лишь заливалась внутрь его высоченных сапогов. Он начал помогать себе руками, размахивая ими из стороны в сторону, как будто бы это могло оказать хоть какое-то действие на воду. Хотя, всё же, Димитров двигался вперёд и даже успел обрадоваться тому, что он успеет заскочить в последнюю лодку, чей причал пока ещё был заблокирован другими суднами.

Его радость длилась недолго: Димитров, наконец, услышал, что же так взволновало достопочтенных граждан на лодках впереди. Оказалось, что шум, который он услышал пару минут назад – было не что иное, как лопнувшие опоры дамбы, охраняющей город от окончательного уничтожения. На лодки экстренно передали сигнал о надвигающейся волне громадных масштабов и поэтому нужно всем срочно делать ноги. У Димитрова же не было никаких средств связи, на которые он мог получить сигнал опасности. Впрочем, даже, если бы он его получил, то вряд ли бы что-то поменялось. Потому что волна, надвигающаяся на город, уже показалась на улице, и она приготовилась вот-вот смести со своего пути Димитрова.

Он обернулся на шум, пытаясь оценить свои шансы на спасение, и был подхвачен огромной силой, которая вознесла его сразу метров на десять вверх и почти сразу поглотила, так что Димитров оказался без доступа к кислороду. Он подумал было, что задохнётся, но судьба неожиданно улыбнулась ему и волна попросту шваркнула его об высотку. Димитров умер почти моментально.

Ну и Бог с ним. Эта история не о нём.

Санкт-Петербург 1703—2078 гг.

– Если бы окно не было поляризовано, мы бы тут все к чертям ослепли, – будничным тоном заметил Марков.

– Я так понимаю, никаких выводов сделано не будет? – ледяным тоном спросила Карина Агнаева – руководитель добывающей платформы, на которой вот-вот должно было случиться ЧП, но не случилось по причине того, что где-то там Боженька их всё же любит.

– Почему же не будет. Выводы… э-э-э, непременно последуют, – Марков или начальник инженерной части, или главный по косякам тут же начал нагонять авторитетности и солидности, чтобы его крайним не сделали. Он поправил мятый, не стиранный уже как три года, галстук под штатным комбинезоном, после чего смачно причмокнул губами, подражая высоконачальственной манере, и добавил покровительственным тоном:

– Виновные будут найдены и непременно наказаны.

– Сильно в этом сомневаюсь, – Карина Агнаева смерила Антона Маркова презрительным взглядом наиболее уничтожающего свойства, отчего внутри у инженера, в районе живота, появилось какое-то нехорошее предчувствие. «Овощи были всё-таки несвежие!» – с паникой подумал Марков. После он заметил, что ему эта истеричка что-то говорит и надо было изобразить какую-нибудь реакцию.

– Всенепременно найдём и накажем по всей строгости, Карина Витальевна! – каркнул Марков в ответ Агнаевой.

– Идиот! – фыркнула та и развернулась прочь из хозблока. Двери перед ней, естественно не открылись, так что Алексу – ремонтнику и подчинённому Маркова – пришлось броситься к пульту на стене и аварийно открыть двери, в которые и вылетела руководитель добывающей платформы, на все лады матерящей «придурков, которые мешают работе».

– Вот же стерва! – усмехнулся Марков и сел на ближайший моток с кабелем, которыми был уставлен весь хозблок. «Зачем нам столько кабеля?» – в стопятидесятый раз подумал про себя начальник инженерной части, но, как и ранее не озвучил свой вопрос, прекрасно зная, что никто тут ему не ответит.

Стоит пояснить кто именно был здесь. Кроме Маркова в этом помещении, предназначенным под хранение всякой полезной ерунды, находились двое: белобрысый малец Алекс, который весьма неплохо разбирался в ремонтных работах, и андроид Кавенкур, который торчал в тёмном углу и сверкал там своими блестящими глазёнками. Кавенкур и Алекс находились тут по делу, поскольку не более, чем двадцать минут назад вся добывающая платформа была обесточена из-за аварии в реакторной и всё бы ничего, но эта авария повлекла за собой каскадный отказ долбанных систем жизнеобеспечения, отвечающих за защиту от солнечного излучения.

Почему отказал термоядерный реактор – ни у кого вопрос не возникло. Почему вдруг опустились все термошторки – все сразу забегали как муравьи на сковороде. Никому не хотелось получить моментальный ожог роговицы, так что начальство сразу же начало исходить на говно, а взмылённая ремслужба забегала по отсекам, проверяя, нет ли где помирающих.

По абсолютно идиотской случайности все иллюминаторы были поляризованы, так что потерь среди рабочих платформы не обнаружилось, но теперь вдруг всем стало интересно, почему же система, которая предназначена охранять жизнь людей, в самый ответственный момент вдруг откинулась? Разумеется, многомудрый Антон Марков знал, в чём дело, потому как именно он сам во время прошлого техосмотра отключал все второстепенные системы и самым банальным образом забыл включить некоторые из них. О чём, кстати, его как-то предупредил Кавенкур, но тогда Марков просто послал андроида подальше, так как в тот момент начальник инженерной части был пьяный и ему было не до «зазнающихся робочурбанов».

