День десятый. Раннее утро. Капитан Серегин Сергей Сергеевич

В гости к Кибеле мы собрались всей честной компанией, как бы ни было жалко всего бросаемого имущества. Лучше я буду рисковать потерей барахла и скотины, чем жизнями людей, пусть даже таких никчемных с моей точки зрения, как местная латинская деревенщина, благо места в штурмоносце вполне хватало для перевозки всех двуногих. Если будет потом такая оказия и все кончится успешно, то в несколько рейсов мы перебросим в район новой дислокации и все наше барахло вместе со скотиной. А если нет, так оно нам и не понадобится, ибо вечная нам будет слава и такая же память.

По словам юной амазонки Агнии, основную опасность для нас будет представлять отряд греческих наемников из местного Коринфа. Судя по описанию Агнии, по вооружению это типичные греческие гоплиты, а по менталитету – обычное скотское жлобье, служащее тому, кто больше заплатит, и выполняющее любые приказы нанимателя – но лишь до тех пор, пока не создастся реальная угроза собственным задницам. В таком случае эти типы его бросят и будут искать более безопасную службу.

С одной стороны, звучит это очень привлекательно, а с другой стороны, нахрена нам вообще сдались поблизости живые и здоровые наемники, тем более, что Агния особенно педалировала вопрос об их противоестественных сексуальных наклонностях по отношению к маленьким девочкам и мальчикам, которых они называют молодым мясом. Я посмотрел на полулежащую на носилках Птицу, и та только коротко кивнула головой, что означало, что Агния не врет. После этого судьба наемников была решена. Скоротечную десантно-штурмовую операцию «Факел» эти мерзавцы пережить не должны.

Отдельное слово о нашей Птице, в миру Анне Сергеевне Струмилиной. Она удивительно мужественный, стойкий человек и хороший товарищ, несмотря на всю свою кажущуюся хрупкость, женственность и штатскость. Она немедленно вернулась к своим подопечным и связанным с ними делам, едва только прошел шок от нападения чудовищного зверя, в котором Док и Профессор уверенно опознали совсем уж древнюю тварь под названием амбулоцетус, земноводное, вроде аналога крокодила, хищное млекопитающее, являющееся предком всех современных китоообразных. Кстати, эта тварь никак не могла быть современником ни гигантских хищных свинозавров-энтелодонтов, ни индрикотериев, соперничающих размерами с динозаврами – значит, Аполлоний должен был подсмотреть его в каком-то ином, еще более отсталом по времени мире. Но в принципе, это уже не важно, точнее, важно в том смысле, что других таких тварей в реке нет и быть не может, потому что и эта происходила совсем не отсюда.

Сама Птица, как уверяли Док и Лилия, уже шла на поправку и в скором времени на память от этого приключения у нее не останется даже шрама, хотя кусаные раны обычно трудно поддаются излечению. Маленькая богиня первой подростковой любви Лилия (а по совместительству врач-маготерапевт) это уверенно гарантировала. Так что Птица, пусть и на носилках, принимала участие во всех наших подготовительных мероприятиях и совещаниях. В первую очередь она еще раз обследовала психическое состояние юной амазонки Агнии – и признала ее полностью лояльной и годной к предстоящему делу. Но после формального подтверждения лояльности между нами состоялся еще один разговор тет-а-тет, поскольку речь шла о личных мыслях и желаниях Агнии, а к таким вещам после случая с Матильдой относились очень внимательно.

– Сергей Сергеевич, – сказала мне Птица, – самое интересное в том, что Агния хочет замуж. За кого-нибудь из вас, я имею в виду командирский состав отряда, вас лично, Змея или Дока… Конечно, замужество по-амазонски – это совсем не то, что мы обычно имеем в виду под этим словом. Просто она желает родить от кого-нибудь из вас ребенка, желательно девочку, и рассчитывает на то, что я помогу ей организовать это дело, и при помощи магических манипуляций сделаю так, чтобы у нее родилась дочь с наилучшим из всех возможных генетическим набором. У местных богинь такие штуки получаются просто автоматически, они овуляцию способны вызвать по желанию, и чуть ли не вручную подобрать тот сперматозоид, который будет допущен к процессу оплодотворения. А я так пока не умею, и даже и не знаю, что сказать бедной девочке…

– Постойте, Птица, – сказал я, – так она хочет уйти с нами в другие миры, как она говорила мне раньше, или остаться здесь и рожать ребенка? Третьего, знаете ли, не дано – и рожать, находясь в походе из ниоткуда в никуда, было бы для нее не самым разумным решением.

Птица покачала головой и с печалью посмотрела на меня.

