Ей радостней всего, где многолюдно,

Но, пусть ему тогда всего грустней,

Доступными довольствоваться трудно,

Нетрудно оставаться верным ей!

43

Жена спросила в ходе некой сделки

Художника, чьи медленны труды,

Помыл он опустелые тарелки

Иль ей скомпоновал их у воды?

Покрыл он осторожной лессировкой

Пастозное взыскание скорей:

Когда-де заниматься компоновкой?

Набросок еле смог исполнить ей!

Посетовала та не без причины,

Что жизнь его – наброски лишь одни,

Красивой не создать ему картины,

Мытьё не для никчёмной пятерни!

44

В той музыке, что сердце тонко лечит

И левыми перстами рвётся петь,

Извечному порядку всё перечит,

Ища во всём иначе преуспеть.

Элегия протестной речью льётся,

В ней наше бытие исключено:

Духовному в ней первенство даётся,

Житейское назад оттеснено.

Там образ обаятелен и редок,

Усиленно себя хранить ему,

Где счастье пьётся только напоследок

И только торопливо потому.

45

Уста за дверью стали безголосы

Для ряженого принца своего:

Нескромными казались ей вопросы,

Простые по понятиям его.

Потом он откровенно осердился

На дверь её, достойную пинка,

К себе бегом убраться потрудился,

Дивя слезой мишурность уголка.

Дверной звонок изгнал его тревоги,

Пришла малютка средством от тоски:

Бальзам – её танцующие ноги,

И бантики, и белые чулки.

46

Минувшей ночью девушка мне снилась.

Её любил я в давние года.

Вновь юной красотой она светилась,

А рядом я был юн и свеж, о да!

Терял я сон, искал его в покое,

Она же продолжала сниться мне.

Весенней ночью веяло былое,

Пока не пробудился я вполне.

Как мило ревновала дорогая,

В обиде полагая с дрожью рта,

Что лучшего достойнее другая,

Не та, что схожа с Матерью Христа!

47

За стёклами прохлада моросила,

Вы плакали, своё приемля дно,

Но спорила с превратностями сила,

Сознание теснившая давно.

Сознанию вы не были послушны,

Как я порой внушению чутья,

А то, что вы ко мне неравнодушны,

Задержанный, прекрасно понял я.

В согласии с минутой подходящей

Соблазном я зажёгся взаперти.

Шиповнику любви животворящей

На почве слёз отрадно расцвести.

48

Держаться мнил я тенью безразличной,

Но с просьбой вновь она ко мне пришла,

Чтоб ей блеснул улыбкой нелогичной

Ответного чуждающийся зла.

Ни в чём отказа не было бесценной:

С ней счастье мне, дыхание весны.

За дивные глаза на тверди бренной

Даваться преференции должны.

Покинула поклонника царица,

Как раньше, в оживлённости большой,

Хоть этого, считал я, не случится,

Хоть я расстался с ангельской душой.

49

Тревожится поэт о пользе дела,

Не чувствуя уверенности в ней.

Сладчайшая свирель его не пела

Того, что воспевает иерей.

Но с ядом если всякие лекарства,

А мы приемлем их – и ничего,

Бежать из поэтического царства

Нелепо, несмотря на вред его.

Отдушиной служа среди вертепа,

Свирель освобождает от тоски.

Поляну красят очи курослепа,

А ниву – капли сора, васильки.

50

Где высится двойная колоннада,

Фонтан изящно бьёт ещё во мгле,

Показывая силе снегопада

Другое время года на земле.

Даётся неспроста к её портрету

Фонтан, ещё сияющий светло:

Она принадлежит иному свету,

Где весело, пленительно, тепло.

Прелестный блеск её сотрётся тоже

Суровостью чужого бытия,

Но девушкой, предельно редкой всё же,

Невольно очаровываюсь я.

51

В чернёной тьме волос её красиво

Повсюду кудри светлые видны,

Волшебному лицу же справедливо

Глаза потусторонние даны.

Люблю, когда на стан её надета

Та кофточка, что сладостно мягка,

В единстве с юбкой траурного цвета,

В единстве с белизной воротника.

