– Здравия желаю, товарищ майор! Прибыли за продуктами, а по дороге вместе со старшиной заезжали в госпиталь, навестили раненых. У нас там лежит сержант Александр Киев, который был тяжело ранен, когда восьмого июня подразделение полка угодило в духовскую засаду, – ответил лейтенант Пластовец.

– Как там ваш сержант?

– Пока в тяжёлом состоянии, но, как сказали врачи, будет жить. Ногу левую ему ампутировали, плюс ранение в желудок и грудь…

– Да, жалко ребят, – с горечью ответил начальник штаба, а затем спросил:

– А где старший прапорщик Сорокапуд?

– Имущество и продукты для роты загружают, а я вот в медсанчасть за медикаментами забежал. Сейчас там санинструктор их укладывает, – ответил замполит, посматривая в сторону складов.

За это время, пока замполит находился у медицинской части, старшина, отдав распоряжение на загрузку, сам отправился в продовольственную и вещевую службу полка оформлять накладные. Начальник продовольственной службы, не теряя времени, вызвал к себе писаря продслужбы. Через минуту появился молодцеватый ефрейтор и, приложив руку к головному убору, доложил по форме о своем прибытии. Написав ему записку, начальник продовольственной службы приказал:

– Дуй бегом на склад, передай начальнику склада, чтобы загружали машину, пока товарищ старший прапорщик будет здесь, в штабе.

– Есть! – ответил ефрейтор и побежал на склад.

Старший прапорщик Сорокапуд, решив все вопросы в продслужбе, по пути зашёл в вещевую службу, где отдал документы на списание пришедшего в негодность вещевого имущества роты, после чего вышел из штаба. На углу у штаба он встретил своего бывшего сослуживца до Афганистана. Сорокапуд, весёлый, острый на язык, пожав своему приятелю руку и хитро прищурив глаза, посмеиваясь, спросил:

– Почему у тебя, Петрович, такие руки потные и вид такой унылый? Не пора ли к нам? Вот должность командира гранатомётного взвода у нас в роте скоро освобождается.

– Да ладно, мне и здесь хорошо! Всё-таки ближе к кухне, – улыбаясь в ответ, ответил Петрович. – Слушай, а ведь этим взводом командует известный всему Кабулу прапорщик Черненко. Куда он заменяется?

Командир гранатомётного взвода мотострелковой роты прапорщик Черненко был личностью знаменитой, но слава его была, увы, дурная… Когда рота находилась на месте постоянной дислокации бравый прапорщик Черненко самовольно уехал в город. Там он напился и в центре Кабула стал распевать песни, приставая к прохожим. Затем, собрав вокруг себя местных мальчишек, размахивая перед ними откуда-то взявшейся шашкой, веселился, рассказывая небылицы. Окружившие его афганские подростки вместе с толпой собравшихся зевак надрывали животы от смеха. Подошедшие местные царандоевцы, представители народной милиции, ничего поделать не смогли и вызвали военный патруль советской комендатуры. Прапорщика Черненко увезли в комендатуру на гауптвахту. На следующий день за ним лично приехал начальник штаба полка майор Крамаренко, и, в связи с выходом полка в рейдовую боевую операцию, прапорщика Черненко освободили из гауптвахты.

И вот на вопрос, куда заменяется и уезжает из Афганистана прапорщик Черненко, старший прапорщик Сорокапуд, мрачно шутя, процедил сквозь зубы:

– Черненко нашего запросил через Министерство иностранных дел Голливуд для съёмок в американских боевиках.

Старший прапорщик Сорокапуд хотел ещё пошутить, но, увидев начальника штаба полка, о чём-то беседующего с лейтенантом Пластовцом, быстро распрощался со своим приятелем и, покручивая свои пышные усы, быстрым шагом направился к ним. Подойдя за четыре шага к майору Крамаренко, он поправил ремень, молодцевато приложил руку к головному убору, стал докладывать:

– Товарищ майор, старший прапорщик…

Начальник штаба прервал его на полуслове, и как старые приятели они обменялись крепким рукопожатием.

Высокий, стройный, в подогнанной под него форме, майор Крамаренко в присущей только ему манере, чёткими фразами, сопровождаемыми шутками-прибаутками расспросил о делах в роте, пожелал счастливой дороги, а в конце серьезно, строго, но по-доброму добавил:

– Смотрите, будьте осторожны, не нарвитесь на душманов!

