Харьковский призрак в районе Варшавы -1 (заметки на полях страниц книги Александра Усовского "Парашюты над Вислой")
ОДНОДНЕВНАЯ КАТАСТРОФА
Опера в трёх действиях с двумя интермеццо и эпилогом
Atto primo. Вопрос: решение о начале варшавского восстания 1944 года – «зеркало» сентября 1939?
Ответ:
Да. Летом 1939 три великих польских стратега – Рыдз-Смиглы, Мостицкий и Бек – убедили посполитую элиту в том, что оперативно-стратегическое преимущество в войне против Гитлера будет на стороне поляков.
Как убедили? Элементарно: вот прямо сразу после вторжения в Польшу Гитлер тут же получит активные операции французов и англичан на своих западных границах. И тогда наши храбрые жолнеры быстро доберутся до Одера, а там и Берлин не так уж далеко…
В 1944 польские военные мысли были практически ТАКИМИ ЖЕ. Это удивительно, но это так. Война ничему не научила эмигрантских стратегов. Захват Рокоссовским и Коневым плацдармов на Висле позволил посполитым олухам безоговорочно поверить в то, что немцы просто ОБЯЗАНЫ (бегом! кто не успеет – останется в русском котле…) вывести из района Варшавы всю (ни больше ни меньше) свою группировку, противостоящую войскам Рокоссовского.
Из Лондона, конечно, виднее.
Но вернёмся к нашим баранам.
То есть к оперативной обстановке восточнее Варшавы. Свеженазначенный начальник штаба сухопутных войск – а это был всего-навсего Гудериан собственной персоной – СРАЗУ понял, что от него очень ждут сдачи Варшавы. Ибо это просто и очень практично. Отдать развалины, но спасти войска. Зер гут. Ну а мы не будем делать то, чего от нас ждут наши враги. И “быстроходный Хайнц” решает: состредоточить НЕ ОБОРОНИТЕЛЬНУЮ, А КОНТРУДАРНУЮ группировку.
Это у него получилось.
-----------------------------------------------------------------------------------------
Atto secondo. Вопрос 2: а если совпадений больше двух?
Тезисы:
А)
варшавское восстание безусловно было спланировано эмигрантским “польским” “правительством” в Лондоне.
Б)
варшавское восстание безусловно было ОПЕРАТИВНЫМ ПОДАРКОМ Гитлеру: “пространство решений” ударной группировки Рокоссовского – 2-й танковой армии Радзиевского – было сведено к двум вариантам. Первый - втянуться в район, охваченный восстанием и подставить свои растянутые в ходе “Багратиона” коммуникации под фланговые удары немцев. Второй - остановиться на Висле, дать Гудериану оперативную паузу и “согласиться” на восстановление развалившегося в ходе “Багратиона” немецкого фронта.
-
Оказавшись перед необходимостью ТАКОГО выбора, Ставка решила не выбирать одну из альтернатив, а изобрести промежуточное решение. Скрестить ежа и ужа. Получилось полтора фута колючей проволоки. Но об этом – чуть ниже.
В)
варшавское восстание безусловно было начато с личного разрешения Черчилля, очень жёстко контролировавшего все действия “польского” эмигрантского “правительства”.
***
В сухом остатке:
В августе сорок четвёртого чудесным образом совпали:
– интересы генерального штаба сухопутных войск Германии с интересами английской политической элиты, стремившейся не допустить «слишком быстрого» продвижения наших войск в восточной Европе;
– интересы “лондонских поляков” с интересами державшего их в жёсткой узде (и презиравшего ВСЕХ польских политиков) Черчилля.
– интересы “лондонских поляков” (помешать НЕМЕДЛЕННОМУ появлению наших танков в Варшаве) с интересами немецкого стратегического командования (удержать линию фронта вдоль Вислы).
Решение о начале варшавского восстания было принято ИМЕННО ВСЛЕДСТВИЕ ЭТИХ ТРЁХ СОВПАДЕНИЙ.
