Отзывы на книгу «Пучина»

Связался с ним, ну и в бедность пришел, и все такое.

Небольшая, но очень славная пьеса, которая, с одной стороны, не откроет искушенному читателю ничего принципиально нового, а с другой - оставляет приятные впечатления, радует красивым писательским слогом, занимательными людскими характерами и волнительными темами, сложностями, с которыми сталкиваются персонажи. В противовес многим произведениям русской классики тут вполне оптимистичный финал, хотя и не для всех героев, но все же можно порадоваться за трудолюбивую девушку, которая в отличие от Сонечки Мармеладовой выбрала иной способ помощи своей семье и является кормилицей душевнобольного отца и бабушки, продавая свое шитье в магазин.

Но не будем забегать вперед, по большей части это история о Кисельникове Кирилле Филипповиче, с которым мы знакомимся в рассвете его молодости - это щегольски одетый, веселый и беспечный 22-летний юноша. После смерти отца он получил наследство и наслаждается свободой: бросил университет, собирается жениться и отмахивается от предостережения друга о том, что наследства надолго не хватит, без профессии не заработать достаточно денег на семью с детьми, да и распоряжаться состоянием нужно с осторожностью, не ровен час можно и потерять все. Забавно, если подумать, то все в данной пьесе крутится вокруг денег, но описано столь жизненно, что прекрасно понимаешь большое значение, которое им придается.

Юный Кисельников влюблен в невесту и очарован ее семейством, патриархальностью этих «милейших и самых простых людей», но вскоре после свадьбы его иллюзии будут развенчаны, ведь тесть - хитрый купец, который своего не упустит и зятя обдерет как липку. Да и милая скоромная невеста, став женой, совсем иные речи будет вести, вот только нет у Кирилла Филипповича нужной твердости характера, чтобы что-то изменить, защитить себя и мать, которая в своем же доме воспринимается невесткой как служанка.

Глафира. Лизанька, плюнь на отца.

Лизанька плюет.

Скажи: папка дурак.

Лизанька. Папка дурак.

Кисельников. Что ты это? Чему ты ее учишь?

Глафира. Да дурак и есть. Ты как об детях-то понимаешь? Ангельские это душки или нет?

Кисельников. Ну, так что ж!

Глафира. Ну, и значит, что ты дурак. Заплачь, Лизанька, заплачь.

Лизанька плачет.

Громче плачь, душенька! Пусть все услышат, как отец над вами тиранствует.

Кисельников (зажимая уши, кричит). Вы мои тираны, вы!

Глафира. Кричи еще шибче, чтоб соседи услыхали, коли стыда в тебе нет. Пойдем, Лизанька. (Мужу.) Ты погоди, я тебе это припомню. (Дочери.) Да что же ты нейдешь, мерзкая девчонка! Как примусь я тебя колотить.

Кисельников. Это ангельскую-то душку?

Глафира. А тебе что за дело? Моя дочь, я ее выходила, а не ты. Вот назло же тебе прибью в детской. Вот ты и знай! (Уходит с дочерью.)

...

Кисельников. Ну, хорошо, хорошо! А где маменька?

Глафира. Известно, в детской. Где ж твоей маменьке быть! Пусть хоть детей нянчит, все-таки не даром хлеб ест.

Кисельников. Как же даром? Ведь мы в ее доме-то живем.

Глафира. Вот опять с тобой ругаться надо. Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты дом на мое имя переписал. Вот и выходит, что ты меня не любишь, а все только словами обманываешь, как сначала, так и теперь. Для матери все, а для жены ничего.

Кисельников. Да что все-то? Ведь это – ее дом-то, собственный!

Глафира. Так что ж, что ее? Я вот ей свои старые платья дарю, не жалею для нее, а ты этого не хочешь чувствовать, точно как я обязана. Да молчи ты, не расстраивай меня! Вон тятенька с маменькой приехали. И зачем это я связалась с тобой говорить! Очень интересно твои глупости слушать. (Уходит.)

Много горестей ждет Кисельникова, ведь он мягкий, доверчивый человек, которого легко убедить действовать себе во вред. Более того, работая в суде,герой избегает каких-либо махинаций на службе: с одной стороны, совесть не позволяет ему мздоимство, а с другой стороны, он просто не умеет выгодно "обстряпывать делишки", никто и не обращается к нему с выгодными предложениями, а вымогать деньги он не способен.

