Напротив, вступать в соревнование с другим, – какого угодно пола, – женщину очевидно побуждает то же самое, что и любого навязчивого субъекта, и лишь особенность промежуточных исходов этого соревнования возвращает ее туда, где ее положение начинает прочитываться как сугубо женское, воплощенное в безоговорочной поддержке желания другого и уменьшении навязчивых притязаний на роль представителя его тревоги. Тем не менее, это отступление никогда не бывает полным: женский субъект продолжает предпринимать попытки, успех которых в конечном счете зависит точно от того же фактора, что и у мужского навязчивого субъекта, – для того, чтобы преодолеть базовый навязчивый комплекс, женщине от представления тревоги другого предстоит отказаться.