***
Было совершенно понятно, что населением Варшавы придётся пожертвовать.
Ну да и ладно.
“Польские бабы ещё нарожают” – решил Черчилль.
INTERMEZZO 1
АВГУСТ 1944: ХАРЬКОВСКИЙ ПРИЗРАК ВОССТАЁТ ИЗ АДА
31 января 1943 года горемычный генерал-фельдмаршал Фриц Паулюс вошёл в кабинет генерала Шумилова и стал военнопленным. Для объединённой Гитлером Европы (Евросоюза версии 1.0) это означало, что задача “не проиграть войну” ОКОНЧАТЕЛЬНО ЗАМЕНЕНА задачей “проиграть, но не нокаутом”.
***
Дальше всё было в лучших традициях военного искусства: не исполнителя подобрали под задачу, а задача сама выбрала себе исполнителя. Кого? Естественно, фон Манштейна, кого же ещё.
Манштейн начал решать эту задачу имея на руках своеобразный подарок от Сталина и Василевского – Ставка в декабре 1942 отказалась от опаснейшего для ВСЕХ НЕМЕЦКИХ ВОЙСК удара в общем направлении на Ростов.
Дело не в том, что наш удар в общем направлении на Ростов СРАЗУ ставил 1-ю танковую и 17-ю армии в абсолютно безнадёжное положение. А в том, что уничтожение южного крыла немецкого фронта автоматически создавало идеальную конфигурацию для разгрома гитлеровских войск и на ЦЕНТРАЛЬНОМ направлении. С этим согласны все уважающие себя специалисты по советско-германскому фронту.
И вот тогда окончание войны НЕ В СОРОК ПЯТОМ, А В СОРОК ЧЕТВЁРТОМ году становилось реальностью.
Но Ставка решила: синица в руках – лучше всего. И провела операцию “Кольцо”. По сути дела, это был отказ от очень реальной возможности освобождения северного Кавказа, нижнего Дона и левобережной Украины ранней весной 1943.
—
“Имеющий преимущество обязан атаковать, иначе он потеряет своё преимущество” – правило без исключений.
Вот например шахматная аналогия: в динамичной позиции у меня убойная матовая атака, а я решил съесть 1-2 зависшие пешки соперника. В нормальной шахматной партии такие решения наказуемы.
Наказание последовало в феврале-марте 1943 года. В ходе знаменит встречной операции Ставка допустила серьёзный оперативный просчёт, дав согласие на ввод в район Харькова целой танковой армии – 3-ей. Разумеется, танковые соединения, втянувшиеся в большую агломерацию ГАРАНТИРОВАННО теряют подвижность. Это отлично понимали и оба (Василевский и Жуков) представителя Ставки, курировавшие операцию и конечно сам Павел Семёнович Рыбалко. Но недооценка противника сделала своё дело.
“Немцы после Сталинграда уже не те. Берём Харьков силами 3-й танковой, плюс - при необходимости - задействуем часть сил одной-двух общевойсковых армии. И всё будет как надо”.
-
Спланированный штабом фон Манштейна контрудар Германа Гота последовал в нужное время в нужном месте. II танковый корпус SS без особых проблем перерезал коммуникации наших танкистов. Полностью окружённый Харьков был потерян, наши ТОЛЬКО БЕЗВОЗВРАТНЫЕ потери составили более 100 000 солдат и офицеров, а потери гражданского населения Харькова никто не считал. И не пытался считать, ибо занятие это абсолютно бессмысленное. А чудом (и огромной ценой!) ушедшую из харьковского котла 3-ю танковую армию пришлось переформировывать из танковой в общевойсковую. ЕДИНСТВЕННОЙ причиной этого разгрома стала, разумеется, именно потеря подвижности войск Рыбалко, волей Ставки оказавшихся в районе плотной харьковской промышленной (и гражданской) застройки.
