Действующие лица

Матрена Карповна Звонкина, помещица.

Карп Саввич Искрин, отставной секунд-майор, ее племянник.

Фекла Саввишна Брызгова, вдова.

Варвара Саввишна Вельдюзева, вдова.

Раиса Саввишна, старая девушка.

Максим Меркурьевич Бирюлькин, зять их.

Любим, племянник их.

Наташа, жена его.

Действие 1

Явление 1

Вельдюзева сидит посредине, прочие около ее полукружием; Звонкина мотает бель; Фекла Саввишна вяжет чулок; Раиса плетет венок; секунд-майор и Бирюлькин сидят по концам полукружия.

Вельдюзева

 
Сестрицы, тетушка и братец! я просила
Вас с зятюшкой к себе затем, что получила
Письмо от нашего Любима…
 

Фекла

 
Что ж, сестра,
Он пишет нового?
 

Раиса

 
Давно б ему пора
Отдать душевный долг родства священной связи.
 

Звонкина

 
Подумать о родных.
 

Майор

 
Да где, ему, проказе,
Я чай, не до родни; досуга часу нет.
Бывало, я и сам гусаром в двадцать лет
В Москве-голубушке как в масле сыр катался,
Проказил да гулял.
 

Фекла

 
И чуть не догулялся
До сущей нищеты.
 

Майор

 
Нам деньги трин-трава;
Всё наживешь, была б на плечах голова;
И если б турки мне не прострелили ногу,
Не в Чухломе б теперь я с вами был.
 

Раиса

 
Ей-богу,
Ты, братец, в свет рожден совсем без сердца!
 

Майор

 
Как?
Пощупай, вот оно, и бьется.
 

Раиса

 
Да не так,
Как в пламенной груди. Ах! сын родного брата,
Несчастный сирота, из скопища разврата,
Откуда нежность чувств изгнанна навсегда,
К нам пишет в первый раз…
 

Майор

 
Да что же за беда
Что в Петербурге наш племянник веселится?
 

Раиса

 
Ах! в Петербурге он с природой не сдружится!
Но, братец, ты меня не можешь понимать.
 

Майор

 
Максим Меркурьевич, прошу растолковать,
Ты, брат, с учителем уездным породнился
И сам же говоришь, что многому учился.
 

Максим

 
Так, я с ребячества учился кой-чему;
А нынче, живучи почти в одном дому
С учителем двух школ, сестры моей супругом,
Я занимаюся наук изящных кругом
И объяснить могу, что к вам склоненна речь,
Которую сейчас изволили пресечь,
Описывала нам столиц развратны нравы,
Которые везде описаны.
 

Раиса

 
Вы правы.
 

Вельдюзева

 
Да не пора ли нам прочесть письмо?
 

Все

 
Прочтем!
 

Майор

 
Посмотрим, что Любим нам отпускает в нем.
 

(Максиму.)

 
Прочтешь ли ты?
 

Максим

 
Когда собранию угодно.
Ребенком быв, читал я в школах всенародно.
 

Звонкина

(передавая письмо)

 
Начни ж, племянничек!
 

Майор

 
Ну, надевай очки.
 

Максим

 
Я сроду не видал нечеткой так руки.
Санкт-Петербург… число… Нет, почерк слишком связан,
И так, что, искренно признаться вам обязан,
Едва ли разберу.
 

Вельдюзева

 
Совсем не мудрено,
И я прочла тотчас.
 

Максим

 
К вам писано оно,
Так сообщить его вы сами потрудитесь.
 

Вельдюзева

 
Охотно.
 

Майор

 
Слушайте!
 

Звонкина

 
Все ближе пододвиньтесь.
 

Вельдюзева

(читает письмо)

"Милостивая государыня тетушка, Варвара Саввишна! вы, верно, гневаетесь на меня за то, что я к вам не писал, и точно, я виноват; но проклятое "завтра" всему причиною. Ради бога, не подумайте, что я мог забыть все ваши милости. Нет, я очень помню, что вы записали меня в корпус, что я вам обязан очень много, и теперь надеюсь на ваше покровительство. Батюшка меня отдал под опеку вам и всем ближним нашим родным, и я без их согласия не могу жениться, или лишусь наследства. Воля родительская для меня закон; но, тетушка, я не помню, были ль вы влюблены в покойного советника Вельдюзева, вашего супруга, а уверен, что хотя по описаниям знаете, – справляется ли любовь с завещаниями. Я как адъютант графа Борского был всякий день в доме у его сестры и влюбился в ее питомицу; Наташа сама от меня без памяти. Отец ее был заслуженный подполковник; словом, ничто не препятствует нашей свадьбе, ежели вы и все мои опекуны будете согласны. Я прошу вас сделать милость объяснить им это дело и засвидетельствовать мое почтение: бабушке Матрене Карповне, тетушкам Фекле Саввишне и Раисе Саввишне, дядюшкам храброму секунд-майору Карпу Саввичу и просветителю Чухломы Максиму Меркурьевичу; просить их за меня…"

 
И прочее. Вас всех прошу я за него.
 

Раиса

 
Как можно, милая, просить?
 

Вельдюзева

 
А для чего,
Когда ему жена по сердцу и по нраву!
 

Максим

 
Позвольте доложить: по данному мне праву
От брата женина, а от его отца,
Нельзя мне допустить Любима до венца,
Как по экзаменте природных дарований,
Ума, способности, а более познаний
Невесты.
 

Майор

 
Ну, Максим, ты не туда попал.
На что невесте ум? И кто из вас не знал
Покойницы моей Фетиньи? Как женился,
То с ней до старости трех раз не побранился,
А ведь умом ее грех было поклепать.
Не только ум жене, и мужу вряд ли нужен.
Не зачастую ль тот, кто кланяться досужей,
У лучших умников дорогу перебьет
И сам в разумники ошибкой попадет.
Вот так, как зятюшка, он не был грамотеем,
Сроднился с умником – и счету нет затеям,
Все знанья проглотил!
 

Максим

 
Позвольте…
 

Майор

 
Всё пустяк,
Чтоб был Любим женат, не соглашусь никак.
Служи, пока есть мочь, жена ж помеха службе
 

Вельдюзева

 
И, братец, согласись!
 

Майор

 
Сестра! к тебе по дружбе
Я соглашусь; но с тем, чтобы его жена
Была проста, добра и вовсе не умна…
Да черта простоты надеяться тут можно:
Она воспитана графиней.
 

Фекла

 
И не должно
От воспитания такого ждать пути:
Племяннику придет с ней по миру идти.
Я знаю этих бар – у всех одно и то же:
Им нашего добра чужая грязь дороже.
Мадамам да мусьям за дрянь, за всякий вздор
Родные денежки бросают так, как сор.
Когда же в городе порядком проживутся
И экономничать в деревню уберутся,
То боже упаси! какой подымут шум!
У деревенщины, последний выбьют ум.
А года через два от барского приезда
Соседи барские из целого уезда
В ломбард свидетельства и плачут, да везут.
Ох! нагляделась я, какую жизнь ведут
Воспитанницы их сиятельств. Нет, бог с нею!
Не будет модница племянницей моею.
И для того ли я, не зная красных дней,
Оставшися вдовой от старых трех мужей,
К седьмым частям кой-что трудами приобщала,
Чтобы племянница всё мигом промотала?
Нет, не согласна я; нет, этому не быть,
Чтоб барской барышне… Извольте вы судить,
А мне пора домой: есть кое-чем заняться.
Бог не привел меня у знатных воспитаться,
Так я сама люблю дела мои вести,
Прибрать, похлопотать. – Прощайте же!