«Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить».

Аркадий и Борис Стругацкие, «Пикник на обочине»

Пролог

30 января 1979 года в СССР были приговорены к смертной казни и расстреляны по приговору суда армянские националисты Степан Затикян, Акоп Степанян и Завен Багдасарян, которые 8 января 1977 года впервые в Москве осуществили серию террористических актов. В 17:33 на станции «Измайловская» (Арбатско-Покровская линия) в вагоне московского метро на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская» взорвалась бомба. Второй взрыв прогремел в 18:05 в торговом зале продуктового магазина № 15 на улице Дзержинского, неподалёку от зданий КГБ СССР. Третья бомба взорвалась в 18:10 у продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября (ныне Никольская). В результате первого взрыва в метро погибли 7 человек, всего были ранены 37. Несмотря на предъявленные суду исчерпывающие доказательства вины террористов, советскими диссидентами высказывались сомнения в их виновности и альтернативные версии случившегося. Но эти теракты послужили отправной точкой важных событий, которые изменили Советский Союз.

Глава первая. Сиськи-масиськи

Обыватели часто любят потешаться над своими правителями. Правда, делают они это у себя дома, за запертыми дверьми, в кругу своей семьи, не вынося за стены своего дома свою смелость. Нет, конечно, в последнее время в некоторых странах вошло в моду публичное поношение властей, так называемые митинги протеста и прочие демонстрации народного недовольства. И часто это даже не митинги, а открытые столкновения с властью. Причем, иногда даже с применением оружия! Но начинается все это с разговоров на кухнях, с обсуждения законов и порядков в стране, с анекдотов о своем правительстве. Да, именно с анекдотов! Потому что одно дело – критиковать правителей своей страны, а другое дело – смеяться над ними.

Конечно, если к власти приходят бывшие комики или клоуны, то тогда без проблем – смейтесь на здоровье! Причем, над собой – вы же сами выбирали такую власть! Но если ваш президент, премьер-министр или король правит вами не один год, не два, а десять или пятнадцать лет – чего смеяться-то? Если народ устраивает эта власть, то здесь нет ничего смешного. А если власть сама себя выставляет на посмешище – какая же это власть?

Советским Союзам правили три человека – Сталин, Хрущев и Брежнев. Сталина народ боялся, Хрущева не любил, а Брежнева… Вначале к нему присматривались, потом – уважали, даже любили, а вот в конце его правления – потешались над ним…

И было за что!

Герой своего времени

18 декабря 1976 года «за выдающиеся заслуги перед Коммунистической партией и советским государством в коммунистическом строительстве, активную, плодотворную деятельность по упрочению мира и безопасности народов, за большой личный вклад в дело победы над немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне, в укрепление экономического и оборонного могущества СССР и в связи с 70-летием со дня рождения» Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев был награжден орденом Ленина и второй медалью «Золотая Звезда». То есть, руководитель СССР стал уже дважды Героем Советского Союза. Хотя никакой войны и в помине не было. Может, это было, так сказать, эхо войны? Но все эти казенные перечисления «заслуг», все эти шаблонные фразы «за активную, плодотворную деятельность», «за большой личный вклад» и так далее, а самое главное – «в связи с 70-летием со дня рождения» – всё это уже вызывало у советских людей отторжение.

В Советском Союзе над «генсеком» посмеивались и раньше. Но по-доброму, без издевки. Его страсть к наградам еще не приобрела все признаки маниакальности, его речь еще была разборчива, а его достижения на внешнеполитической арене пока внушали уважение. Действительно, окончание «холодной войны», политика разрядки, совместные советско-американские проекты, тот же полет в космос – все это было достигнуто «под личным руководством Брежнева». Однако все больше и больше было этого «руководства», все чаще шли восхваления Генерального секретаря ЦК КПСС.