Итак, ТАНКОВЫМ БАТАЛЬОНАМ НЕ МЕСТО В ГОРОДЕ. Теперь это поняли все.
***
Прошло полтора года и война вернулась туда, откуда она пришла – в объединённую гитлеровскую Европу, уже трещавшую по швам. В операции ”Багратион” немцы потеряли ВСЮ группу армий “Центр”, на левом берегу Вислы Конев и Рокоссовский захватили отличные плацдармы – и вот здесь лондонское ” польское” “правительство” смогло убедить своего куратора Черчилля в том, что немцы обязаны быстро-быстро вывести свою группировку из района Варшавы, а когда немцы уйдут – берём столицу под свой контроль и вот она, власть в наших руках!
Черчилль подумал – и решил поверить своим марионеткам. Почему бы нет? Начинайте ваше восстание, панове. Берите Варшаву под ваш контроль. И ни в чём себе не отказывайте. Далнейшее известно очень хорошо - всё сразу пошло наперекосяк. Для начала немецкое командование никак не понимали, почему это надо убираться из Варшавы.
-
Здесь надо сказать, что подготовка варшавского восстания шла под плотным агентурным контролем РСХА. Того самого РСХА, в котором Штирлиц служил.
Ну и абвер присматривал за Варшавой.
И наши тоже не дремали. На стол Сталина легли доклады о том, что
– не всё в Варшаве так просто;
– никакого желания уходить из Варшавы у немцев нет и не предвидится.
И неплохо информированный о польских делах Сталин вынужден был задуматься.
***
Из всех возможных modus operandi наша Ставка избрала наихудший: 3-й и 8-й танковые корпуса 2-й танковой армии Радзиевского были нацелены на северную (район плотной жилой застройки!) оконечность Варшавы. То есть Ставка наступила ТЕ ЖЕ грабли, что и в Харьковской операции 1943 года.
***
1 августа 1944 года дивизия “Герман Геринг” и 4-я танковая дивизия отрезали наступавший на Варшаву 3-й танковый корпус от остальных войск Радзиевского. Призрак харьковского разгрома 1943 года восстал из ада и материализовался северо-восточнее Варшавы. На следующий день Алексей Иванович Радзиевский пробил коридор к своим. Ценой серьёзнейших (танкистов уже осенью пришлось вывести в тыл на переформирование) потерь другого танкового корпуса - 8-го. РЕЗУЛЬТАТ: УЖЕ УТРОМ 3 АВГУСТА НЕВОЗМОЖНОСТЬ ПРОДОЛЖЕНИЯ АКТИВНЫХ ОПЕРАЦИЙ В РАЙОНЕ ВАРШАВЫ БЫЛА ЯСНА.
Разумеется, первыми это поняли четыре человека: Радзиевский, Рокоссовский, Сталин и Василевский. Был ещё один. Который – я в этом абсолютно уверен! – тоже сразу всё понял. Но об этом командующем мы поговорим в эпилоге.
INTRMEZZO 2
ДИАЛОГ МЕЖДУ ИСТОРИКОМ И ИВАШКОЙ БАЙЕРНОВЫМ
Историк:
– Пожалуй, твоя “схема сборки” событий конца июля и начала августа 1944 – довольно-таки простая и понятная. Но ты лихо ушёл от главного вопроса…
Ивашка:
– От вопроса о том, ПРЕДСТАВЛЯЛА ЛИ КАКУЮ-ЛИБО ОПЕРАТИВНУЮ ЦЕННОСТЬ готовящаяся к восстанию Варшава?
Историк:
– Да. Могу сформулировать этот вопрос точнее, но длиннее. Вот ты говоришь, что ваш белорусский писатель Александр Усовский указывает на возможность задействования в конце июля 1944 на подходе к Варшаве не только 2-й танковой, но и 28-й армии. В этой раскладке контрудар немцев 1 августа по коммуникациям Радзиевского запросто мог оказаться не таким успешным, каким он получился в Реальности – и тогда Т-34 и ИС-2 в центре Варшавы В АВГУСТЕ СОРОК ЧЕТВЁРТОГО! Что скажешь?
