Цитаты из книги «Хевисбери Гоча»

А Дзидзии никто больше не видел с того дня, как рассталась она с Онисе.

Только с тех пор никто не ходил мимо леса Самтверо. Там жил умалишенный Гоча и донимал прохожих расспросами о сыне своем. Всех зазывал он к себе в гости и каждому рассказывал, что ждет, ждет своего сына с дальней дороги. Потом начинались угрозы и мольбы… Где его Онисе, почему не идет так долго, что с ним случилось? Долго томился так несчастный безумец, пока однажды в снежную зиму не унес его в глубокую пропасть обвал.

– Я говорил тебе, что не виновен я, но все равно мне не жить после такого позора… Не может мужчина слизнуть с себя плевок… Прощай, Гоча! Прощай, мой народ!.. – Гугуа выхватил из-за пояса пистолет, наставил себе в рот дуло, и мозг его взлетел в воздух…

Старец выхватил кинжал и с криком: «Изменник должен умереть!» – кинулся к сыну. Сверкнул клинок, и Онисе рухнул на землю. Кинжал пронзил ему сердце насквозь.

Спокойствие Хеви требует, чтобы Гугуа был отвержен от теми, отрешен от родни своей… Только жена может сопровождать его. Отныне никто не посмеет предложить ему огня, если увидит, что он нуждается в огне, дать ему воды, если встретит его жаждущим, подать хлеба, если он будет голоден… Все двери будут закрыты перед ним, все будут немы для него и глухи к его мольбам… О, ангелы хевского Джвари, пошлите проклятие свое на голову изменника, предателя теми!..

Рассеялась пыль, и на том месте, где только что сражались храбрецы, полные жизни и пламенной юности, выросла гора изрубленных трупов. Посредине стоял Гоча, бледный и печальный, возведя к небу скорбный взгляд. Густая пыль вилась вдали, над дорогой, по которой, погоняя коня, убегал Нугзар Эристави с немногими воинами, уцелевшими после страшной битвы.

Онисе носился по полю брани, опьяненный схваткой, и быстро погасал свет солнца в очах того, кого настигал его меч. Всюду врываясь в гущу боя, тщетно искал он смерти, но оставался невредимым, как заколдованный.

От внезапности нападения смешались войска Нугзара, воины пришли в замешательство, и мохевцы безжалостно изрубили их, не дав им опомниться.

Перед ним стоял Гугуа, бледный, дрожащий. – Гугуа! – с усилием произнес Онисе, вопросительно глядя на его связанные руки. – Меня обвиняют в измене, – глухо проговорил Гугуа и сплюнул с презрением и злостью.

Мохевцы решили, что Онисе не вынес гибели своих товарищей и потерял рассудок. Ничем не могли они помочь ему, только обезоружили его, связали ему руки и насильно повели с собой.