Встреча состоялась в офисе «Интерпродукт-Capital» в апреле 2002 года, незадолго до последнего дня рождения Пунша. Елизарову было проще убедить Пунша вернуть деньги, поскольку до него с горе-кидальщиками уже поработали: Хаповязов, Дигоевский и страх, у которого глаза велики. Пунш при беседе с Елизаровым допустил очередную ошибку, которая еще больше опустила его в глазах соучастников мошенничества. Несмотря на то, что они с Бубенцовым не расписывались на кредитных договорах, и он мог отправить Елизарова к «фунту» Дронову или к Катеньке Крысиной, Пунш испугался и подтвердил получение ими кредитов в МКБ. А когда Елизаров заявил, что они с Бубенцовым принесли людям страдания и горе своими действиями, что это их последняя встреча, и надо договариваться прямо сейчас, Пунш окончательно потерялся и выразил готовность погасить кредиты, согласно договоренности с Дигоевским, в период с декабря 2002 года по март 2003 года. Чтобы закрепить успех, Елизаров велел Пуншу позвать молодого коммерсанта Ваню Бубенцова, с которым он раньше знаком не был. После знакомства он пригрозил обоим аферистам, что, если деньги не будут возвращены, согласно установленному с Пуншем графику, то полетят, прежде всего, их головы. И приведя напоследок несколько примеров того, как спрашивали с крыс в «лихие» девяностые, уехал.

Бубенцов пламенно возненавидел Пунша за то, что тот собрался возвращать долг. Как же так, ведь они уже договаривались, что ни под какими предлогами деньги отдавать не будут! Зачем было кидать Дигоевского – чтобы просто подержаться за добычу и затем ее вернуть? Где смысл, и почему Пунш распоряжается его миллионами? Посмотрев на Пунша с презрением, как на что-то ненужное и мерзкое, Бубенцов обратился к нему без всякого уважения, на «ты»:

– Зачем ты это сделал, Володя?

Пунш потерял дар речи от такой наглости. Злая энергия, которую Бубенцов вложил в свои слова, выбила у него почву из-под ног, сердце забилось часто и громко, лицо стало бледным, как у покойника. Взглянув на Бубенцова просящим понимания взором, Пунш попытался объясниться, но так и не смог найти слов. Таким Пунш никогда Бубенцова не видел, хотя знал его со времен его младенчества, когда нянчил милого бэби Ванюшу на руках… После визита Елизарова отношения между Пуншем и Бубенцовым испортились окончательно, ссоры участились и происходили в основном из-за денег. Двоеначалие в «Интерпродукт-Capital» шло к своему логическому завершению, должен был остаться кто-то один – или Пунш, или Бубенцов. Боливар не выдержит двоих.

Как-то в один из дней, работая у себя в офисе с документами, я повнимательнее прочитал подписанный мною и Бубенцовым договор купли-продажи доли в «Интерпродукт-Capital» и прилагавшийся к нему акт приема-передачи. В акте, к моему удивлению, вместо моей фамилии оказалась чужая, незнакомая. Такой некорректно оформленный документ никакой юридической силы не имел и, соответственно, не был бы принят к регистрации в Регистрационной палате.

При встрече с Бубенцовым я спросил:

– Что это?

Прочитав акт, Бубенцов извинился и убежал исправлять ошибку к юристу. Вернувшись через некоторое время, сказал:

– Юрист уже ушел, завтра все исправим.

Я напомнил Бубенцову про ошибку в акте приема-передачи через несколько дней, поскольку «завтра» несколько затянулось. Опять извинившись, Бубенцов убежал к юристу, но вернулся уже с новым договором купли-продажи и актом приема-передачи, где указывалось, что мне причитаются не 25 процентов, а 20.

– В чем дело, что за игры?

– Это чтобы не было проблем с антимонопольным комитетом.

С вопросом, какова же моя доля – 20 или 25 процентов, я обратился и к Пуншу. Выслушав объяснения Бубенцова, он сказал:

– Хорошо, Саша. Пусть в договоре будут значиться 20 процентов, но при всех наших расчетах по факту будут 25.

Подписав новый договор купли-продажи 20-процентной доли в компании «Интерпродукт-Capital» и акт приема-передачи, я поинтересовался у Бубенцова:

– Кто будет регистрировать договор: ты или я?

– Не волнуйся. Мой юрист все сделает, как надо и в лучшем виде.