Ивашка:
– Скажу, что Усовский абсолютно прав в смысле того, что захват на Висле плацдарма, включающего Варшаву – это был бы выдающийся стратегический успех Рососсовского и Радзиевского. Но риск И В ЭТОМ варианте был запредельным.
Историк:
– Вследствие того, что противостоящая немецкая группировка именно тогда была развёрнута как раз для удара ИМЕННО ПО КОММУНИКАЦИЯМ ПРОТИВНИКА, НАСТУПАЮЩЕГО НА ВАРШАВУ.
Ивашка:
– Да! И это были свежие, отлично укомплектованные войска. Достаточно посмотреть на 4-ю танковую дивизию. А про “Герман Геринг” и без меня ясно, это была элита вооружённых сил. Но дело не только в этом.
Историк:
– Авиация.
Ивашка:
– Так точно. Усовский недавно подсказал мне ещё кое что: несмотря на жуткий разгром в операции “Багратион” немцы в районе Варшавы в августе 1944 оборзели настолько, что успешно применяли (это невероятно, но это ТАК!) Ju-87 и He-129, которые Александр Валерьевич совершенно справедливо называет летающими учебными мишенями.
Историк:
– Вот с этого момента давай поподробнее.
Ивашка:
– Наглость немецкая осталась безнаказанной. По причине отсутствия в варшавском небе наших истребителей.
Историк:
– Как это получилось?
Ивашка:
– А вот так. Базирование наших Ил-2 и истребителей – разумеется, на полевых аэродромах. В основном – в районе Ковеля. Или ещё восточнее. Пробовать оттуда нормально работать в районе Варшавы – это как добывать калийную соль штык-ножом. Эстетично, но бесполезно. Вот и представь себе танковый удар в ситуации, когда в небе – только вражеские самолёты.
Историк:
– Самоубийство.
Ивашка:
– Про что и речь.
Историк:
– А поближе к Варшаве вообще ничего подходящего для Ил-2 и истребителей не было?
Ивашка:
– Вообще ничего. Пару-тройку нормально сохранившихся в ходе “Багратиона” грунтовых полос в районе Слонима-Берёзы-Ивацевичей можно вообще не принимать во внимание. Где Ивацевичи и где Варшава.
Историк:
– Таким образом, ВСЯ историческая и неисторическая литература на тему “Рокоссовский в августе 1944 года мог помочь варшавским повстанцам” подлежит сдаче в макулатуру.
Ивашка:
– И вопрос об “ОПЕРАТИВНОЙ ЦЕННОСТИ ВАРШАВЫ” в конце лета 1944 подлежит сдаче туда же.
—--------------------------------------------------------------------------------
Atto tre. Вопрос: могло быть и хуже?
Лично мой ответ: да, могло.
Вернёмся в начало августа 1944: крайне рискованный удар 3-го танкового корпуса 2-й танковой армии Радзиевского в общем направлении на Варшаву остановлен. 1 августа дивизия “Герман Геринг” и 4-я танковая дивизия ударами по сходящимся направлениям отрезали корпус от остальных войск нашей группировки. Это было ОКРУЖЕНИЕ в чистом виде. На следующий день другой танковый корпус 2-й танковой армии – 8-й – выручил своих. Но были варианты. Много вариантов. Я ограничусь одним. Выше мы уже выяснили, что принятое Ставкой в июле решение об ударе 3-го танкового корпуса в направлении северных предместий Варшавы было грубым оперативным просчётом нашего высшего командования. Но ошибка ошибке рознь. На войне это бывает очень большая рознь. Диапазон, так сказать. А уж ИСПОЛНЕНИЕ ОШИБОЧНОГО РЕШЕНИЯ ВЫШЕСТОЯЩЕГО ШТАБА – это диапазон огромного размера. Это я по моей службе знаю.