– В нас, женщинах, – медленно произнесла она, – разума порой куда меньше, чем кажется на первый взгляд. Эти два желания существуют в ней параллельно, как бы на разных этажах, и даже не подозревают о существовании друг друга. Уйти с нами она хочет так же искренне, как и родить ребенка от одного из вас – тут нет никаких личных симпатий или сердечных привязанностей, один только расчет на то, что дочь от такого отца со временем займет достаточно высокое положение в храмовой иерархии, а также поможет с карьерой и самой Агнии.

– М-да, – удивленно сказал я, – век живи, век учись. Тут надо хорошенько подумать, но в любом случае доведите до девочки две вещи. Во-первых – если она уходит с нами, то никаких беременностей и родов до тех пор, пока мы не окажемся в таком месте, где она, оказавшись в безопасности, захотела бы остаться, выйти замуж и остепениться. Во-вторых – никаких беременностей и родов, пока она не станет достаточно физиологически зрелой для этого занятия. Никому из нас не хочется наблюдать, как мать нашего ребенка в муках умирает при родах только потому, что не была для этого достаточно зрелой. И пусть она не смотрит на Афину. Вот уж где рожательный агрегат в порядке, так уж это у нее. При такой ширине бедер и с таким накачанным прессом младенец выскочит наружу впереди собственного писка и даже «мама» сказать не успеет. Пока Агния состоит только из кожи, костей и вредного характера, то ни о какой беременности ни от кого из нас и речи быть не может. А появится поблизости кто посторонний с такими желаниями, так ноги переломаем и скажем, что так и было, ибо она теперь наша любимая сестра. Все!

Наблюдать то, как женщины делают карьеру при помощи рождения дочерей с «правильной» наследственностью, мне еще не доводилось, и Птице, кажется, тоже. Вот она – в смысле Агния – стоит, шмыгая носом, и смотрит на меня с обиженным видом. Ведь девчонка же еще совсем, господи, а мы тянем ее на войну и в такую авантюру, как поход по множеству миров. И все остальные амазонки в нашем отряде, как я понимаю, будут примерно того же возраста и степени посвящения, ибо посвященных боевых жриц храм нам не отдаст, и будет стопроцентно прав. Во-первых – перепосвящение в наши воины, коим является принятие присяги, не дает гарантию полной лояльности нашему делу, возможны взбрыки от конфликта двух обрядов, вплоть до бунта и полного неподчинения. Во-вторых – критерии идеальных воинов у нас, и у храма все же разные, и из непосвященных учениц выпускного, так сказать, курса, вроде Агнии, мы отберем как раз тех, что сам храм пошлет в отход, направив охранять от разбойников караваны и пасти в степи стада. Совсем другие цели и задачи у нас и у храмовой гвардии – что, с моей точки зрения, даже к лучшему. Пусть оголтелые феминистки с садистскими наклонностями остаются в этом мире, а мы заберем девушек с более приемлемым для нас менталитетом, более гибких умом, раскованных, способных освоить основы воинской дисциплины, незнакомой амазонкам, и новые типы оружия.

Но это было еще впереди. А пока в предутренней тишине ребята надевают на себя и подгоняют по фигуре имперскую штурмовую экипировку. В ярко освещенном десантном отсеке штурмоносца слышны только тихое клацанье магнитных застежек и негромкие разговоры обменивающихся мнениями бойцов.

Мы, конечно, предпочитаем не обременять себя лишней тяжестью, но с «Ратником» нам работать приходилось, и мнение у нас о нем было положительным. Изделие же имперских мастеров для бойцов десантно-штурмовых подразделений превосходило «Ратник» по всем статьям, как и стандартное вооружение тамошних десантников превосходило и наши «Валы», и АКМСы, и американские М-16, и израильские «Галилы», на самом деле являющиеся незаконнорожденными детками «Калашникова». Ни тебе выхлопа, ни тебе вспышки выстрела, а трехграммовая стрелка, на тамошнем жаргоне именуемая «дротиком», со ста метров способна пробить не только рельс, но и препятствия посерьезнее этого.

Кстати, в составе ротного арсенала есть комплексы посерьезней, чем эти машинки – так сказать, персонального применения. Во-первых – положенный на каждое отделение электромагнитный аналог единого пулемета. Вес «дротика» пять грамм, максимальная начальная скорость – четыре тысячи пятьсот метров в секунду. Отдача только чуть сильнее, чем у «Печенега» – наверное, за счет того, что отсутствуют пороховые газы, которые и вносят в отдачу свою львиную долю. По одному на взвод имелись и аналоги нашего «Утеса», на ухватистых трехногих станках. Против такой машинки, разгоняющей восьмиграммовый «дротик» до пяти километров в секунду, наверное, бессильна и современная танковая броня.

