Первая порция вводных (преамбулоид инженера-автора)

О высших людях (о которых лишь одних и повествует сия книга) я планировал сказать в самом начале. О блаженных разлить мысль уже во вступлении. И о Последнем Человеке – тоже в самом начале. Да так и не придумал, как половчее это сделать. Ну и проехали. С другого начну.

В нашей реальности, которая очень любит всё объяснять, комментить и забалтывать; – по причине того в ней и будет рано или поздно объяснено абсолютно всё. Объяснениям потребуется место. Так что выживут в относительно здравом уме лишь самые подготовленные хранилища.

Лето плывёт и оплывает нагретой полуденным воздухом парафиновой свечкой, погасшей ещё ночью, тает в необъятном коммунальном облаке общего пользования. «Гектары» «памяти» нескончаемыми цепочками одинаковых блоков дрейфуют, текут в усталые наши коробки; потрескивает безопасным (пока) сладковатым воздушным электричеством ленивый воздух, окружающий нас. Но завтрашним шквалом уже полны небеса, и к утру пришедший в холод шепчет сад: «Коробки ваши нашим блокам не в размер». Кто-то помнит весну, смутно, но помнит. Что было раньше – то ли кризис, то ли благоденствие, трус, мор, глад, ноль, взрыв, скачок в новый эон; никто не решится сказать наверняка. Одним мерещится прелюдия к кризису короны (был он?); другие поднимают со дна неглубокого, но непроглядного омута баснословные коррупционные скандалы, изменившие мир (были?). Третьи вообще не помнят ничего.

Сонм модераторов сортирует блоки, пускает в распыл петабайты бесценного груза и загружает – составами – шлак и пустую породу в беззащитные, кефирные тела. Каждому – своё.

В людей лениво играют на разбитой «клаве», скача между плоскими реальностями по старинке – с зажатым «шифтом».

Самый успешный стартап года

Дэйдримы – бизнес-проект, основанный загадочными энтузиастами на излёте февраля 2020 года, в начальные недели пандемии.

Едва появившись, Daydreamers Club «выстрелил», по слову нобелевского классика, «подобно Этне» и развивался экспансивно, уже к началу лета став самой успешной франшизой страны. Дэйдримы открывались десятками, потом сотнями по всей России ежедневно.

В наводнивших интернет баннерах, постах для соцсетей, email-рассылках первой рекламной кампании (создавалась явно второпях) «суть предложения» формулировалась грубо, в лоб:

«Ложись с кем хочешь».

«Новый канон» человеческой коммуникации: максимальная близость для не близких друг другу людей

Создатели бренда ждали от первых рекламных активностей по меньшей мере десятикратного увеличения числа первых проданных франшиз до конца финансового года. Однако уже к середине I квартала цифра превзошла план в несколько сотен раз – почти без рекламы. Простой и гениальный по замыслу бизнес продавал себя сам.

Категория услуг совместного времяпрепровождения в «семейно-постельном блиц-режиме» (так это называлось в черновом манифесте бренда) оказалась для бизнеса «террой инкогнитой». Конкурентов у Daydreamers Club просто не было. В чём-то схожими – с большими оговорками – назывались мини-отели для интимных встреч «на час» и сети городских антикафе. Коливинги (по сути – советские коммуны) в соперники также не годились. Спид-дейтинг и клубы «кому зазо» были и вовсе далеко. Дэйдримы не имели близкородственных аналогов.

Потребителями их, тем не менее, стало всё взрослое население в диапазоне 18-65+. Просматривались перспективы выхода на зарубежные рынки – для каждой страны разрабатывались свои так или иначе уникальные бизнес-планы, но потенциальная аудитория везде была огромна.

Услуги дэйдримов стоили поначалу дорого, однако предложения корректировались с прицелом на демократизацию – и вскоре формат стал доступен подавляющему большинству.

Что же такое был дэйдрим? Формально – представлял собой аналог гостиничной сети, состоящей исключительно из двухместных номеров. Но лишь формально.