-
Алексей Иванович Радзиевский и командир наступавшего на северную Варшаву 3-го танкового корпуса Николай Денисович Веденеев осуществили такой ВАРИАНТ исполнения ошибочного решения Ставки, при котором БОЛЬШОЙ КАТАСТРОФЫ удалось избежать. Коридор к своим окружённым войскам Радзиевский пробил СРАЗУ – на следующий день после того, как немецкая ловушка для 3-го ТК сработала. Но почему это у нас так здорово получилось? А потому, что Веденеев совершенно не горел желанием оторваться от основных сил Радзиевского, втянуться в кварталы варшавской городской застройки и там повторить судьбу бедолаги Паулюса. А вот если бы темп продвижения Веденеева в последние пару дней июля был выше – вот тогда могло быть и по-другому!
Выручать УЖЕ ВОШЕДШИЙ в район городской застройки танковый корпус было бы неизмеримо сложнее.
Но призрак харьковского разгрома 1943 года материализовался северо-восточнее Варшавы только на один день – 1 августа.
Призраки – ребята непредсказуемые. Быстро появляются, но и исчезают тоже быстро.
—-
Эпилог. БУР. ПРАВДА, ТОЛЬКО ПРАВДА И НИЧЕГО КРОМЕ ПРАВДЫ.
1.
Участник Олимпийских игр в Париже (1924) и Берлине (1936) граф Тадеуш Коморовский, известный нам как Бур, был умным, блестяще подготовленным (Академия Франца-Иосифа в Вене) и очень опытным офицером оперативного звена. Именно это предопределило решение “польского” эмигрантского “правительства”: назначить Бура главным руководителем варшавских повстанцев. Безусловно это решение польский “премьер-министр” Миколайчик согласовал со своим хозяином и кормильцем – Черчиллем.
2.
Отличное оперативное мышление Бура позволило ему точно оценить развитие событий конца июля 1944: в ходе “Багратиона” Рокоссовский неприемлемо растянул свои коммуникации, бои в районе Люблина стоили 2-я танковой армии около сотни танков, тылы отстали. Бойцы Армии Крайовой смотрели в солнечное варшавское небо и не видели там ни одного советского самолёта. Было понятно, что у Рокоссовского НЕТ аэродромов базирования, с которых можно пытаться нормально работать по немецким войскам, сосредоточенным в районе Варшавы. Проще говоря невозможность нормальных наступательных действий восточнее Варшавы была очевидна.
Это означало только одно: начало восстания в Варшаве придётся отложить.
И вот здесь произошло событие, которое очень хочется назвать «вторым чудом на Висле» (копирайт сами знаете чей): Бур всё-таки начал восстание!
3.
С самого первого (01.08.1944) дня восстания положение варшавян было безнадёжно.
Повторюсь. В варшавском небе были только немецкие самолёты, а наступавший в направлении северной оконечности Варшавы 3-й танковый корпус В ЭТОТ ЖЕ ДЕНЬ был двумя фланговыми ударами отрезан от остальных войск 2-й танковой армии и понёс тяжелейшие потери, оставив немцам полторы сотни подбитых, сгоревших, а также исправных танков без капли горючего в баках. Всё дальнейшее детально известно и без меня: восставшие были уничтожены полностью, потери гражданского населения Варшавы составили ТОЛЬКО УБИТЫМИ более 200 000 человек. Бур, разумеется, остался в живых. И даже ранен не был.
4.
Итак, почему Бур не отложил начало восстания?
“Внешнюю” причину я уже изложил в начале этого текста - “министры” “правительства” Миколайчика смотрели на карту, видели формирующиеся Магнушевский и Сандомирский плацдармы и убеждали самих себя: под угрозой очередного котла немцы ДОЛЖНЫ (именно так!) вывести свои войска из района Варшавы. То есть эти ребята понимали обстановку с точностью до наоборот. Это ясно и в комментариях не нуждается.