И уже появились стишки вроде «если женщина красива и в постели горяча – это личная заслуга Леонида Ильича», уже ходили анекдоты про «бровеносца в потемках», уже пересказывали друг другу фразы про «сиськи-масиськи» и «сосиски сраные» – Брежнев плохо выговаривал сложные слова «систематически» и «социалистические страны», уже гуляли в народе неприличные частушки.

Например, так уж совпало, что именно 18 декабря, в тот же день, когда Брежнев стал второй раз «героем», в Цюрихе состоялся обмен советского диссидента Владимира Буковского, осужденного по статье за злостное хулиганство, на генерального секретаря ЦК компартии Чили Луиса Корвалана. Причем, обмен произошел по инициативе диктатора Чили генерала Аугусто Пиночета. И сразу же появилась в СССР похабная частушка:

«Обменяли хулигана

На Луиса Корвалана.

Где б найти такую б…дь,

Чтоб на Брежнева сменять?»

Двенадцать лет Брежнев занимал должность фактического руководителя СССР. Срок немалый. И хотя в целом были и Совет министров, и Политбюро ЦК КПСС, то есть, органы, осуществлявшие общее руководство государством, стратегическое планирование, внешняя политика, экономика – все это было прерогативой именно Генерального секретаря. Вот только 70-летний старик, так долго руководивший огромной страной, уже физически не мог выполнять свои обязанности так же, как и двенадцать лет назад, когда на Пленуме ЦК КПСС 58-летний Брежнев был избран Первым секретарём ЦК. А потом сделал себя уже генеральным секретарем. И этот Генеральный секретарь руководил не только СССР, но и активно влиял на политику стран всего мира. Иногда даже не влиял, а вмешивался. Грубо и нахраписто. Как, например, в Чехословакии или Венгрии. Поэтому социалистический лагерь в Европе активно противостоял «тлетворному влиянию Запада». Хотя лагерь – это все-таки лагерь. И не пионерский…

Увы, успехи Советского Союза на международной арене не сильно улучшали благосостояние советских людей. И хотя для этого был ряд объективных причин, граждане первого в мире социалистического государства этого не знали. Они видели только «сиськи-масиськи» по телевизору и дряхлеющего с каждым годом старика. Политик должен уметь вовремя уйти. Однако «кремлевские старцы» до последнего цеплялись за свои посты и свою власть. И «дорогой Леонид Ильич» был самым цепким.

А ведь еще в 1952 году в Молдавии у Брежнева случился инфаркт миокарда. Первый, но не последний. И через год будущий генсек остался без работы. Тогда он даже написал слезное письмо главе правительства Маленкову:

«В связи с упразднением Главного политуправления ВМС, я обращаюсь к Вам, Георгий Максимилианович, с большой просьбой… Почти тридцать лет своей трудовой деятельности я связан с работой в народном хозяйстве. С 1936 года на советской и партийной работе. Люблю эту работу, она для меня вторая жизнь… Теперь, когда возраст приближается к 50 годам, а здоровье нарушено двумя серьезными заболеваниями (инфаркт миокарда и эндортернит ног), мне трудно менять характер работы или приобретать новую специальность. Прошу Вас, Георгий Максимилианович, направить меня на работу в парторганизацию Украины. Если я допускал в работе какие-либо недостатки или ошибки, прошу их мне простить».

То есть, Брежневу не было еще и 50 лет, а он уже жаловался на серьезные проблемы со здоровьем. А дальше было еще хуже – в начале 1976 года он перенёс клиническую смерть. После этого он так и не смог физически восстановиться, его тяжёлое состояние и неспособность стратегически управлять страной с каждым годом становились всё очевиднее. И это уже для многих не было секретом. С каждым новым выступлением Генерального страна видела своего немощного лидера, который даже по бумажке свою речь читал с трудом. Стремление Леонида Ильича к публичности, увы, сыграло с ним плохую шутку.