Сидит она, вселяющая пламень,

Отсутствуя средь общей болтовни.

Для многих это сердце хоть и камень,

Однако драгоценному сродни.

52

Собрав у переносицы ладони,

Нимало не вверяя слуха мне,

Подружка наподобие тихони

Потупила глаза в немой войне.

Таинственная мысль её томила —

Сомкнуть уста настала мне пора.

В безмолвии с трудом она спросила,

Зачем отверг их общность я вчера.

На то пришлось ответствовать окольно,

Что путаному чужд я бытию,

Где с Ольгой вторя Ленскому невольно,

Онегиным её сестре пою.

53

Умел он обретаться беспечально,

Подалее скрываясь от неё.

Со службой обстояло всё нормально,

Почти не беспокоило ворьё.

При ней же, поглощающей микстуры,

Жестоко ощущал он иногда

Ничтожество сухой своей натуры,

Глубокое страдание стыда.

Казалось, ум исследует юродство,

Всё терпит искажение своё,

Где есть её святое благородство,

Зияющая бездна глаз её.

54

Вздыхается душе несовершенной,

Но помнится повсюду не вполне

То лучшее, что зримо во вселенной,

Что зримо зачастую только мне.

Во всех обнаружениях юдоли

Живу, боготворя твои черты,

Смотря подчас иначе, не по роли,

Смотря ясносияюще, как ты.

Красе твоей вседневно, без предела

Чудесная даётся новизна.

Как ты, знать, улыбалась и глядела

Впервые сотворённая весна!

55

Воспринятую роль она, возможно,

Считала жизнью подлинной своей,

Поэтому так верно, так неложно

Развёртывать игру случалось ей.

В актёрстве жизнь её была богаче,

Чем эта, всем открытая среда.

Жалеть ей пало дышащих иначе,

Влачащихся в убожестве всегда.

При ней же, вдохновляющей на книги,

Рискнули бы дождаться молний вы,

Признав её воспитанницей Риги,

Не дочерью внушительной Москвы.

56

Напевное прельщает изощренье,

Прельщает иногда сильней всего,

Но слаще вслед орлиное паренье,

Высокая раскованность его.

Что пение, что горло птицы ранней,

Где крылья беспримерно хороши?

Крылатое безмолвие желанней

Звучания посредственной души.

Давая клясть орла родной цевнице,

Невольную любовь ему дарю:

По нраву быть – угодно певчей птице,

Не хочется – пернатому царю.

57

Напомнив о себе соседке встречной,

Полезным обнаружился сполна.

На выводах о жизни бессердечной

Смеялась, а не гневалась она.

Любезничая вроде театрала,

Не раз он оборачивался к ней.

С улыбкой на него она взирала —

Чудак и призадумался поздней.

Что люб он ей, мерещилось и прежде,

Но к ней не подбирался никогда

Вовсю сопротивлявшийся надежде,

Терявшийся пред яркостью труда.

58

Не с ней деля соседство, как обычно,

Но к ней дыша по-прежнему теплом,

О чём-то говорил он ей привычно,

Поблизости сидящей за столом.

Обидно отвечала дорогая,

Таила выражения лица,

Нимало с ним общаться не желая,

Словам его переча без конца.

Когда же, вопреки раздорам устным,

Устроились они наедине,

Его она кормила чем-то вкусным,

Улыбчиво воркуя в тишине.

59

Речам её нисколько не мешала

Какая-то скупая хрипотца,

А вежливость их очень украшала,

Врезая впечатление в сердца.

Подчас упорно в сторону смотрели

Те светлые глаза с их остротой,

В присутствии простого пустомели

Холодной обладая красотой.

Волшебниц искони повсюду много,

В общении чуждающихся льда,

А та, в которой всё мерцало строго,

Казалась исключительной всегда.

60

Коль скоро чувство нежности лукавой

Нескромным означается чудно,

Безвкусием и действенной отравой

Становится безудержно оно.

