Гроза

Вспомнить об этой самой раскрученной, если можно так выразиться, пьесе нашего великого драматурга меня заставила рецензия markksana55 , а эта рецензия привела к рецензии fullback34 .

К этим заинтересовавшим меня отзывам друзей я еще вернусь, пока же хочу отметить, что лично мне такие пьесы Островского как "Волки и овцы", "Лес", "Таланты и поклонники", "Бесприданница" кажутся более сильными и интересными, однако немеркнущей славой "Гроза" обязана не столько своему автору, сколько критику. Да, если бы Добролюбов не написал своей статьи "Луч света в тёмном царстве", то эта пьеса вряд ли попала бы в школьную программу отечественной литературы. Вспоминая свои ученические годы, могу с полной уверенностью утверждать, что на тех уроках литературы, которые отводились на "Грозу", мы гораздо тщательнее изучали статью Добролюбова, нежели текст самого первоисточника.

Посему идеи, высказанные Николаем Александровичем, о "революционном" протесте Катерины против невежества и произвола, стали неким общим местом в оценке данной пьесы и, как правило, пересмотру не подвергались.

И вот тут-то я бы и вернулся к уже помянутым рецензиям. Александр увидел в Катерине не бунтующую революционерку, как нас учили в школе, а наоборот - цельного человека средневековья, Оксана же акцентировалась на взаимоотношениях Катерины и Бога, представив трагедию главной героини как измену не столько мужу, сколько Богу. Трудно не согласиться с ними обоими, единственное, что я бы хотел дополнить, так это то, что историю Катерины ни в коем случае нельзя рассматривать как некую общую тенденцию, мы имеем дело с частным случаем. Потому что, учитывая множество социальных факторов, чем в первую очередь отличался анализ Добролюбова и следовавших за ним в фарватере учителей литературы, нельзя игнорировать и психологические аспекты. Другими словами, при всей революционности или средневековости, набожности или безверии, но поступок Катерины не состоялся бы, не будь в её характере черт, присущих истерической личности.

Если хорошо подумать, всегда можно найти факты, которые внесут коррективы в, казалось бы, простую логическую цепочку, да об этом еще Дэвид Юм писал за сто лет до появления пьесы "Гроза". И мне Катерина совсем не представляется светлым лучом в царстве тьмы, это, скорее, не луч, а некий блик. Да, попытка бунта вроде бы есть, но это не бунт против системы, это бунт против самой себя, что-то типа аутоиммунного заболевания. Поэтому и остаются после этого "бунта" только круги на воде.

"Круги на воде" - такое название для рецензии показалось мне вполне удачным, и я даже набрал его в окне заголовка, но именно в этот момент мне пришла совершенно неожиданная идея, и заголовок оказался совсем другим.

Я обратил внимание, что сочетание крутого берега и Катерины встречается в нашей культуре еще раз, и, как мне кажется, имеет не меньшую, а может быть, даже большую известность, чем в варианте Островского. Я говорю о песне на слова Исаковского "Катюша", ставшей одним из символов молодой Советской России.

Вот когда настоящий "луч света" проник в "тёмные царства" бывшей царской империи, этим лучом оказалась советская власть. Можно сколько угодно говорить об ошибках того периода, осуждать "сталинизм", выискивать нелицеприятные факты, но суть всё равно останется - Катерина вместо того, чтобы топиться, выходит на крутой берег, чтобы петь песни.

И это не "вранье" Исаковского, если бы это было враньем, песня не стала бы истинно народной, в ней отражена правда жизни, ведь с кручи открываются новые горизонты. Так что пройдет каких-то 70-80 лет с того дня, как "грозовая" Катерина прыгнула с высокого крутого берега вниз, и новая Катерина с той же кручи будет петь о своей чистой и свободной любви, не боясь ни осуждения людей, ни Бога.

Ну, и, конечно, если уж я вышел на песню "Катюша", то и закончить свой отзыв мне логичнее всего этой песней. Кто её только не исполнял, но мне по душе вариант, в котором "Катюша" была представлена нашей "советской" полькой - несравненной Анной Герман. У неё получилось очень сердечно и проникновенно, без того пафоса и показушности, которой, к сожалению, грешили многие исполнители, бравшиеся за этот шедевр советской песни.

Кудряш. Жаль, что дочери-то у него [Дикого] подростки, больших-то ни одной нет.
Шапкин. А то что бы?
Кудряш. Я б его уважил. Больно лих я на девок-то!