Третьего марта 1977 года в Москве проходил XVI съезд ВЦСПС СССР, или, проще говоря, съезд советских профсоюзов. После того, как профсоюзами руководил опальный Александр Шелепин, лидер «заговора комсомольцев», профсоюзные организации в СССР приобрели вес. С ними стали считаться руководители предприятий, материально-техническая база ВЦСПС стала намного лучше, а права рабочих профсоюзы наконец-то стали реально защищать. Брежнев понял свою ошибку и быстренько убрал Шелепина из профсоюзов. А потом всячески старался их контролировать. Поэтому и решил обязательно выступить на этом съезде.

Как всегда, перед открытием любого съезда или другого торжественного мероприятия проходило выступление пионеров. Такая была традиция – юные ленинцы с красными галстуками выходили на сцену перед президиумом и читали идеологические клише, которые называли стихами. Но это были не совсем стихи, а, скорее, речёвки – про партию, которая «наш рулевой», про Великий Советский Союз, про «наше счастливое детство» и прочую лабуду. Причем, звонкие детские голоса, восторженные юные лица как-то нивелировали ту фальшь, которая была заложена рифмованых строках. Ну ведь не может звучать на полном серьезе, скажем, вот такой стишок:

«Мы родились в счастливые годы,

На просторах великой страны,

Где пьянит свежий воздух свободы,

Где всегда пионеры нужны».

Или еще покруче:

«Нам партия путь пролагает

Мы верной дорогой идем

И наша страна процветает

Мы песни об этом поем»

В общем, становились детишки в ряд и каждый по четыре строчки выдавал, то справа, то слева, то в центре – вразброс. Ну и, как водится, после своего выступления один из пионеров дарил цветы в президиум.

Понятное дело, перед выступлением Генерального секретаря ЦК КПСС тоже прошла вот эта торжественная читка. В финале один из пионеров понес букет Брежневу. Тот уже вышел к трибуне, чтобы потом сразу начать выступать. В президиум генсека решили сажать после его выступления, ведь Леониду Ильичу тяжело было вылезать из-за стола, потом залезать обратно. Поэтому сценарий максимально упростили.

Брежнев принял букет, обнял пионера, прослезился даже. Букет у него тут же забрал молодой человек в строгом костюме с повадками бультерьера, а Леонид Ильич пошел толкать речь. Но как-то неуверенно, словно во сне. Правда, этого никто не заметил, кроме нескольких человек, которые, не отрываясь, наблюдали за Генеральным секретарем.

Брежнев взошел на трибуну, надел очки – он уже не умел, как раньше, говорить без бумажки. Потом долго всматривался в текст, который ему заранее приготовили и положили прямо на трибуне. И, наконец, произнес:

– Драхие делегады. Мне выпала честь вас праздрав… праздрамить… мням…плям… сеходня мы собрались, штобы отметить… нет, открыть… а зачем так рано открывать, я вас спра… спрашиваю… кгхм… хотя раз уже все пришли, то пора… С чувством глубокого удовлетворения и идя навстречу пожеланиям трудящихся, объявляю восьмое марта выходным днем… наши дорогие женщины… работницы и колхозницы, стервецы, шо вы мне подсунули?

Дальше Леонид Ильич понес такую околесицу, что в зале пошел удивленный ропот. Пока шум нарастал, из-за кулис выскочили два одинаковых молодых человека с офицерской выправкой, мигом оказались возле трибуны и помогли удивленному и, похоже, уже плохо соображающему Брежневу покинуть ее. Сразу же на трибуну взобрался другой докладчик и попросил бурными и продолжительными аплодисментами отметить выступление Генерального секретаря ЦК КПСС. Народ автоматически захлопал и скандал кое-как замяли.

Это выступление Генерального секретаря стало просто позором. Хорошо еще, что речь Брежнева не пошла в прямой эфир. Потому что по сравнению с тем, что он произнес с трибуны на этот раз, «сиськи-масиськи» были просто вершиной красноречия. И позеленевший Андропов, присутствовавший в зале, понял, что он не успел подготовиться для своего восхождения на вершину власти.