Я поверил Бубенцову с трудом и только потому, что этот разговор происходил в присутствии Пунша.

В начале июня 2002 года охранники моего ЧОПа без особого труда вычислили подозрительных людей, наблюдавших за офисом «Интерпродукт-Capital». Незнакомцы появлялись перед приездом Пунша и Бубенцова, увидев их, кому-то отзванивались и сразу уезжали. Мои охранники вступили с наблюдателями в жесткий контакт, чтобы выяснить цель их пребывания в этом месте и в это время. Гости вели себя агрессивно, ведь их раскрыли, а это свидетельствовало о низком уровне их профессионализма. Я доложил об этом Пуншу и посоветовал ему и Бубенцову не появляться в офисе неделю, пока я не установлю, кто послал этих людей. Начальник службы безопасности «Интерпродукт-Capital» Чеботарев был очень недоволен такой ситуацией, ведь она явно показывала его ненужность в компании.

Через несколько дней в офис «Интерпродукт-Capital» стали врываться судебные приставы со спецназом, кричавшие, что если их не впустят, то они выломают двери. Но офисные охранники-милиционеры двери не открыли, а грозились открыть огонь из автоматов в ответ на противоправные действия. Когда приехали руководители обеих сторон и стали разбираться, выяснилось, что наблюдатели, крутившиеся возле офиса, доложили куда следует и указали фактический адрес «Интерпродукт-Capital». А суд выдал исполнительный лист на арест документов и имущества по юридическому адресу компании кидальщиков.

Финансовый директор «Интерпродукт-Capital» Катенька Крысина не была готова к приезду приставов. Находившиеся в ее кабинете документы, печати фирм-однодневок, факсимиле подставных лиц явно свидетельствовали о том, что готовится ложное банкротство компании. Другая группа приставов изъяла из арендованной Бубенцовым ячейки в «Газпромбанке» ценные документы, кассеты видео- и аудиоконтроля секретных переговоров с бизнесменами и чиновниками о том, как лучше уходить от налогов; еще там нашлись фотографии Вани с проститутками, деньги в рублях и валюте. Пунш ругался, проклиная всех сотрудников «Интерпродукт-Capital» – в том числе и тех, кто был не в теме, а просто заходил что-либо подписать – и обещал все уладить.

Но это был не конец неприятностям, а только начало. Через две недели после визита судебных приставов в «Интерпродукт-Capital» курьер службы экспресс-доставки DHL принес Бубенцову бандероль. Офисные охранники-милиционеры приняли ее, не проверив содержимое, расписались в получении, и курьер ушел. Послание бережно отнесли в кабинет Бубенцова. В посылке оказалась… отрезанная голова барана – хорошо, что не бомба. Вызвали милицию, она возбудила уголовное дело, и на этом все закончилось – ни курьера, ни отправителя не нашли. Даже охранники-новички – и те знают, что всю почту, тем более бандероли, нужно проверять. Если бы ее вскрыли при курьере, то все стало бы ясно сразу, и можно было бы избежать будущих проблем. Обычно за такой серьезный прокол охрану гонят в шею, но Бубенцов почему-то не сменил ее, что меня очень удивило. При разборе полетов с руководителями охранных структур и службы безопасности «Интерпродукт-Capital» Пунш воздух не сотрясал и ни на кого не кричал, а только поставил задачу выяснить: кто организовал наезд судебных приставов на фирму, и кто прислал баранью голову.

Со мной у Пунша по его просьбе состоялся отдельный разговор – наедине, без Вани Бубенцова. Осунувшийся Пунш попросил меня забрать у Дигоевского оригинал расписки на 19 млн. 475 тыс. 521 долл. США и несколько договоров «Интерпродукт-Capital» с различными фирмами. Сообщив мне с волнением, что он обязательно вернет все эти миллионы Дигоевскому, но не сейчас, а позже, когда заработает с их помощью себе на старость, Пунш пояснил: мол, тогда хочу жить спокойно. На Бубенцова Пунш пожаловался, что с ним стало невозможно работать, парень полностью обнаглел и стал вести себя непредсказуемо. По этой причине Пунш предложил мне обсуждать все серьезные дела без Ивана, встречаясь по-соседски где-нибудь на озере в лесу. Я согласился на такое общение с глазу на глаз, пообещав, что со своей стороны приложу все усилия, чтобы заполучить расписку. Договоры, которые Пунш просил меня забрать у Дигоевского, как позже выяснилось, были очень важны, именно их недоставало Бубенцову и Крысиной для лжебанкротства «Интерпродукт-Capital» – от меня это тщательно скрывалось^[16].