А Бур?
Он-то видел обстановку не из Лондона, а на месте.
В чём дело?
Что заставило этого человека начать боевые действия, которые могли завершиться только успехом противника и никак иначе?
---
Ответить на этот вопрос не так уж сложно. Объяснение безумного решения Бура надо искать НЕ в оперативной обстановке. Граф был отличным профессионалом и никакие оперативные колебания советско-германского фронта не могли вывести его из равновесия. А вот ЧИСТО ПОЛИТИЧЕСКОЕ событие, произошедшее за 10 дней до фактического начала восстания повлияло на пана генерала фантастическим образом.
---
20 июля завершилась работа Сталина, Берлинга и Роля-Жимерского по формирование Польского Комитета народного освобождения – будущего правительства будущей социалистической Польши. Это мгновенно превратило генерала Коморовского из командира в политика! Армия Крайова не могла допустить активного участия ПРОСОВЕТСКИ НАСТРОЕННЫХ антинацистских сил в варшавских событиях.
Но. Легко сказать. “Не допустить”. А как это сделать?
А вот так. Начать БЕЗ НИХ.
Значит – начинаем прямо сейчас?
И вот именно такое решение было принято! Так Бур осознанно пожертвовал двумястами тысячами гражданских варшавян.
Мораль? Мораль простейшая: политика и совесть ПРИНЦИПИАЛЬНО НЕСОВМЕСТИМЫ даже в случае, если дело касается умного и явно талантливого политического лидера.
Иван Байернов
Минск
2020
Харьковский призрак в районе Варшавы-2. ЭНДШПИЛЬ ОПЕРАЦИИ “БАГРАТИОН”
ИСХОДНЫЕ ДАННЫЕ
В середине июля 1944 война объединённой Европы против Советского Союза приблизилась к закономерной развязке. Группа армий “Центр” перестала существовать в качестве оперативно – стратегической группировки. Успех операции “Багратион” означал окончание войны в первой половине 1945, а возможно и в конце 1944. Захват Коневым и Рокоссовским плацдармов на Висле обещал скорую и неминуемую смерть гитлеровского Евросоюза-1. Но окончание “Багратиона” оказалось ЗАГАДОЧНЫМ. 2-я танковая армия 1-го Белорусского фронта в 20-х числах июня по приказу Ставки нанесла странный и СОВЕРШЕННО НЕЛОГИЧНЫЙ удар из района Люблина в направлении северной оконечности Варшавы.
Странностей было много.
1.
Операция двух (3-го и 8-го) наших танковых корпусов проводилась в ситуации (третья декада июля 1944), связанной с НЕВОЗМОЖНОСТЬЮ нормального истребительного прикрытия наступающих на Варшаву танковых колонн.
2.
Не было и возможности нормально подключить к наступлению штурмовую авиацию 1-го Белорусского фронта.
3.
Разумеется, коммуникации наших танкистов были неприемлемо растянуты в ходе “Багратиона”, но это не помешало Ставке принять решение о начале операции.
4.
Авиаразведка восточнее Варшавы если и велась, то без особых результатов - но операция ВСЁ РАВНО БЫЛА НАЧАТА.
5.
Соответственно, состав противостоящей нам немецкой группировки был неясен как Ставке, так и Рокоссовскому.
6.
В наступлении мы задействовали войска, о состоянии и возможностях которых противник знал практически всё.
7.
Целью операции был плотно застроенный северный район Варшавы, в котором 3-й и 8-й ТК неизбежно должны были полностью или или почти полностью потерять подвижность и повторить судьбу 3-й танковой армии в Харькове.
8.
Возможное появление наших танков на улицах северной Варшавы ставило перед Сталиным, Василевским и Рокоссовским вопрос “что дальше” и оперативно-тактический ответ на этот вопрос тогда ВООБЩЕ НИКАК НЕ ПРОСМАТРИВАЛСЯ.
