Вечер был. Я пил сухое.
Очень грустно было мне.
Вдруг лишил меня покоя
Жирный голубь на окне.
Он сидел, предвестник ночи,
Крошки хлебные клюя.
Очень жирный. Грязный очень.
Что ему печаль моя?
Угнетён тоскою страстной
(Чёрт же дёрнул за язык!),
Я сказал ему: «Ну здравствуй».
Он ответил мне: «Курлык».
«Голубь жирный, голубь серый,
Голубь страшный и тупой!
Ты явился злой химерой
И смеёшься надо мной!
Что тебе, тупая птица,
Боль, к которой я привык?
Может, мне ещё напиться?»
Он ответил мне: «Курлык».
«Уходи! Меня заела
Бесконечная тоска.
Я хочу закончить дело
Пистолетом у виска.
Мне под танки бы с гранатой!
Мне бы броситься на штык!
Как с тоскою мне проклятой
Совладать, скажи!» – «Курлык».
«Сочинять стихи о смерти
Ты мешаешь, птица, мне.
Посажу тебя на вертел
И поджарю на огне!
Я тебе отрежу гузно,
Превращу тебя в шашлык!..
Боже, голубь. Как мне грустно.
Что же делать мне?» – «Курлык».
«О, какой же ты безмозглый», —
Крикнул я сквозь боль и страх.
Он исчез в ночи беззвёздной
И пропал в иных мирах.
Я опять хожу по краю.
Это норма. Я привык.
Всё изменится. Я знаю.
Всё наладится. Курлык.