Всё-таки Островский – гений детали. С первых же строк он даёт нам понять, как мыслят в городе Калинове, на высоком берегу Волги. Понятия личной ответственности не существует. За грехи одного расплачиваются другие, которым повезло состоять с виновным в родстве или просто попасться под горячую руку. Ваня Кудряш ещё добрячок; с иного бы сталось свести счёты за папашину грубость и с девочкой-подростком. Поэтому, когда «дуру» Катерину противопоставляют «умной» Варваре, убежавшей с красавцем Кудряшом, я, простите, энтузиазма не испытываю. Даже если парочку не возвратят к любящей маме-Кабанихе, получится ли из лихого Ванюши хороший муж? Скольких таких Варвар сожители продали в публичный дом, заставили заниматься проституцией! Да и при наилучшем стечении обстоятельств Варваре не позавидуешь. Ведь Кудряш – это личинка Дикого.
Кабаниха. О, вот индивидуальность! Если с Диким всё понятно, хитрый психопат истероидного толка, то Марфа Игнатьевна – загадка. С её умом, с её потенциалом в генералах бы ходить, государством править, а она, горемычная, гостей по чинам рассаживает и невестку воспитует. Мелко плавает, по дну шаркает. И по законам психологической защиты мелочи становятся для Кабанихи важнее всего. Мир рушится, сын спивается, дочь спешит из дому на позор и поругание – а мать волнует, что на крыльцо взошли не так, как от дедов-прадедов положено. В этих старинщиках есть своё величие. Так последняя жрица умирающего культа совершает приношения перед жертвенником, который вот-вот угаснет.
Тихон. Ну, этот плох, не в маменьку. Запойный алкоголик, безлюбый, бестолковый, и, прошу обратить особое внимание, бездетный. А Кабаниха, не прощающая невестке ни малейшего промаха, - молчок. Видимо, знает за сыночком кое-что. Венерическое подцепил по пьяни или доклюкался до импотенции, как физической, так и духовной. Он – единственный – мог спасти Катю. И одна из точнейших сцен «Грозы»: женщина, которую Тихон жалеет, которой сострадает, валяется у него в ногах, моля о спасении – но если её спасать, это ж выпить нельзя будет! Уйди, надоели вы все мне! А когда эта женщина снова лежит у ног, мёртвая, Тихон в своём репертуаре:

Хорошо тебе, Катя! А я-то зачем остался жить на свете да мучиться!

Никого и никогда он не любил, никого не жалел, кроме себя, ненаглядного. Полстраны таких Тихонов обоего пола, потому что в России безответственным болваном быть выгодно:

Нет, говорят, своего-то ума. И, значит, живи век чужим. Я вот возьму да последний-то, какой есть, пропью; пусть маменька тогда со мной, как с дураком, и нянчится.

Борис – птица куда более редкая. В первую очередь он – москвич, столичная штучка, образованец. Этакий хипстер XIX века, одетый по западной моде, и ходит он по Калинову, как по горячечному сну или историческому музею. Он органически чужд этим Феклушам и Ваням, он говорит с ними на разных языках, и очарован Катериной как землянин прекрасной марсианкой. Но душонка у Бориса калиновского разлива. Променяв чу́дную и чудну́ю, иномирную Катю на наследство, которое бабка надвое сказала, то ли будет, то ли нет, он выходит из воды сухим – уедет подальше от дяди, освоит прибыльный чайный бизнес… А любимая? Что - любимая? Пусть бы она умерла поскорей!
Катерина. Пошёл бы Александр Николаевич в психиатры – цены бы ему не было. Вся линия Катерины – это клиника посттравматического стрессового расстройства, коему такие художественные натуры как раз подвержены. Здесь и ожидание чего-то жуткого, и панические приступы, и триггеры: появление сумасшедшей барыни, гроза, и венец всему – суицид. Удивляет одно: почему молодая Кабанова не обратилась за поддержкой к своим родителям? Они живы, они заботились о ней и, учитывая Тихоново пьянство, смогли бы устроить если не развод, то раздельное проживание. Стала бы Катерина счастливой с Борисом? Во-первых, Борис неспособен осчастливить даже морскую свинку. Во-вторых, полное счастье невозможно для вспыльчивых, увлекающихся и сверхчувствительных душ, да и противопоказано им. Лучшая среда для Катерины – монастырь с лояльной игуменьей. Там было бы ей вольно совершенствоваться в прикладном искусстве и грезить о храмах золотых, или садах каких-то необыкновенных, и все поют невидимые голоса… Это сновидение часто приходило самому Островскому, и он подарил своё сокровище любимой героине.
Что сказать в заключение? Пока одна половина человечества считает, что другая создана ей для обслуживания и развлечения, будут гибнуть Кати Кабановы и Ирины, по страшному совпадению, тоже Кабановы. Dixi.

Как жена-то, жена мужу возмолилася,
Во скоры-то ноги ему поклонилася:
«Уж ты, батюшка, ты ли, мил сердечный друг!
Ты не бей, не губи ты меня со вечера!
Ты убей, загуби меня со полуночи!
Дай уснуть моим малым детушкам…

Опять школьная программа, опять вопросы, зачем «это» школьникам. Я в школьные времена благополучно шарахалась от Островского и вообще от пьес, теперь же внезапно открыла, что нравится мне этот Островский и его самая известная (самая?) работа. В 16 лет ничего бы не поняла (а понимаю ли сейчас?), теперь же опыта побольше, мыслей больше, понимать не похожих на меня персонажей научилась.