КОММЕНТАРИЙ
Во-первых, авиация Рокоссовского базировалась в основном на полевых аэродромах в районе Ковеля или восточнее. Оттуда осуществлять нормальную авиаразведку района Варшавы (а уж тем более – эффективно работать по немецким войскам) было практически невозможно.
Было несколько вроде бы нормально сохранившихся (что лично для меня очень удивительно!) в ходе “Багратиона” грунтовых полос в районе Берёзы и Ивацевичей, но и оттуда авиация 1-го Белорусского фронта в конце июля 1944 не могла содействовать продвижению наших танкистов.
Во-вторых, на Варшаву наступала наша группировка, состав и состояние которой (повторюсь!) ДЕТАЛЬНО ИЗВЕСТНЫ ПРОТИВНИКУ.
О чём я? Да о том, что 3-й и 8-й танковые корпуса наступают на Варшаву В КОНЦЕ ИЮЛЯ, а в середине июля все бригады этих корпусов были втянуты в бои за Люблин и Брест. Соответственно, немецкая тактическая разведка знала об этих соединениях ВСЁ, вплоть до фамилий командиров батальонов и наличия (и отсутствия) запасных частей и агрегатов.
В третьих, я уверен, что в нашем Генеральном штабе (да и в штабах фронтов) все ДЕТАЛЬНО помнили разгром нашей 3-й танковой армии в феврале-марте 1943.
На всякий случай напомню. Тогда Ставка, недооценив “послесталинградского” противника дала добро в ввод в район Харькова войск Павла Семёновича Рыбалко, которые предсказуемо оказались в условиях (сплошная промышленная и гражданская застройка), в которых их подвижность была близкой к нулю. Последовавший контрудар фон Манштейна напомнил Ставке о котлах 1941 и 1942 годов: Харьков был потерян, а огромной ценой вышедшая из окружения 3-я танковая армия Рыбалко просто была СНЯТА С ДОСКИ – её пришлось переформировывать в общевойсковую.
III. И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ…
И тем не менее в середине июля Ставка принимает удивительное решение о танковом – опять танковом! – ударе в направлении северной Варшавы, которая в оперативном отношении была, просто говоря, копией Харькова-43, то есть ЛОВУШКОЙ для механизированных войск.
IV. ВТОРОСТЕПЕННАЯ ПРИЧИНА
Нет сомнения, что разгром немцев в операции “Багратион” способствовал тому, что наши штабы оперативного звена, да и Ставка прониклись НАСТРОЕНИЯМИ КОНЦА ВОЙНЫ: “пора немцам снимать сапоги и разбегаться”. Ветераны, преподававшие в моей alma mater рассказывали об этих настроениях лета 1944 года просто и ясно: ”все мы были уверены, что Победу мы не упустим и через полгода будем в Берлине, а может и ещё дальше”. Начальники штабов, заместители начальников штабов и начальники оперативных отделов – люди. Обычные люди. Ничто человеческое им не чуждо.
В ТОМ ЧИСЛЕ И НЕДООЦЕНКА ПРОТИВНИКА.
Так было и так будет всегда.
V. ГЛАВНАЯ ПРИЧИНА (ГИПОТЕЗА)
Опять-таки на всякий случай напомню результат нашего июльского танкового удара в направлении северной оконечности Варшавы. 1 августа наступающий 3-й танковый корпус Николая Денисовича Веденеева был отрезан от остальных войск 2-й танковой армии: дивизия “Герман Геринг” и прекрасно укомплектованная 4-я танковая дивизия, о которой наша разведка НЕ ЗНАЛА ПРАКТИЧЕСКИ НИЧЕГО (причины – см. выше) нанесли удары по сходящимся направлениям.
На следующий день, 02.08.1944, командующий 2-й ТА Алексей Иванович Радзиевский пробил коридор к своим окружённым танкистам, но цена вопроса оказалась запредельной: 2-я танковая потеряла возможность проводить активные операции.