Развернувшись, начальник штаба полка твёрдым размеренным шагом двинулся в направлении расположения подразделений боевого обеспечения. Замполит и старшина, отдав честь, отправились к складам, к месту загрузки машин продовольствием и имуществом. Подойдя к складам, они увидели начальника склада, прохаживающегося рядом с мешками и картонными коробками, приготовленными к загрузке. На подножке машины сидел, подставив голую спину лучам солнца, водитель из взвода обеспечения батальона и кладовщик. Они рассматривали фотографии и вели оживлённую беседу.

– Где остальные, почему не загрузили машину? – строго спросил у водителя лейтенант Пластовец.

– Они ушли в расположение полка к своим палаткам за какими-то вещами, – ответил водитель.

– Давно ушли?

– Да уже больше часа, – не поднимая глаз на лейтенанта, одевая куртку и ремень, тихо промолвил водитель.

– Давай-ка бегом за ними! – приказал Пластовец, пожимая руку подошедшему начальнику склада.

Через полчаса, двигаясь в развалку, не спеша появились солдаты.

– Где шлялись? Почему не загружена машина?! – раздражённо спросил замполит.

– Да мы на немножко отлучились, ничего же страшного не случилось, – в разнобой начали оправдываться бойцы.

– Как ненадолго?! Вы у кого отпрашивались? Больше часа отсутствовали! – громким голосом сказал лейтенант. – Немедленно на загрузку, потом я с вами разберусь и ещё ротному доложу!

– Не надо на нас кричать! – громко за всех выпалил сержант, командир отделения. Лицо лейтенанта побагровело:

– Как смеешь! Ещё пререкаться вздумали?! – взревел он. – Каждый час задержки чреват серьезными последствиями. Друг за друга надо держаться и неукоснительно выполнять требования своих командиров в боевой обстановке!

Сержант оторопело вытаращил на замполита свои бесцветные глаза. Таким он его ещё не видел.

Старшина, стоя рядом с начальником склада, молчал, медленно скашивая глаза в сторону лейтенанта, затем на солдат, потом опять на лейтенанта:

– Товарищ лейтенант, я их сейчас приведу в чувство. Пока Вы заберёте накопившуюся почту со свежей прессой, машина будет загружена и заправлена.

– Тогда я вас жду на КПП полка. Думаю, что экипажи БМПэшек заправились и уже там, – ответил Пластовец и направился в сторону штаба полка.

Солдаты продолжали шуметь. Старшина подошёл к ним вплотную:

– Чего шумите! Издеваетесь, вашу мать! Думаете, что замполит вас просто так ругал, словно с цепи сорвался? Он за ваши шкуры переживает. Вспомните сержанта Киева! Первый в роте должен был дембельнуться, а вот сейчас тяжело раненный в госпитале, без ноги лежит. Нам, пока светло, ещё по всем постам роты надо проехать. Духи не спят и не ждут, пока вы прохлаждаться будете!

– Снять и положить оружие! – указывая место у машины, прохрипел старший прапорщик Сорокапуд. – Даю ровно двадцать минут! Уложитесь, тогда ещё и горячим обедом в столовой накормлю.

Голос старшины звучал по-начальнически строго и резко.

– Ребята, нам старшина истину глаголет! – обращаясь к своим сослуживцам, сказал дембель, рядовой Аксютин.

Повернувшись к старшине, он спросил:

– А что брать, товарищ старший прапорщик? Опять эту бурду в трёхлитровых банках, под названием борщ, или импортную свинину, которая плавится на жаре? Может, Вы договоритесь, чтоб на посты нашей роты что-нибудь получше дали, так сказать, в соответствии с условиями.

– А ещё вместо хлеба, который как кирпич, – добавил рядовой Сайгафаров, – лучше муки возьмите с подсолнечным маслом. Сами лепёшки испечём, а то, когда буханка этого хлеба зачерствеет, то ей душмана легко можно убить!

– Ладно, ребята, вот мы и договорились! – старшина похлопал по плечу стоящего рядом с ним начальника склада. – Загружайте пока то, что есть!

– Кстати, ребята, в отношении хлеба, – включился в разговор начальник склада, – сейчас его уже по новой технологии пекут, так что он вкусный, даже когда зачерствеет. Это взял на контроль лично Командующий 40-й Армией генерал Ермаков. Выдадим вам и муки, и хлеба на неделю.

Пройдя вместе с начальником склада в складское помещение, старшина роты, протиснувшись между ящиками и мешками, намётанным хозяйским взглядом посмотрел, что там находится. Выбора особого не было, но благодаря своему личному контакту с начальником склада, он взял муку, подсолнечное масло, дополнительно тушёнку и сгущёнку. Получив команду на загрузку, солдаты уже работали чётко и быстро, но тихо, без лишних разговоров. Загрузив машину, командир отделения спросил у Сорокапуда:

– Товарищ старший прапорщик, разрешите перекурить?