Кисельников. Как вспомню я свои старые-то понятия, меня вдруг словно кто варом обдаст. Нет, стыдно мне взятки брать.

Боровцов. Конечно, стыдно брать по мелочи да с кислой рожей, точно ты милостыню выпрашиваешь; а ты бери с гордым видом да помногу, так ничего не стыдно будет.

Боровцова. И что это за стыд такой? Нешто у вас другие-то в суде не берут?

Кисельников. Все берут, маменька.

Боровцова. Так кого ж тебе стыдно? Нас, что ли, или соседей? Так у нас по всему околотку, хоть на версту возьми, никто об этом и понимать-то не может. Берут взятки, ну, значит, такое заведение, так исстари пошло, ни у кого об этом и сумления нет. Это ты только один, по своей глупости, сумлеваешься.

...
Анна Устиновна. Так отчего ж бы тебе…

Кисельников. Вы думаете, я не взял бы?…

Анна Устиновна. Так чего ж ты боишься?

Кисельников. Взял бы я, маменька, взял бы.

Анна Устиновна. Так бери! Вот тебе мое благословение!

Кисельников. Ах, маменька! Взял бы я… да не дают… (Опускается головой на стол.) За что мне дать-то! Я не доучился, по службе далеко не пошел, дел у меня больших нет, за что мне дать-то?

Анна Устиновна. Экой ты у меня бедный! Экой ты у меня горький!

Подводя итог, я рекомендую читателям данную пьесу, тем более есть качественный аудиоспектакль, где многоголосая озвучка позволит вообразить героев словно наяву.

Страшная, тоскливая пьеса. Правда жизни всегда страшна. Хэппи-энд притянут за уши - бог из машины. Считаем, что его нет и имеем то, что имеем: ужас, от которого не знаешь, куда деваться. А ведь, казалось бы: просто описание просто жизни. А как всё легко и солнечно начиналось! Но тревожные нотки прозвучали уже в самом начале, когда ГГ сообщил своему другу, что бросил университет (временно, друг мой, временно, у меня еще вся жизнь впереди, я еще все успею) ради прелестных глазок; скоро свадьба. Здравомыслящий друг попытался вернуть его на путь истинный, объяснить, что не кончив курса, нельзя рассчитывать на продвижение по службе и на нормальный доход, да и вообще даже хорошо устроиться сразу. ГГ ослеплен любовью и своим богатством (отец умер и оставил небольшой капитал), ничего не хочет слушать. Потом начинается история падения дома Эшеров... Это мучительно тяжело читать, потому что ГГ совершает одну глупость за другой и заканчивает совсем плохо. Но эти его глупости - они не от глупости ума, а от большого сердца и незлобивости - качеств, совершенно не подходящих для жизни в нашей стране и нашем обществе (и ныне, и присно, и во веки веков). Ну не приспособятся такие люди никогда к жизни! Она не для них. Они всегда в ней обречены. Она улыбается наглым, агрессивным, без малейших нравственных устоев. А ведь мы сами сделали её такой...

Очень тяжелый осадок после прочтения этой пьесы. Она последняя во 2 томе десятитомного СС Островского. Пошла сразу взяла третий том. По пьесе в неделю примерно читаю, залпом не могу.

По-хорошему Островского я открывала только в школе. И тогда "распиаренная" Гроза ожидаемо осталась непонятой. Все попытки взять в руки Бесприданницу заканчивались тем же даже уже сильно после. Ограничилась фильмом.
И в принципе я не собиралась к автору возвращаться. Но лента "Яндекс.Дзен" всё обо мне знает и подкинула очень неожиданную и очень любопытную статью. Собственно, и понеслось. Я даже долго откладывать не стала, как это часто случается.
И вот тут меня поджидал совершенно необычный Островский. Они прям с Чеховым сговорились меня удивить. И оба своей цели достигли.