«Грозу» лучше всего смотреть, а не читать, тем более есть запись замечательного спектакля Малого театра от 1977 г. «Гроза» – это ненастье подавленных чувств, невозможность больше бояться, бегство от страха и отчаяния. «Гроза» – о невыносимости жизни без свободы. Островский сумел ухватить вечные типажи и, отлично их перемешав, создал понятные даже в 21 веке ситуации. Даже в наше время, когда, казалось бы, полная свобода и делай ты, что тебе хочется, для некоторых людей самоубийство, это бегство от реальности, – единственный доступный выход.

Интересно, что в русской литературе истории об изменяющих женщинах стали очень популярны. О мужских изменах написано намного меньше, вспоминается разве что Стива из «Анны Карениной», но и он не главный герой. Еще Мелехов из «Тихого Дона». Кто еще?.. Зато женских измен в лучших наших романах вагон и маленькая тележка: Анна Каренина изменяет с Вронским, Катя из «Леди Макбет» Лескова в порыве страсти решается на убийства, Наташа Ростова чуть не сбегает с Курагиным от Болконского, в той же книге изменяет Пьеру жена Элен, в «Крейцеровой сонате» жена изменяет с музыкантом, Маргарита у Булгакова изменяет мужу с Мастером… Понятно, что классическая русская проза сплошь мужская, а что волнует мужчин? Мужские измены? Нет, женская измена им интереснее, заслуживает большего осуждения, а единственное спасение от распутства – смерть. Мужчина в таких историях обычно не женат (к нему меньше претензий). Женщина же – источник порочных влечений, она виновата уже в том, что привлекательна, именно она вгоняет мужчину во грех, а не мужчина соблазняет женщину. Можно сказать, «Гроза» Островского полностью следует этой классической линии: Катерина с радостью изменяет с неженатым привлекательным мужчиной, потом тайна раскрывается, мужчина, расточая красивые словеса, бросает, а ей ничего не остается, как утопиться в Волге.

Тем не менее, Островский далек от обвинения своей героини – и это замечательно. Он показывает, что она просто не могла поступить иначе. Такая «порочная» Катерина оказалась в невыносимых условиях: свекровь ее – отвратительная тетка, манипуляторша, которая портит жизнь всем домашним; муж – тряпка, со страхом слушается «маменьку», без ее слова и шагу не смеет ступить. Деликатная и нежная Катерина не может дать отпор злющей Кабанихе. Муж якобы любит Катерину, но ничего не делает, чтобы облегчить ей жизнь. Вот и остаются на долю Катерины одни обвинения и унижения. «Если бы ты взял меня с собой, я бы так тебя любила» – говорит Катерина мужу. Она просит избавить ее от ежедневных попреков свекрови – безуспешно. И любить мужчину, который сам себя не уважает, она не может.

На его фоне возлюбленный Катерины Борис кажется мужественнее, честным человеком. Но до Вронского он не дотягивает, он больше похож на кого-то из любовников Эммы Бовари. Пока все хорошо, этот герой-любовник счастлив, а как нужно помочь любимой – прости, моя хорошая, жизнь так сложилась, ты уж как-то без меня справляйся, а я пошел, буду скучать и вспоминать (ох, сколько же таких мужчин было и есть!). Катерина бросается в объятия «хорошего человека» из отчаяния, в тайной надежде, что он ее спасет. Но совесть вкупе с навязанным тезисом: «Ты должна терпеть и страдать!» – они вступают в борьбу с желанием спастись. Катерина пытается быть хорошей. Она страшится наказания за отказ от «терпеть и страдать», и этот страх ее добивает.

Как и Эмма Бовари, Катерина понимает, что ничего хорошего в ее жизни больше не будет. Любовь, бывшая недолго антидепрессантом, оказывается мелочной, ее избранник даже не думает переломить рок, его вполне устраивают сложившиеся обстоятельства. Дома Катерину ждут тряпка-муж и тиранша-свекровь, и вся дальнейшая жизнь будет цепью изощренных унижений. Спрятаться от «грозы» негде. Катерина совершает самоубийство не из слабости. Разве слабость – это нежелание терпеть издевательства? Увы, но иного способа сохранить себя главная героиня не нашла. Его не было. Лучше уж умереть, чем так жить.

Забавно, конечно, что пьесу, оправдывающую суицид, протащили в школьную программу. Хотели ли составители программы поведать школьникам, что проблема самоубийств намного сложнее, чем мы привыкли считать? Наверное, нет. К счастью, Островский не испортится по воле российского образования. Можно лишь пожелать школьникам терпения, а себе – не утратить любовь к классическим книжкам с их бесконечными смертями.