«Номера с двуспальными кроватями оборудованы прозрачной перегородкой из пластика таким образом, чтобы лежащие не касались друг друга, но могли общаться. Комната разделена преградой, что исключает переход с одной стороны на другую. Находиться в постели можно одетым в нашу одноразовую пижаму или своё нижнее белье – на усмотрение посетителя. Под запретом использование средств связи и ноутбуков. Других ограничений нет – можно общаться, ходить по номеру, прыгать по кровати, есть, смотреть телевизор, читать, просто валяться и даже спать». (Из описания франшизы.)

Слово «day» означало, что вечером и ночью дэйдримы не работали, – эта мера должна была исключить романтику, вообще матримониальные аспекты как таковые. Главной фишкой стартапа создатели считали суперспособность дэйдримов снимать любые психологические барьеры, ментальные зажимы и аберрации человеческих душ. Деконструкция фобий в субординации «подчинённый-босс», перезапуск отношений, редукция неуверенности и прочих нежелательных эмоций, бонус в принятии важного бизнес-решения, профилактика депрессивных состояний, сублимация полового влечения… – список можно продолжать долго. Это активно «п у шилось» всеми каналами коммуникации и имело эффект сумасшедшей силы. Люди видели, проникались и шли – ибо сам сетап был слишком похож на правду. «Верю», дружно сказали РФ-СНГ, а вскоре и все остальные.

В первые же дни после официального старта многим стало понятно, что дэйдрим создавал принципиально новую парадигму общения, являясь открытием, сопоставимым по значимости с появлением инструментария интернет-коммуникаций и даже в чём-то его превосходя.

Потому что Daydreamers Club предполагал и предлагал предельно возможную близость для не близких людей.

«Brand essence на миллиард» принёс первый буквальный 1 (один) миллиард долларов уже к закрытию пилотного квартала. Мир не знал ничего подобного столь стремительному набору высоты.

Первый апдейт франшизы

«Приложение 1.1. По результатам опросов, проведённых в первые недели после запуска, решено сделать комнаты дэйдримов (капсулы – триты) полностью прозрачными и видимыми снаружи (пока лишь из общего офисного холла, но не с улицы) – однако в будущем планируем «упразднить» (сделать прозрачными) также и внешние стены. Данная мера принята после нескольких попыток мужей и жён наших клиентов проникнуть в трит. Теперь при желании каждый может ради личного успокоения промониторить происходящее в капсуле-трите».

«Приложение 1.2. Скорректированный слоган бренда – Будь смелее. Будь ближе!»

Что это было?

Причиной первых проблем славного стартапа стали не только и не столько разгневанные супруги. Члены комиссий по нравственности, «говорящие головы» консервативных СМИ, ведущие аналитики с ТВ, официальные спикеры основных конфессий дали толчок бурной дискуссии о правомочности возникновения смелой новации. Магнетизм праведного гнева был столь велик, что даже тишайшие, травоядные эфиры утренних развлекательных передач лили на дэйдримы потоки лютой злобы. Хайп тысячекратно умножился соцсетями, и в считанные дни в масс-медиа возник, забушевал инфернальный костерок, задавший тему на весну.

Понять причину было несложно: суперстартап стал слишком популярен уже в первый месяц. Очевидно, что растущая всенародная тяга к Daydreamers Club мешала плановому развитию главной медийной фабулы сезона – актуальной пандемической драмы – в сюжетном русле, уготованном ей ответственными мастерами больших стратегий.

Каление ненависти достигло апогея в момент реального покушения на жизнь создательницы «стартапа десятилетия» и владелицы франшизы – блогерши Razoq прямо во время закрытого стрима для подписчиков высших тиров её Patreon-аккаунта: ворвался, вопя, человек в антивирусной маске с арматуриной в руках, стрим был прерван, Razoq вновь вышла на связь лишь на третий день – из реанимации Первой Градской (38,6k+ сочувственных лайков в первую же минуту эфира), продемонстрировала фанам опасно рассечённую бровь и вывихнутое плечо (77k+ гневных эмоджи за три минуты, количество дислайков зашло за полмиллиона), решительно уверила, что Daydreamers Club она ни коем случае не бросит, а упрочит, усилит и продолжит развивать всему наперекор (19М+ лайков и сердечек in total).