Для граждан, чьи деньги находились на счетах в МКБ, лето 2002 года выдалось жарким. Придя в банк за своими кровными, они столкнулись с сотрудниками внешнего управления, которые ничего не объясняли, а советовали записаться в длинную очередь обманутых вкладчиков. Походы в правоохранительные органы различных уровней с целью разобраться в ситуации и вернуть свои средства также никакого результата не дали: правоохранители раздавали только обещания. Наиболее энергичные и осведомленные обманутые граждане, узнав, что банк лопнул из-за действий Пунша с Бубенцовым, ринулись в «Интерпродукт-Capital» искать консенсус с кидальщиками. Но там на входе в офис их уже ждали довольные милиционеры с автоматами, которым Бубенцов заранее предусмотрительно повысил зарплату. Они говорили ходокам, что контора закрыта, и сейчас идет процесс ее банкротства.

Единственным документом, доказывавшим, что банк МКБ потерял ликвидность из-за мошеннических действий Пунша с Бубенцовым, а также, что банкротство компании-кредитополучателя «Интерпродукт-Capital» – откровенно ложное, была расписка на 19 млн. 475 тыс. 521 долл. США. Мне удалось забрать оригинал этой расписки вместе с несколькими копиями. Я смог убедить Григория, что для него со всех точек зрения будет лучше, если он отдаст эту расписку именно мне, а не кому-нибудь другому. Договоры «Интерпродукт-Capital» с разными фирмами я забрал из банка через своего знакомого, которому когда-то помог устроиться туда на работу. Знакомый также сообщил мне, что наезд судебных приставов на офис «Интерпродукт-Capital» был инициирован частью акционеров МКБ. Оказалось, что они, входя на время процедуры банкротства банка в состав комитета кредиторов, не на шутку разругались между собой и разделились на две противоборствующих группировки. Та группа акционеров, в которой был Елизаров, к наезду судебных приставов на «Интерпродукт-Capital» никакого отношения не имела – их устраивал установленный Пуншем график возврата денег. Наезд был инициирован и проплачен в одном из «карманных» судов Москвы другой группировкой акционеров, где лидером по деньгам оказался некто Гончаров. Пунш был очень благодарен мне за возврат расписки с договорами и за информацию о наезде судебных приставов и сказал, что этой услуги никогда не забудет.

В конце июля 2002 года я пришел к Бубенцову с вопросом о регистрации моей 20-процентной доли в «Интерпродукт-Capital». На тот момент ни Пунш, ни Бубенцов мне еще не говорили о том, что собираются банкротить компанию. Бубенцов, предупредив по телефону секретаршу Галину, чтобы никого к нему не пускала, и будучи изрядно выпившим, подозвал меня к переговорному столу.

– Хочу тебе похвастаться, – сказал он.

С возгласом «Ап!» Бубенцов снял со стола лежавшую там развернутую газету и гордо посмотрел на меня. Под ней оказались пистолеты иностранного производства Glock и Colt, восемь «Макаровых» с глушителем и без номеров, а также несколько предметов, завернутых в желтую бумагу. «Оружейник» пояснил, что это пластит.

– Зачем тебе все это?

– Я понял, кто прислал мне голову барана. Но я им не баран и не буду ждать, пока мне отрежут голову.

– Да-а, такое в магазине не купишь, – заметил я, намекая, что хотел бы узнать, откуда все это добро.

К моему удивлению, Бубенцов с той же легкостью, с какой показал мне свой арсенал, сообщил, что его друг Славиус – подполковник милиции, работающий в СОБРе, – достал ему это оружие и может раздобыть все, что угодно, вплоть до гранатомета. И вообще, Славиус очень крутой, он неоднократно участвовал в спецоперациях не только в Чечне, но и в Москве, у него много ранений, его руки в крови… Не знаю, для чего Бубенцов мне все это показывал и рассказывал, но думаю, что поставщику оружия Славиусу очень бы не понравилось, узнай он о разговорчивости своего друга Вани Бубенцова. Также пока неизвестно, за какие дела Бубенцов рассчитался со Славиусом автомобилем Mercedes Gelandewagen, который был у него машиной сопровождения. После всего увиденного и услышанного, учитывая, что Бубенцов был под градусом, я решил перенести разговор о регистрации моей доли в бизнесе на другой день.