Защита тоже впечатляла. Легкая и прочная композитная броня, по внешней поверхности покрытая мимикрирующей пленкой, автоматически изменяющей расцветку камуфляжа в зависимости от освещения и вида местности. Мышечные усилители и силовой каркас, в случае крайней необходимости позволяющие бойцу нести очень значительный груз или действовать в условиях высоких перегрузок. Встроенный в броню тактический раухер (компьютер) с русскоязычным аудиовизуальным интерфейсом и пакетом коммуникаций, позволяющим управлять подразделением на расстоянии – как голосом, так и с помощью текстовых сообщений и тактических знаков.

Кстати, прапорщик Пихоцкий сказал, что для амазонок, после некоторых усилий по перепрограммированию, интерфейс может быть переделан на койне, благо все храмовые ученицы обучены читать и писать на этом языке в объеме двухклассной церковно-приходской школы. И тогда мой командирский компьютер будет сам переводить на койне мои текстовые и аудио команды, и, наоборот, на русский – ответы моих будущих бойцыц. Замечательная, между прочим, идея, и я попросил Андрея немедленно (разумеется после завершения дела в храме) заняться ее практическим воплощением, в качестве подопытного кролика взяв себе Агнию, а для помощи в переводе Диму Колдуна, который уже в полном объеме «считал» амазонский вариант койне из сознания той же Агнии.

И вот все вроде бы готово к делу, и на востоке уже пылает ярко-алая полоса утренней зари, подсвечивающая высокие перистые облака, превращая их в прекрасное розовое кружево. В такое время действительно хочется верить, что все в дальнейшем будет хорошо, что мы победим всех врагов, вернемся в полном составе домой и будем обласканы начальством – что, разумеется, далеко не факт моей будущей биографии. Осталось только хорошенько перекреститься и произнеся краткую молитву, а затем отдать команду грузить в штурмоносец штатских, потому что мы отбываем.

* * *

Полчаса спустя. Капитан Серегин Сергей Сергеевич

На храм «Вечного Огня» мы обрушились в первых лучах восходящего солнца, подобно внезапным и зловещим ангелам мщения. В плане этот объект представлял собой прямоугольник внутреннего двора, строго ориентированный по сторонам света. С восточной стороны прямоугольного двора находился типичный парфенонообразный древнегреческий храм – с высоким цоколем, колоннадами, портиками, лестницами, треугольной крышей и прочими атрибутами такого рода сооружений. С запада располагалось само святилище Вечного Огня – огромный естественный газовый факел, оцепленный кольцом двойных портиков, открытых со стороны двора и окруженных глухой стеной на всем остальном своем протяжении. Радиус этого круга составлял ровно один стадий – или сто семьдесят восемь метров.

С северной и южной стороны внутренний двор был ограничен глухими стенами, окаймленными портиками, очевидно, предназначенными для того, чтобы храмовые служители высокого ранга укрывались под ними от палящего солнца или же довольно частых в этой местности дождей. За стенами внутреннего двора, примыкая к ним вплотную, с южной стороны были сооружены три П-образных барака – самый близкий к храму занимали коринфские наемники, а два других выглядели необитаемыми, хотя совсем недавно во всех трех жила амазонская охрана.

Как следовало из данных капитана Волконской, теперь казармы действительно пустовали, а значит, за время отсутствия Агнии в храме произошли очередные изменения, в ходе которых местных стражниц полностью отстранили от несения службы. Ну что же, если никто не будет путаться у нас под ногами, так будет даже проще. С другой стороны, все это напоминало либо подготовку к перевороту, либо сам переворот, уже случившийся по факту. Очевидно, храмовый комплекс, расположенный в самом центре аномальной зоны с Местами Силы, планировалось передать новому владельцу, и, к гадалке не ходи, что это должен был быть херр Тойфель. Такой хороший бонус по магической энергетике сразу должен был вывести его на финишную прямую по установлению полного контроля над этим миром и превращению его в очередной вариант Инферно. Значит, мы тут вовремя и как раз к месту.

С южной стороны двора точно таким же образом были расположены три гостиницы для паломников, причем ближайшая к храму предназначалась для самых высокопоставленных гостей, а самая дальняя больше напоминала ночлежку для нищих, или казармы для рабов. Но на самом деле это, конечно, было не так, потому что от Агнии я уже знал, что доступ в гостиницы был только для свободных людей, а рабы непосредственно на территорию храма не допускались – даже в качестве жертв, поскольку Кибела, которой был посвящен храм, никогда не питалась человечиной.

