Была вторая половина января 2002 года. Я долго созерцал красивую морскую гладь с удобной террасы на втором этаже своего дома в Испании и размышлял о том, как под водой одни рыбы пожирают других. Это мое занятие прервал звонок Пунша из другой – в чем-то аналогичной в плане пожирания себе подобных – дали. Пунш подавленным голосом сказал, что хочет встретиться, и желательно поскорее. Ничего толком не объясняя, твердил, что надо поговорить. Я ответил, что перезвоню на следующий день и скажу, когда буду в Москве. Через несколько часов мне позвонил Дигоевский и примерно таким же, как у Пунша, неуверенным и тяжелым голосом попросил о встрече, тоже ничего на объясняя. Мне оставалось только теряться в догадках, почему они мне названивают[14]. Определившись, я на следующий день сообщил собеседникам, что буду в Москве в конце февраля.
Прилетев в конце февраля 2002 года в мрачную Москву, я встретился сначала с Пуншем, поскольку он позвонил мне первым. Пунш пригласил меня к себе домой в поселок Заря, там же оказался Бубенцов. Жена Пунша Карина Леонидовна накрыла на стол. По ее лицу было видно, что она в курсе событий. Пунш после серии дежурных вопросов о моей семье и о погоде в Испании начал свой рассказ о проблеме с Дигоевским. О том, что рассказ был лживым, и что эту проблему они с Бубенцовым сами же и создали, я узнал позже. Пунш вещал: мол, Дигоевский разворовал банк и теперь разрушает их с Бубенцовым бизнес – может быть, последний в его жизни. Якобы Григорий угрожает расправой, если они срочно не вернут ему девятнадцать с половиной миллионов долларов, которых у них нет. У Григория нет денег, чтобы рассчитаться со мной, согласно нашим с ним договоренностям, и они с Бубенцовым ждут от него начала боевых действий. Дигоевский с Хаповязовым уже выбили из них расписку на 19 млн. 475 тыс. 521 долл., – рассказывал Пунш.
Закончив повествование, Пунш сделал предложение мне:
– Мы с Иваном в рамках «Соглашения», которое мы с тобой подписали 1 февраля прошлого года в сауне банка МКБ, берем тебя в бизнес «Интерпродукт-Capital», твоя доля будет составлять 25 процентов. Оформляем все как положено, в том числе официально принимаем на себя остаточный долг Дигоевского тебе. Кстати, сколько там осталось? – Пунш взял ручку и лист бумаги.
– Два миллиона четыреста шестьдесят тысяч долларов, – ответил я.
– Хорошо, берем. – Записав сумму на листе бумаги, Пунш на повышенных тонах обратился к Бубенцову, о чем-то глубоко задумавшемуся:
– Иван, я все правильно сказал?
– Да, конечно, – очнувшись от своих мыслей, ответил Бубенцов.
– А ты, Саша, будешь силами твоего ЧОПа охранять нас и наш бизнес от бандитов Дигоевского, Хаповязова и им подобных. В общем, мы должны быть спокойны.
Выслушав Пунша и обратив внимание, что Бубенцов практически ничего не говорил и мало что подтверждал, я взял неделю на размышление[15]… Через несколько дней я встретился с Дигоевским, и тот прямо заявил мне, что отдать долг он сможет лишь после того, как Бубенцов и Пунш вернут ему деньги. Я успокоил уже никуда не спешившего банкира:
– Я тебя не тороплю. Когда будут, тогда и отдашь.
Я понимал, что между Григорием, Пуншем и Бубенцовым, пока всё было хорошо, существовали договоренности строго на троих, касавшиеся не только меня с Митей Будкиным, но и других учредителей банка и их денег. Я посоветовал Дигоевскому самому разбираться с бывшими партнерами, добавив, что делать это следует цивилизованно.
– Мне писец, меня убьют! – завопил Григорий.
– Никто тебя не убьет! – Я вдруг опять заметил, что это не я, а кто-то другой, видящий, отвечает моими устами Григорию. – Единственное, что я могу для тебя сделать, – не буду переваливать на тебя вдобавок и свою вину. Ведь это я виноват в том, что доверял тебе. И когда ты прекратил наше сотрудничество, я не настоял, чтобы ты сразу отдал мне все мои деньги. Для банка в то время это было реально и без напряга. Поэтому считай, что ты мне ничего не должен.
Распрощавшись с Григорием, я позвонил Пуншу и сказал, что принимаю его предложение и готов приступить к работе немедленно. 26 марта 2002 года в офисе «Интерпродукт-Capital» на Новочеремушкинской улице мы с Бубенцовым в присутствии Пунша подписали договор купли-продажи 25-процентной доли в компании «Интерпродукт-Capital». Бегло просмотрев договор и акт приема-передачи доли, думая в первую очередь о предстоящей работе и будучи человеком, который доверяет больше данному слову, нежели подписанной бумаге, я не стал сразу проверять всю подноготную фирмы и ее работников. Вместо этого я сосредоточил все свое внимание на вопросах организации безопасности Пунша, поскольку он, на мой взгляд, вообще никак не был защищен, в отличие от Бубенцова. Пунш нехотя, по моему настоянию, познакомил меня с начальником службы безопасности «Интерпродукт-Capital» Дмитрием Чеботаревым, предварительно предупредив, что собирается его уволить, поскольку он – человек Хаповязова и поставлен в компанию, чтобы наблюдать за ними.
