Красавец с наглыми глазами и обаятельной улыбкой, неисправимый бабник Иван Крымов тридцати лет, со вчерашнего вечера возненавидевший молоденьких девиц, лежал на пляже отеля, дочитывал Пауло Коэльо и был зол. На пляж после завтрака лениво тянулись отдыхающие. Оседланные худыми фигурками турок, за буйками резвились гидроциклы. Голубой флаг качества пляжа безжизненно свисал с мачты.

Сегодня Иван разглядывал проходящих мимо девушек бесцельно, отмечать этим утром приглянувшиеся молодые тела не было никакого желания. До вчерашнего вечера он не знал подобных сбоев. Случившееся в первый день отдыха можно было назвать катастрофой, потому что подействовало на него самым пагубным образом: он не чувствовал в себе силы двигаться к новым победам.

А вечер был прекрасен. Шум близкого моря, звездное небо, номер мягко подсвечен оранжевыми светильниками, запах дорогого парфюма. Белоснежную простыню он усыпал лепестками роз – все, как обычно. Ну и конечно, сама девица из Новосибирска, похожая на профессорскую дочку, была хороша.

Вопреки его фантазиям, она ограничила этот чудесный вечер бокалом шампанского, кусочком шоколада и одним медленным танцем, во время которого ему ничего не было позволено: даже невинный поцелуй в плечо она мягко, но недвусмысленно отклонила.

И раньше бывало, что прелюдия затягивалась, требуя от него дополнительных усилий. Но в этом была своя прелесть – тем приятнее было ее окончание. Вчера же прелюдия непонятным образом перетекла в беседу об «Одиннадцати минутах», о которых он сам же первый и упомянул.

Конец ознакомительного фрагмента.