Достаточно сказать, что не смотря на типичный страдательный сюжет русской классики, Островский сумел выписать совершенно нетипичную героиню. Нетипичную для современной ему традиции и самого автора в частности. Он не побоялся "протащить" в литературу не меланхоличную, тонкую барышню, готовую бухнуться в обморок по любому поводу, сидящую и стенающую о горькой доле или загрызающую себя заживо за непотребным образом заработанные деньги. Нет, это всё не про Лизочку Кисельникову.

Что ж у неё нет нужды, раз всего этого не происходит? Есть и ещё какая. Страшная, беспросветная. Или может ей никто не предлагал того, что Соне Мармеладовой? Предлагали. Только Лиза уже работала и более честным трудом приносила копейку в дом.
Ей конечно поболее с наследственностью повезло. Коммерческая жилка в девке прижилась от матери и её отца и ужилась с добротой и честностью от отца собственного, которого нынче надо кормить да лечить. Редкое и счастливое сочетание качеств. Не в осуждении другим литературным образам.

Как тонко и верно подмечено автором статьи:

Её цинизм - не испорченность натуры, а бесчувственность предельно загнанного человека.

У Лизы просто нет сил и времени на моральные терзания. Один-единственный раз она горько раскрывает душу бабушке:

Лиза. Отдых? Нет, отдыхать некогда, да и нельзя.
Анна Устиновна. Отчего же нельзя?
Лиза. А вот отчего: если работать сплошь, день за день, так работа легче кажется; а если дать себе отдых, так потом трудно приниматься. После отдыха работа противна становится. <...> Да, противна. Она и всегда не сладка, да уж как свыкнешься с ней, так все-таки легче. Вы думаете, что мне самой погулять не хочется? Вы думаете, что мне не завидно, когда другие гуляют? <...> Нет, нет. Я вас знаю. Вы думаете, что я с радостью работаю, что мне это весело; вы думаете, что я святая. Ах, бабушка!

И Лиза помнит, что так было не всегда, что когда-то были и деньги, и дом ладный. И были живы все, и отец в уме. И с решимостью и отчаянием хочет выбраться из того замкнутого круга, куда пришёл отец по доверчивости и недальновидности, слабости воли.

И хочется, и страшно. Страшно естественным страхом ребёнка, который ищет и не находит опоры ни в ком - все опираются на неё, с надеждой в глаза заглядывают. И она не то что её дед, она не бросит больных отца и бабку. Предприимчивый характер Лизы, весь в того самого деда-купца, отчаянно ищет выхода. Моральная сторона вопроса её наверняка тоже терзает, но гораздо сильнее другое:

"Что лучше – стыд или нужда? Стыд, говорят, скоро проходит, а нужда вечно точит, покоя не дает. <...>Хорошего у нас нет, мне его и не дождаться, а вот из дурного-то что мне выбрать?"

Ну прям-таки антипод всех кисейных барышень. Ни минуты сомнений про честь, про порядочность, про "что люди скажут".

Погуляев. Оно, знаете ли, было бы гораздо лучше, если б вы меня любили. Ведь вы меня не любите, вы от нужды за меня идете.
Лиза. Все равно, ведь я никого не люблю. Вы меня умнее, вы сделаете так, чтоб я вас любила.
Погуляев. Как же это сделать?
Лиза. А вот как: любите бабушку да не попрекайте нас бедностью.

Лиза точно знает, чего хочет. Даже не так - чего надобно. И не ради себя, удовольствий, платьев, а ради самых близких, что у неё остались. Чтобы у них всё было. За то и пойдёт за друга отца, ровесника ему, она готова научиться его любить.

Эти несколько эпизодов с Лизой действительно пронзительны, ещё пронзительнее всей пьесы, но она сама по себе удивительно многослойна. Но о многих-многих сторонах неоднократно скажут и напишут. А мне очень хотелось отметить именно Лизу.

У меня это не первая прочитанная пьеса Островского. Однако, как бы ни была она жизненна, мне показалась чересчур скучноватой. Вереница, можно сказать, глупых поступков героя, начиная с незаконченного университета и заканчивая доверием незнакомому человеку, несколько нелогична. С другой стороны, будь главный персонаж чуть умнее и сильнее, не было бы всего того, что уже случилось в пьесе. Порадовал более-менее адекватный финал.
В пьесе не разочарована, но встречала и лучше