Однако через пару-тройку месяцев всё улеглось. Подверглись корректировке регламенты франшизы – триты, как уже сказано, открылись обозрению «из внешнего мира» (хотя стёкла при этом сделали ударопрочными). После бурного обсуждения поправок в Основной закон – беспорядки, сотни пострадавших, – а также очередного, куда более драматичного витка пандемии даже самые яростные хулители Daydreamers Club потеряли к нему интерес.

Произошедшее в конце весны торжественное захоронение мумии В.И. Ленина (не только его, но и мумий всех его двойников, о которых официально сообщили впервые – и предъявили ошарашенной публике шестерых совершенно идентичных Ильичей) на полмесяца затмило прочие новостные поводы и окончательно сняло дэйдрим-холивар с повестки. Довлеет дневи злоба его.

Линия 1: Судьба человека (г. Новосибирск, дэйдрим «Сибиряк плюс»)

– Как же может столько открытости и вранья одновременно держаться на одном лице? Вот скажи мне! Как они умещают на личинах своих… всё и сразу? Может, специально такими крючат, чтобы думали о них только плохое? Но зачем? А как же любовь избирателей, голоса, вот это всё? У меня сбой логики.

– Да лан те. Терпимые они. В конце концов – приемлемые. У нас с тобой лучше, можно подумать. Ты про которого из?

– Да про всех я. Включая нашего.

– Это профдеформация. Они существа иного порядка. Посмотри на любого из коллег, кто больше десяти на оперативной оттрубил – разве человек? А эти – подавно. В стае живут двадцать четыре на семь, они не люди, а маугли. Давай вырубим и просто полежим. Я, может, даже посплю. Или… Включи-ка «Спас», там старые фильмы. Под «Комсомольцев-добровольцев» придавить полчасика. Чего бы нет?

– Ну, как в обычной жизни… Мужик первый засыпает. Х-ха-ха! Не-ет, смотреть вот так на меня точно не надо, лейтенант! Я ни на что не намекала…

– Смешно смеёшься. Давай ещё.

– Ну тебя!

Молодой человек с лицом широким и простым поиграл желваками, по-детски улыбнулся и придвинулся вплотную к прозрачной перегородке. Лежащая по ту сторону красотка лет тридцати (классическая дива бэк-офиса, перенакрашенные алые губы, щедрый перебор с золотом на шее и в ушах – да и с ямочками на щеках и подбородке) хохотнула уже серьёзнее и сделала то же самое. Её собеседник говорил тихо, но жарко – пластик потел под губами:

– В тебе живой огонь есть… открытый. Обычно так не смеются, сама знаешь, как у нас все в отделе: одна жеманно, другая тупо, третья зло… Мне и работать с тобой нравится. Даже просто рядом находиться приятно.

– Лан те!.. Я не против комплиментов. «Говорите, говорите!» Ты вообще-то классный, старлей, не похожий на всех. Ты участливый. Тот ещё хитрец, умеешь нравиться. Но участливый. Таких больше нет в конторе. И да, спасибо за приглос, всё же дорогое удовольствие.

– Для своих не жалко. Перебрось пульт, а? Сам пощёлкаю. Вон там, наверху, щель есть. Просунь и отпусти.

– Счас. Лови… Ай! Прямо в глаз! Ой-й.. Фингал же будет. Прости! «Первый уснул», в глаз схлопотал. Осталось налево сходить! Полноценная личная жизнь! Ой. Мамочки! Ой, всё. Это моё смущение. Меня смутить – постараться надо. Но сейчас… нервное. Чужой мужчина в пижаме, а всё как дома, шкаф икеевский, да и «плазма» у нас, кстати, такая же.

На «чужом мужчине» и «у нас» молодой человек резко погрустнел. Дива заметила – заметалась:

– Мы с тобой уже давно как свои ведь… В смысле, ты мне теперь больше чем друг, хотя… Давай, щёлкай уже на свой «Спас»… Вредно глазеть, граждане! Морды в пол!