Между тем время шло, а кое для кого, к сожалению, заканчивалось. Возле дома Пунша начали крутиться подозрительные люди, разъезжавшие на машинах с тонированными стеклами. Охранники моего ЧОПа появились перед чужаками неожиданно и в жесткой форме объяснили, что ничего из задуманного у них не выйдет и им лучше убраться восвояси. Разбирающемуся в охранном деле человеку было понятно, что цель у чужаков недобрая.

Решительные действия сотрудников ЧОПа не понравились начальнику службы безопасности «Интерпродукт-Capital» Чеботареву – по всей видимости, он подумал, что его подсиживают. Заручившись поддержкой Бубенцова, он попросил Пунша провести собрание, где определить: кто и как будет его охранять. Собрались Пунш, Бубенцов, я и Чеботарев. Последний предложил Пуншу выбор: охраняться милиционерами, ЧОПом Маркина или подконтрольным ему, Чеботареву, ЧОПом «Защита Плюс». Пунш сразу отклонил милиционеров и в дальнейшем самоустранился от принятия решений. Голосование было не в мою пользу. Бубенцов проголосовал за удобного Чеботарева, который все ему докладывал. Со мной было сложнее: любая информация, касавшаяся охраны Пунша, была для всех закрытой, даже самому охраняемому говорилось не все, чтобы не нервировать его лишний раз. Чеботарев предложил неэффективные и дорогие методы охраны Пунша, больше напоминавшие шпионские игры, чем реальную работу. По его мнению, всех подозрительных лиц нужно было отслеживать, устанавливать, прослушивать, а когда на них накопится достаточный материал, – сдавать «петрам»^[17].

Оставшись с Пуншем наедине, я спросил:

– Как понять это голосование?

– Я сам удивлен. Я думал, что Бубенцов проголосует за тебя. Чеботарева надо увольнять, потому что он – человек Хаповязова. Была замечательная возможность сделать это красиво.

– Что же мне теперь делать?

– Создай в Испании фирму «Интерпродукт-Мадрид», но имей в виду: Бубенцова в учредителях быть не должно, фирма будет принадлежать нам троим – тебе, мне и моей дочери.

– А кто будет вас охранять? – поинтересовался я. – Ведь Чеботарев не может обеспечить вам надежную охрану.

– Ты охраняй меня параллельно, не пересекаясь с людьми Чеботарева, и почаще инспектируй их. Если увидишь, что они не работают или спят, сразу докладывай мне. И еще. Всегда будь готов охранять мою дочь, она – самое главное, что есть в моей жизни. Я ей дам твою визитку, так что будь на старте.

– Хорошо. Пусть звонит в любое время дня и ночи мне или в мой офис оперативному дежурному. Помощь в случае необходимости будет оказана незамедлительно.

Мне не понравилось настроение Пунша. Чувствовалось, что он загнан в угол. Бубенцов, что хотел, то и получил – охрана Пунша перестала быть таковой. У «Защиты Плюс» оружия не было вообще! Она должна была его получить для охраны Пунша в лучшем случае к концу 2002 года. Впрочем, Бубенцов знал, что делает.

Чеботарев попросил меня не говорить Пуншу, что его охрана без оружия, и не разоружать Роговицкого с Назаренко до тех пор, пока они не получат оружие от «Защиты Плюс». Чеботарев таким образом стремился избежать скандала у Пунша дома. Я согласился только на то, чтобы не забирать оружие у сторожей, поскольку думал, в первую очередь, о безопасности Пунша. При этом по закону считалось, что Пунша охраняет не «Защита Плюс», а мой ЧОП, поскольку оружие было закреплено за нами. Проводимые мною инспекции «охранников» Пунша с последующим ему докладом никаких положительных результатов не давали, а только раздражали его. Пунш не понимал, что Бубенцов просто спихнул ему Роговицкого и Назаренко. Может быть, эти сторожа были неплохими людьми, но телохранителями – никудышными. Возглавивший охрану Пунша Чеботарев раньше работал милиционером и отлавливал карманников. Он неплохо разбирался в психологии своих бывших клиентов, которые, как известно, не убивают, но никогда не сталкивался с киллерами, не видел их «добрых» глаз. Поэтому в непрофессионализме охраны Пуншу следовало винить только самого себя.