Таи танцует

Он пришел в лес с песней.

Багровый клуб лучей заходящего солнца запутался в чаще и, словно задыхаясь, угасал. Нетерпеливая тропическая ночь, не ожидая заката, вступала в лес с востока, ложилась на сухую почву, поднималась по толстым стволам вверх.

В лесу раздавались последние удары топора. Слоны спешили до наступления темноты дотащить срубленные деревья к спуску. С ветки на ветку, с дерева на дерево прыгали веселые серые белки – они торопились укрыться в своем дупле, пока не раскрыл свои ночные, бесшумные крылья когтистый филин. Лес засыпал.

В это время раздалась в лесу его песня.

– Ну и голос! – сказал старый малаец и даже прикрыл глаза от удовольствия.

– Как серебряный колокольчик!

– Соловей садов богдыхана! – заметил кули.

– А песня! Как речной ручей разливается!

Лесорубы, с топорами на плечах направлявшиеся в лагерь, приостановились, заслушавшись неведомого певца.

Совсем стемнело. И теперь казалось, что это поет сама ночь.

Странная песнь! Переливается. Как будто веселая, а грустно от нее. Но в грусти – надежда. Щемит сердце, и смеяться хочется…

Вот певец подошел к лагерному костру. Стройный бронзовый юноша в одних шароварах из свернутого куска материи – понунга. Волосы на голове собраны в пучок. Его зубы не были черны от бетеля, как у большинства сиамцев, и в улыбке сверкали ослепительно. Глядя на эту широкую, открытую улыбку, лесорубы невольно заулыбались сами.

– Веселый таи^[1], – сказал старый кули.

Так и пошла за ним кличка – Веселый Таи. Никто не поинтересовался его именем.

– Здравствуйте, вот и я! – сказал Таи, бросая топор на землю.

– Здравствуй! – ответил за всех малаец Чумалонгкорн. – Ты хорошо поешь. Садись.

– Попить бы! А где ваши бараки? – спросил Таи.

Лесорубы рассмеялись.

– Чем тебе не бараки? – сказал лао^[2], показывая на шалаши из веток. – Дождь промочит, солнце высушит.

– Но мне говорили…

– …Бараки, столовые, горячие обеды, и деньги греби лопатой? Не правда ли? Все мы попадаемся на эту удочку. А за водицей изволь сходить к ручью. Рукой подать, если она у тебя длиной в тысячу слоновьих хоботов. Вот ведра. Чумалонгкорн