Не высшей целью, ценностью подводной

Себя, любовь, осмысленно таи,

Счастливой мысля быть и благородной

Во мнениях, искусстве, бытии.

На зрелищные свойства не надейся,

Подвластных еле ведомо пронзай,

Вдали подобно призраку виднейся,

Поблизости туманом исчезай.

61

В речах она сойти благоволила

На бред, ошеломляющий с лихвой.

О дикости спокойно говорила,

Как будто о реальности живой.

Помыслил он уйти без канители,

Но шагом удивил её таким.

Уныло поднялась она с постели

И в общий коридор ушла за ним.

Удержанный серьёзно опасался,

Что голой так и в мир уйдёт она.

А женщина, прося, чтоб он остался,

Неволила посулами вина.

62

Безмолвие дышало непреложно

Порой не только первому письму —

На третьей почте было невозможно

Характер обнаруживать ему.

Писал ещё немного строк ей милых,

Ища расстаться волею Творца

Со странной жизнью призраков унылых,

Обид и трений полной без конца.

Пером обременялся принуждённо

Для терпящей терзание своё.

Казалось ей, что клясть её – резонно,

Далёкий же, скорей, любил её.

63

Всегда красы немало проходило,

Тревожа сон огня в его крови,

Знакомство же с одной не находило

Возможности лишать её любви.

Ничто в глаза как будто не бросалось

Из облика такого образца,

А нежное лицо не забывалось

И за душу хватало без конца.

По прелести лица бывало видно,

Что с ним она вовеки никому

Ранения не сделает обидно,

Тем более не даст уйти во тьму.

64

Не свойственно лишь ей держаться жалоб,

Известных от изрядной части фей.

Душа лишь ей подобных обожала б,

А близко не найти подобных ей.

Запросами смиришься безотчётно,

Фатальную красавицу любя,

Согласие на всё найдёшь охотно,

Что можно лишь иметь ей для тебя.

Сердца благих ей только чуть отрадны:

Приходится дарить им и своё,

Провидя то, что крайне беспощадны

Последствия для любящих её.

65

Порой покинуть истина готова

Сожитие приемлющего с ней,

Поздней чтоб оценил он её снова,

Раскаялся в измене чтоб острей.

Поклонник обладает ею чудно,

Ревниво обладает им она.

Пожизненно владеть, однако, трудно —

Кому такая власть уделена?

Терзающийся грубостью безбожной

Прельщается химерами скорей,

Бежит от жизни подлинно возможной,

От брачной жизни с истиной своей.

66

Давалась ей во сласть его опека,

А женщина скрывалась от него,

Как призрак от живого человека,

С ним общего не видя ничего.

Потом, узрев ясней своё болото,

Помыслила вернуть его к себе,

К идее для неё пойти на что-то,

Чтоб опиума дать ей по мольбе.

Признав её, однако, над могилой,

Признав её погибшую красу,

Молчком он отвернулся сам от милой,

Доверился лихому колесу.

67

Лавируя, не к тем она попала,

Кто нежится в обмане без конца,

А к ищущим от самого начала

Признаний достоверных у лжеца.

Не многих обретавшихся бескрыло

Морочили словесные ручьи,

Но дева забывала то, что было,

Наслаивая выдумки свои.

Известности не ведала б едва ли,

Да сгрёб её болезненный застой,

Когда плачевно пряди ниспадали,

И крестик извлекался золотой.

68

Пробор его томя прикосновеньем,

Имела речь о смысле гребешка.

Подстриженный внимал ей с удивленьем

И силился понять её слегка.

Пришлось узнать ей слабости людские

Иль исподволь уведомить его,

Что более за выходки мужские

Не сердятся на друга своего?

Лишась алчбы, владеющей царями,

В угодниках увидев идеал,

Её шаги не тщетно за дверями

Из множества других он отличал!

69

Одно плечо таится благочестно

Кудрями с их особенной длиной,

Другое обнажается прелестно

Сползающей для друга пеленой.

Сокровные ему чужими стали,

Приветливой чужая стала вдруг.

У ней блестит улыбка без печали,

Всегда для встреч имеется досуг.