— Первое правило шахматного клуба…

– Не упоминать про шахматный клуб?

– Первое правило шахматного клуба — знать все остальные три тысячи восемьсот сорок девять правил шахматного клуба.

Редактор Елена Некрасова

Корректор Анастасия Лобанова

Дизайнер обложки Мария Бангерт

© Александр Мирошниченко, 2023

© Мария Бангерт, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-5233-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга первая

эпизод 1-й

Во входную дверь позвонили. Уже давно прошло то время, когда на каждый звонок я бросался открывать. Закончился и тот период, когда я даже на стук лишь напрягался, рассуждая, кто бы это мог быть. Сейчас я просто не обращал на это внимание. Разве что проверял, не переполнилась ли у меня ванна, не течёт ли вода из стиральной машины, заливая соседей снизу. И всё. Исключение делалось только для старшей по дому Тамары Трофимовны, или, как её окрестили жильцы дома то ли для краткости, то ли чтобы подчеркнуть отсутствие реальных средств защиты от неё, – ТТ.

Удивительно, но, когда в дверь звонила она, я определял безошибочно. Однако в данный момент я только вышел из душа и открыть двери не мог чисто по этическим соображениям. Сие не сильно расстраивало, поскольку я не сомневался: уходя, Тамара Трофимовна, как обычно, оставит в двери записку. Тем более я был у неё на хорошем счету. А это дорогого стоило. Потому что она, как одноимённый пистолет, пощады не знала. А кроме того благодаря абсолютной справедливости своих решений она пользовалась неограниченной поддержкой жильцов дома и стало быть попадать к ней в немилость не стоило ни при каких обстоятельствах.

Всех граждан страны (да что там страны – всё человечество вообще) ТТ делила на две категории: жилец и нежилец. Естественно, это касалось проживания в нашем доме. Понятно, что у первой группы в данной системе координат были всяческие преференции: ее представители могли оставлять свои автомобили во дворе, выгуливать собак на газонах и пользоваться спортивными площадками. Всем остальным, кто относился к категории «нежильцы», никаких прав и свобод ни в самом доме, ни на придомовой территории не предоставлялось.

А поскольку между законом и справедливостью Тамара Трофимовна выбирала справедливость, то хитрый автовладелец, незнамо как заполучивший брелок, открывающий шлагбаум возле нашего дома, чтобы оставлять свой автомобиль рядом с подъездом, моментально получал записку о недопустимости таких действий. Повторная записка (в случае игнорирования первого предупреждения) как чёрная метка содержала фото с надписью о нарушении, которое было выцарапано на дверце автомобиля предыдущего нарушителя. Когда же реально доходило до таких крайних мер и рассерженный владелец шёл домой к ТТ предъявить законные, по его мнению, претензии, то на пороге его встречал старшенький сыночек Тамары Трофимовны, проживающий на этой площади со своей семьёй, после того как переселил маменьку в свою квартиру с меньшей квадратурой. Сыночек был богатырского телосложения, и ему приходилось немного наклоняться, выходя из квартиры, – такого он был роста. Естественно жалобщик ретировался, но когда на следующий день он следовал в опорный пункт милиции, чтобы написать заявление уже участковому, то его снова встречал тот же самый богатырь Ванечка, только теперь в форме старшего лейтенанта полиции.

Так что порядок в доме и около был идеальным. Куда управа выделяла деньги, – туда они и шли. И площадки (детская и спортивная) были в идеальном состоянии, и газон не топтался, и собачьи какашки собачники за своими питомцами убирали, выбрасывая куда положено, иначе могли это «богатство» потом в своих почтовых ящиках обнаружить, потому что камеры фиксировали всё и «авторство» фекалий определялось безошибочно.

Я же, находясь в категории «жилец», пользовался еще и дополнительным расположением за то, что вносил плату на содержание правления дома сразу на год вперёд, не выгуливал собак в связи с отсутствием оных, а также мои детки не рассыпали песок из песочницы. Опять же, потому, что и деток у меня тоже не было. С учётом всего перечисленного обратиться ко мне строгая, но справедливая домоправительница могла по какому-то рутинному делу. Что и подтвердила оставленная ею записка, в ней ТТ просила зайти, когда будет удобно, чтобы обсудить бытовые вопросы нашего дома.

Клочок бумаги не вызвал у меня никаких подозрений, пока из кухни не вышел Петрович, домоправительницу не любивший, не имея на то, по моему мнению, никаких оснований. Но для того, чтобы понять нюансы отношения Петровича к кому бы то ни было, стоит сначала познакомиться с самим Петровичем.

Если уважаемый читатель никогда не встречал настоящих домовых или считает, что их в природе не существует, а вот это зря, то пришло время мнение свое изменить: еще как существуют.

– Зачем приходила Омара Кальмаровна? – полюбопытствовал Петрович, заглядывая в записку.

– Очень даже милая женщина и хороший человек, – заметил я. – Ума не приложу, почему ты к ней так относишься.

– Все проблемы от хороших людей, – философски изрек Петрович и на мой удивлённый взгляд пояснил: – Вот если человек говно, то ты сразу знаешь, что от него ждать, и ты уверен: этот тип как минимум не лицемер. А вот чего можно ждать от хорошего человека, – неизвестно. Может, он всю жизнь вёл себя хорошо, был вежлив и воспитан, не заводил кошек у себя в квартире, не делал часто ремонт, уважал своего домового, но всё это только с одной целью – подвести тебя в самый неподходящий момент. Вот уверен, что тебе какая-то бяка приготовлена этим посланием, помяни моё слово.

– Но бывают же хорошие люди, – возразил я своему оппоненту, который, на мой взгляд, запутался в своих умозаключениях.

– А так ещё хуже, – не сдавался он. – Это, я бы сказал, самое худшее: ты всю жизнь ждёшь, когда он подведёт тебя, следишь за каждым его словом, подозревая, что вот-вот он проявит свою сущность, а он раз…

– И что? – не выдержал я театральной паузы Петровича.

– … и оказался хорошим человеком. Получается, ты напрасно в нём сомневался. И значит, ты сам во всём виноват. А это, я скажу, такая боль и рана, когда понимаешь, что не на кого свалить свою вину.

Я, привыкший к вечному ворчанию Петровича, не стал возражать, только, как обычно, поправил:

– Тамара Трофимовна звать эту женщину.

– А я так и сказал – Тромбона Кларнетовна, – Петрович посмотрел виновато и поправился: – Ой, конечно-конечно, простите-простите. Кларнета Тромбоновна.