По этой причине данная тревога непоколебима: каким бы шатким на поверку не было положение признанного субъекта, какие бы безумные химеры ни лежали в основе его успеха, прочность его положения обеспечивается абсолютной отчужденностью для него тревоги, которая, даже оставаясь его собственной, становится для него недоступной, поскольку видима она лишь под определенным углом навязчивости.