И вот теперь приходило время последствий. Точнее, уже пришло. Хотя сам Марков предпочитал думать, что этот процесс кое-как растянется по времени, и он выйдет сухим из воды, как уже бывало раньше. «В первый раз, что ли?»

– Ты же сверхштатный, да? – спросил, прищурившись Марков у Алекса, на что тот отрицательно помотал своей белой башкой.

– Плохо. – Резюмировал Марков ответ своего подчинённого. – Лучше бы ты был сверхштатный. Надо такого найти, скинем всё на него и спишем на землю, как думаете, пацаны?

Алекс много чего подумал в этот момент исторического откровения, но лицом лишь изобразил выражение «ну ты и ублюдок, самого бы тебя списать на землю, тварь» и ничего не сказал. Кавенкур, как подобает порядочным андроидам, ничего не думал и ничего лицом изображать не стал, но сказать ему было что:

– Так как инцидент не повлёк никаких потерь среди экипажа платформы, то для его исчерпания понадобятся адекватные меры инженерно-ремонтного характера. А именно, – повторный технический осмотр всех узлов платформы. Что же до мер символического характера, вроде поиска виновных в аварии лиц, то, полагаю, ими стоит пренебречь, так как эта мера никоим образом не скажется на работе всей платформы.

– Вот то, что ты сейчас сказал, – Марков ткнул в Кавенкура длинным, мясистым пальцем с грязным ногтем, – то же самое, слово в слово повторишь этой истеричке, – он указал пальцем на дверь, в которую вышла Агнаева и которая ещё оставалась незапертой. – А что до техосмотра, – одобряю, думаю я сам…

– Если позволите, я готов провести техосмотр лично, – Кавенкур тонко и подкупающе улыбнулся и его морщинки у глаз стали чуть шире.

– Ну да, ладно, займись этим, хоть это и нарушение устава, но, думаю, никто бухтеть не станет. – Марков не был бы Марковым, если бы не умел быстро соображать в моменты, когда начинает припекать задницу. – Займись техосмотром, назначим его сразу же после того, как реактор заработает. Чё там с ним, кстати?

– Шаталов из второй смены занимается, – ответил Алекс.

– Я, твою мать, и сам знаю, кто им занимается. Результат-то какой?

– Не знаю. Я же здесь торчу! А связи-то нет!

– Ну и зачем ты тут торчишь?! А ну, вали отсюда! К Шаталову живо! – и когда Алекс скрылся за дверями хозблока, Марков добавил про себя, – толку-то от тебя, как с козла молока. Ну, ладно, пойду-ка я тоже отсюда, делом займусь, – и вышел вслед за Алексом.

Кавенкур остался в одиночестве. Кабеля, который он заказал, взломав кабинет Маркова, должно было хватить, чтобы заменить старые выгоревшие участки, о которых пока никто не знал. Система диагностики электросети была отключена ещё полгода назад, так как её писк мог бы привлечь внимание инспекторов из Техслужбы и они бы закрыли весь их объект, а работать нужно было обязательно. Тогда на расходные материалы просто не хватило средств, а сейчас все об этом забыли, но Кавенкур помнил. Он бы, конечно, мог напомнить о необходимости заменить старый, негодный кабель на новый, но его мало кто будет слушать. У людей вообще было не принято заниматься проблемами, пока они не встанут перед ними в полный рост. Так что андроид решил всё сделать самостоятельно и, по возможности, тайно.

Через Маркова и без его ведома он получил материал и, воспользовавшись аварией в реакторе, которая по расчётам Кавенкура должна была как раз произойти в это время, занялся ремонтом электросети. Ремонт термоядерного реактора должен был занять четырнадцать-шестнадцать часов, но этого было недостаточно, чтобы протянуть новые кабеля, так что Кавенкур постарался, чтобы ремонт энергоустановки занял не менее трёх суток. Для этого он перенастроил все дефектоскопы и сбил настройки точных инструментов. У ремонтников точно должно было уйти минимум два дня на то, чтобы всё откалибровать.

Ещё одна задержка в работе платформы мало скажется на успехе всего предприятия, так как они и так шли с опережением, а плохая электросеть могла наоборот заставить их встать полностью. Пора было что-то предпринять, так что андроид решил всё взять в свои руки.

Кавенкур подошёл к мотку кабеля весом в килограмм шестьдесят, поднял его, закинул на плечо и пошёл в ангар для полевой техники. Там он собирался обесточить аварийный генератор и заняться ремонтом. Если бы там оказались люди, то он бы что-нибудь придумал с барометром, чтобы тот показал падение давления, и системе безопасности пришлось бы выгнать людей оттуда.