Для рабов, скота, птицы и прочих храмовых нужд существовал хозяйственный двор, примыкающий к зданию храма с южной стороны. С северной же стороны был разбит довольно приятный сад – с аллеями, лужайками, беседками, в которых жрецы могли бы обсудить с паломниками их проблемы, взять их деньги и попробовать решить их вопрос магическими или дипломатическими способами. Тут же находился храмовый бордель, помогающий святому делу освобождения паломников от излишних для них денежных средств, и шлюхами в нем работали не низшие жрицы Кибелы, как это было ранее, а самые обыкновенные рабыни, которых за определенную плату в три рыночных цены можно было даже замучить насмерть, если вдруг попался паломник с такими извращенными наклонностями.

И хоть в том, старом мире, олимпийские боги поначалу тоже баловались человеческими жертвоприношениями, потом они все же остепенились, цивилизовались, и к настоящему моменту в этом мире оставался только один любитель резать беззащитных людей на алтаре, наслаждаясь их страхом и мучениями. Переполненные загоны для рабов, а также подземная тюрьма тоже наводили нас на определенные мысли о готовящемся перевороте. Передача храма такому новому хозяину наверняка должна была сопровождаться массовой резней. Ну а потом, когда херр Тойфель сядет непосредственно на источник силы, выбить его отсюда не получится ни у какой Кибелы, и даже тому, кто иногда говорит голосом отца Александра, придется подтягивать сюда свои главные силы. А нам оно надо? Предотвратить такой ужас куда проще, чем потом с ним бороться. Поэтому пора было начинать работать, и штурм-капитан Волконская стремительно повела машину на снижение, целясь опустить ее на брусчатку прямо в центр внутреннего двора. Но сперва требовалось кое с кем разобраться.

Первой пострадала казарма наемной охраны, к величайшему нашему удивлению оказавшейся глинобитной. Внутренний дворик казармы, обращенный на юг, как я уже говорил, был отделен от окружающей местности портиком в греческом стиле. В середине двора, как водится в таких случаях, колодец и коновязи с ни в чем не виноватыми коняшками. Поскольку уже было светло, то все служанки и рабыни, принадлежавшие наемникам, тоже выбрались наружу, и по женскому обычаю этих мест собрались вокруг колодца набрать воды и посплетничать, пока их господа изволят почивать. И это тоже было хорошо, потому что они уж точно не были виновны ни в чем таком предосудительном.

Подходящий к цели на малой высоте штурмоносец чуть опустил нос и почти в упор поприветствовал спящих наемников дуплетом из двух снарядов главного калибра, пришедшимся в перекладину буквы «П», где, по сведениям Агнии, располагались комнаты командира отряда, его помощников, а также всех десятников наемного отряда. Звук рвущейся рояльной струны, толщиной с буксировочный трос, облако глиняной пыли и разлетающиеся во все стороны деревянные обломки возвестили о том, что скоротечная операция «Факел» началась. Для местных это, наверное, выглядело как очередной пример прямого божественного вмешательства.

Уже находясь над внутренним двором храма (не путать с внутренним двором казармы), почти на высоте уровня земли, и приготовившись выбрасывать десант, штурм-капитан Волконская чуть довернула нос штурмоносца, и очередным залпом вдоль и чуть наискосок навылет прошила правую ножку буквы «П», внутри которой спали рядовые наемники, в одно мгновение превратившиеся в разбрызганный по окрестностям кровавый фарш, а сама казарма – в изуродованные развалины с переломанными центральными опорными столбами и провалившееся крышей. Левая ножка осталась невредимой, так как по данным нашего главного инсайдера там располагались вещевые и продовольственные кладовки, а также каморки прислуги, которая спала отдельно, а перед господином появлялась только в тот момент, когда была ему нужна. Ни лошади, ни служанки совершенно не пострадали, если не считать сильнейшего испуга, временной глухоты и тика, ну и оседающей с небес мелкой, как пудра, глинистой пыли.

Но в тот момент, когда служанки только-только успели открыть свои шокированные рты, через кормовой десантный люк мы уже сыпались из штурмоносца прямо на брусчатку внутреннего двора. После того как десантирование было завершено, штурмоносец подпрыгнул на своих антигравитационных импеллерах на высоту десяти-двенадцати метров, приготовившись прикрывать нас огнем всех четырех своих оборонительных турелей.

А прикрывать, собственно, было уже почти нечего. Те немногочисленные наемники, которые находились на внешних постах в ночную смену, умерли прежде, чем смогли понять, что происходит. Где поработали турели со штурмоносца, а где и мы, грешные, испытавшие новое вооружение на живых мишенях. Впечатления только сугубо положительные.