Реплика летела в проходящую мимо с глупым подхихиком пару праздношатающихся допризывного возраста – таких немало было по первости. Желающих посмотреть, «что за дэйдримы ещё такие», не ошарашивали сразу при входе требованием паспортов – давали осмотреться, так что у каждого вошедшего в чертоги «дневных мечтаний» имелась полная свобода передвижения длиной примерно в полминуты; и этим пользовались. Обладал некой «всё-же-двусмысленностью» формат DDC, так что публика всех возрастов и степеней испорченности забывала приличия и бесцеремонно таращилась на возлежащих в тритах. В первую очередь все глаза включало беспечное юношество. Гневный окрик ушей не достиг, но по эмоции очаровательного женского лица, перекошенного милой злобой, подростки всё поняли, стихли, увели взгляды. Довольная дива перевернулась к собеседнику, вынула красивое, холёное колено из-под простыни:

– Хотя… чего кокетничаю. Нормально. Все так – и мы так.

– Отвлекись. Ты давно в конторе?

– Пять лет, ты?

– Сильно меньше. Не люблю долго на одном месте, скукотень. Кой смысл держаться насиженного места.

– Ты что, как это «какой смысл».

– Ну, а тебе не надоедает?

– Не-а… Так. Пойду-ка посуду помою.

– С ума сошла?

– Что не так?

– Расслабься, ты ж не дома.

– «Делай, что хочешь» тут девиз? Я хочу помыть свою чашку. Не привыкла оставлять другим.

Не веря, что делает это, Нина вскочила, в чём была, и как могла медленно подошла к умывальнику в углу трита – открыла кран, сполоснула чашку от чайной заварки. Она делала всё невозмутимо и, как ей показалось, плавно и с достоинством, но спина дрожала от ощущения прилипшего к ней взгляда. Не спеша обернувшись, поймала резкое движение его глаз в сторону экрана. «Вот власть-то наша над вами», подумала с удовольствием, ложась обратно, упала пунцовой от смущения щекой на подушку и продолжила разговор с коллегой, покрасневшим гораздо сильней, чем она сама:

– Так, значит, предлагаешь всё бросить?

– Да. Нет. Может быть. По крайней мере, эта перспектива веселее и интереснее, чем тошнить до пенсии… Или до первой подставы.

– Ну, до пенсии точно не доживём. Одних вирус доконает, других догонит, – она говорила это, длинно зевая, – бандитская пуля. А-а-а-х-х-х.

– Третьих – инфляция. Четвёртых – безработица.

– И всех нас отпоёт обнуль.

– Уж точно… Вон они. Построились.

– Почётный караул.

– У нас на похоронах.

– Переключи ты их скорее!.. О-о. «Комсомольцы-ы…»

– «Добровольцы-ы…»

Она смотрела на него, дурашливо подпевающего советским героям, и слышала лёгкие уколы в сердце – тончайшей нано-иголкой, чуть выше нижних порогов чувствительности. «Мы ничего такого не делаем», показался вдруг совсем нежданный гость – самооправдание. Чего это. Перед кем это и за что. Взъерошила рукой короткую причёску, сбивая себя с лишних мыслей; поправила простыню на груди, сквозь мысли вдруг услышала: он что-то рассеянно и как бы не ей говорил вполголоса, так, что пришлось прислушаться – стекло изрядно гасило звук:

– Бабушки моей фильм. Любимый. Она меня забрала к себе. То есть, родители. Ей сдали. Рос у неё. Мы всё время. Смотрели вместе. Но позже я смеялся уже. Подростком когда стал. Давно её уже нет.

– Когда с обеда будем возвращаться?.. Точно: отлился твой синяк… Прости, тихоня Дима. Знаешь, а мне всё-таки этот формат нравится. Хочу с девчонками сюда сходить. А то караоке-боулинг. Скорее бы границы открыли.

Она многозначительно постучала лиловым когтем по перегородке и заглянула молодому человеку в сердце:

– Залежим по душам, как с тобой сейчас. Дамский угодник.

У старлея вспотели ладони. Но главный гусар райотдела и сейчас не подал вида, что взволнован.