– Ладно, – снисходительно ответил старшина, посмотрев на часы, а затем направился на склад расписываться в накладной.

Солдаты, собравшись в сторонке от машины, закурили. Невысокого роста, чуть выше своей винтовки, коренастый и шустрый, снайпер Саликов сам не курил, но перед всеми хотел показать себя этаким шутником и остряком. Оглянувшись своими прищуренными глазами на старшину и увидев, что тот что-то ещё обсуждает с начальником склада, Саликов крутнул головой и вслух, ехидно усмехаясь, думая, что Сорокапуд его не услышит, скороговоркой пробарабанил:

– Старшина у нас хороший, старшина у нас один, вот на дембель соберёмся, кренделей ему дадим!

Затем, сделав паузу, хихикнул, бросив взгляд на окружающих, желая, чтобы те обратили на него внимание, протрещал ещё несколько нецензурных слов.

Старший прапорщик Сорокапуд был остёр на слух и сразу уловил в шутке Саликова издевательство. Он посмотрел в сторону солдат, высоко поднял голову и, выставив подбородок, нахмурился. Его взгляд встретился со взглядом Саликова. Тот всё понял и от грозного взгляда старшины у него просто затряслись поджилки. Он, заикаясь, оправдываясь, стал всем объяснять, что, мол, есть такая поговорка в армии. В свою очередь старшина с грозным видом, поводя усами, направился к нему:

– Эй, ты, метр с панамой, издеваешься, паразит?! Я тебе покажу поговорку, – старшина сказал это спокойно, уверенно, будто не придал его словам особенного значения.

Саликов, заикаясь, хотел ещё что-то сказать, но старшина его перебил:

– Ну-ну, помалкивай! – уже резким и строгим тоном продолжил Сорокапуд, взяв его за шиворот. – Думай башкой, чем так шутить да матом ругаться. Хоть ты и носишь сапоги сорок четвёртого размера, но ростом так и не вышел и ума не набрался!

У снайпера Саликова лицо печально потускнело, смешно надулись щеки, оттопырились губы, его глаза часто начали мигать.

Посмотрев на Саликова, который держал у ноги снайперскую винтовку СВД, а ростом был чуть выше винтовки, на его брюки и куртку, которые хоть и ушитые, но явно были ему не по размеру, на его сорок четвертого размера сапоги, все солдаты, как один, закатились смехом. Расхохотались так беззлобно и весело, что и сам старшина вместе с начальником склада присоединились к ним. Смеясь, старшина похлопал снайпера по плечу и уже дружески, по-отцовски добавил:

– Да не трусь ты, всё будет нормально у тебя! Только вот язык свой иногда засунь в одно место. Он у тебя как помело! А вот куртку и брюки получше ушей, иначе запутаешься в них.

После этого старший прапорщик, повернувшись ко всем, командным голосом отчеканил:

– Сейчас быстро в столовую на обед! Там для нас по договорённости заранее накрыли стол. Экипажи боевых машин пехоты давно пообедали, пока вы где-то шлялись. А ты, – сказал он водителю, – давай в парк на заправку. Обед тебе вот этот, наш герой, в машину доставит, – указывая на Саликова, – добавил старшина.

После обеда загруженный продуктами и имуществом «Урал», заправившись топливом, с опозданием на час подъехал к КПП полка, где его уже ждали боевые машины пехоты с лейтенантом Пластовцом. Снайпер Саликов выполнил указание старшины доставить водителю обед, кроме того, захватил ещё несколько буханок свежеиспечённого хлеба. Передавая водителю котелок каши и хлеб, он хвастался:

– На, потрогай, тепленький ещё. Там поваром в столовой мой земляк работает, так он меня хорошо знает и обязан мне ещё с гражданки!

Почувствовав аромат свежеиспечённого хлеба, бойцы, несмотря на то, что вроде бы плотно пообедали, уставились в сторону снайпера. Саликов, чуть склонив голову, исподлобья посмотрел на них и, показывая на свой вещмешок, величаво, с гонором проинформировал:

– Пацаны! Я и для вас постарался! У меня везде в тылу полка земляки есть!

– Ого! Молодец! Но больше не хвастайся, болтун! Вам всем тут лишь бы хиханьки да хаханьки разводить! – прикрикнул старшина, усаживаясь в кабину «Урала».

Наконец все бойцы уселись на боевые машины пехоты. Колонна в составе двух БМП-2 с грузовым автомобилем выехала из полка.