***
Вот теперь постараюсь изложить мою гипотезу. Предупреждаю: конспирологии не будет.
Значит. Нет никаких сомнений что с победным окончанием “Багратиона” главной заботой Сталина и Василевского стал ПОСЛЕВОЕННЫЙ мир. Каким он будет? Что ждёт нашу страну после Победы, которая летом сорок четвёртого была уже ясна? Для восстановления разрушенной страны потребуются чудовищные усилия. Но мы справимся. Мы поднимем страну из руин, отменим карточки, переведём сотни заводов на выпуск гражданской продукции – всё так. Но всего этого недостаточно. Вот ещё одна сложнейшая задача: СОЗДАТЬ СИТУАЦИЮ, В КОТОРОЙ ПОВТОРЕНИЕ 1941 ГОДА БУДЕТ НЕВОЗМОЖНО. У меня лично нет никаких сомнений в том, что и Сталин и Василевский считали это своей задачей №1. На развалинах гитлеровского Евросоюза предстояло выстроить такую структуру, которая навсегда исключит возможность большой войны в восточной Европе.
И уже в 1944 ЕДИНСТВЕННЫЙ создания создания этой структуры был абсолютно ясен. Польша должна была превратиться в дружественное Советскому Союзу государство. Конечно, Сталин осознавал это не в 1944, а раньше. Поэтому подготовка создания будущего правительства Польши началась намного раньше, чем детализация плана операции “Багратион”. Думаю, что Зыгмунд Берлинг и Михал Роля-Жимерский начали (оговорюсь – каждый по-своему, но это уже другой вопрос) серьёзно думать о будущем правительстве Польши ещё в 1943 году. Всё остальное вы понимаете и без меня: летом 1944 Сталин и Василевский уже мыслили ПОСЛЕВОЕННЫМИ категориями, и внешняя безопасность послевоенного СССР уже тогда стала главным (Василевский так и назвал свою книгу – “Дело всей жизни”) делом жизни двух этих людей.
Я уверен, что всё это склонило сталинскую стрелку весов с “нет” на “да” в вопросе об ударе войск 2-й танковой армии на Варшаву в конце июля 1944.
***
Общая схема сталинского “добра” на ЯВНО ОШИБОЧНОЕ выдвижение 3-го танкового корпуса в направлении северной Варшавы выглядела приблизительно так:
1.
У нас нет конкретных данных о составе противостоящей немецкой группировки.
2.
После катастрофы в Белоруссии противнику очень трудно (на деле оказалось - трудно, но вполне возможно!) сконцентрировать против нас контрударную группировку в районе Варшавы.
3.
Появление наших танков в Варшаве НЕ В 1945, А В 1944 ГОДУ – это гарантия того, что поляки, выжившие в нечеловеческих условиях гитлеровской оккупации, поддержат именно тех политических деятелей, которые сориентированы на послевоенный союз Польши и СССР.
VI. POSTFACTUM
Послевоенная жизнь поставила всё на свои места. Польша стала союзником СССР. Оперативный кризис 1 августа 1944 был забыт. К середине 70-х годов социалистическая Польша превратилась в отлично развитую индустриальную страну. Но наступили позднебрежневские, а затем и распроклятые горбачёвские времена – и поляки решили: нет, это НЕ ПОЛЬСКИЙ путь. Польский путь – в строю второсортных участников Евросоюза-2 и NATO.
А о существовании (потеря 35% населения в течение всего лишь пяти лет!) Польши в составе Евросоюза-1 надо забыть.
Забыли.
Польская память исчезла.
Не исчезли только могилы.
Неизвестные и известные могилы солдат и офицеров 2-й танковой армии, погибших 1 и 2 августа 1944 года за ПОСЛЕВОЕННОЕ БУДУЩЕЕ польского народа.
Иван Байернов
Минск
2020