Но Чеботарев привлек мое внимание не столько как человек, шпионивший за Пуншем и Бубенцовым и их движениями в бизнесе с последующим докладом Хаповязову, сколько другим любопытным обстоятельством. Меня волновало, знает ли он о людях, следивших за ними после их возвращения из Австрии, и что делалось для того, чтобы этих людей установить. Одним словом, меня интересовало все, что касалось контрнаблюдения за наблюдателями. В разговоре с Чеботаревым выяснилось, что контрнаблюдение за подозрительными лицами не велось ни в пределах офиса «Интерпродукт-Capital», ни на подступах к квартире Пунша, где тот с Катенькой Крысиной периодически «работал с документами», ни на территории, прилегающей к его дому в поселке Заря. Бубенцов с семьей жил в хорошо охраняемом пансионате управления делами президента «Бор», поэтому вопрос о его безопасности был у меня на втором плане. Чеботарев пожаловался, что денег на охранные мероприятия ни Пунш, ни Бубенцов никогда не выделяли, а вся служба безопасности состоит из двух человек – самого Чеботарева и его сына.
Между тем события начали развиваться угрожающе стремительно. Дигоевский затребовал встречу с Пуншем и Бубенцовым с целью разобраться, как им быть дальше. Пунш согласился на встречу с Григорием, предупредив его, что и Саша Маркин будет присутствовать на встрече в качестве их компаньона по бизнесу. Григорий стал истерично кричать, что им нужно встречаться без Маркина, поскольку они решали все по кредитам без посторонних лиц. Пунш, почувствовав уверенность в себе, игриво ответил Григорию:
– Что же мне делать, Гриша, если я боюсь тебя и Хаповязова.
Встреча состоялась в ресторане «Губернаторский» недалеко от мэрии Москвы. Григорий пришел подчеркнуто один, без Хаповязова. Перед встречей, как положено, сотрудники моего ЧОПа проверили все в ресторане и вокруг него на предмет безопасности участников переговоров. Во время жесткой беседы Пунш сразу выложил свой главный козырь, сказав Григорию, что они с Бубенцовым берут на себя его долг Маркину – теперь у Дигоевского не было повода для силового давления на них. Поникший Григорий спросил меня:
– Так я тебе ничего не должен?
Я подтвердил.
У Григория был только один вопрос к Пуншу как гаранту бизнес-порядочности Бубенцова: когда он отдаст 19 млн. 450 тыс. 521 долл., которые они взяли у него в декабре 2001 года?
Пунш заметил, что непосредственно они с Бубенцовым у него ничего не брали, а для расписавшихся в кредитных договорах это сейчас не представляется возможным. Григорий обиженно проговорил, что они его кидают, он этого так не оставит и все расскажет учредителям банка МКБ – нефтяникам и миллионерам, которые шутить не любят. После этого он ушел.
Бубенцов за всю встречу не произнес ни слова. Пунш сухо осведомился у меня:
– И что теперь может быть?
Я жестом руки попросил его ничего не говорить, а взглядом указал на забытый Григорием телефон. Пунш осекся и напряженно задумался. Через некоторое время вернулся телохранитель Дигоевского Михаил и забрал не случайно оставленный мобильник. Когда он ушел, я ответил Пуншу:
– Этого никто не знает, но, чтобы ничего серьезного не произошло, надо уметь договариваться и с врагами.
Проанализировав сложившуюся проблемную ситуацию, я пришел к выводу, что ключевая фигура в ней – Пунш. Ведь именно он привел Бубенцова в банк МКБ, и под его, Пунша, имя кредиты давались на компанию «Интерпродукт-Capital». Именно Пунш был гарантом порядочности Бубенцова в бизнесе, поскольку изначально Иван считался только техническим руководителем в проекте. Без слова Пунша Григорий не дал бы ему и копейки. Поэтому я решил, что мне надо охранять Пунша, раз взялся, серьезно, и не только от Дигоевского, Хаповязова и не любящих шутить учредителей банка МКБ. Я поймал себя на мысли, что Бубенцову было бы очень удобно свалить все на Пунша, если бы того убили. В таком случае он мог бы сказать кому угодно, что о договоренностях между Пуншем и Дигоевским не знает, что выполнял все без исключения просьбы Пунша, и все документы, касающиеся проводок денег, также находились у Пунша, поэтому с него все, как с гуся вода. Дополнительным стимулом организовать хорошую охрану Пунша было для меня то, что он взял меня в бизнес «Интерпродукт-Capital» и обязался выплатить мне долг Григория в размере 2 млн. 460 тыс. долл. США, что было очень важно для развития моего бизнеса в Испании.
Засучив рукава, я принялся за работу. Прежде всего я установил мобильные посты наблюдения за подозрительными лицами. Первый пост работал вблизи офиса «Интерпродукт-Capital». В задачу второго поста входило патрулирование главного маршрута Пунша дом – офис, как во время его передвижения, так и заранее, за час до его поездки в ту или другую сторону. В местах встреч работа по охране Пунша и Бубенцова велась комплексно. В зависимости от обстановки и характера встречи подключалось необходимое число охранников. Все они были вооружены и готовы в случае необходимости отразить нападение. Обо всем увиденном и услышанном охранники докладывали Дмитрию Курцеву, который после моего отъезда в Испанию занял должность генерального директора ЧОПа. Дмитрий, в свою очередь, обо всем сообщал мне. Пунш по нескольку раз в день лично спрашивал меня о количестве охраны.
По его потухшим глазам и дрожащим рукам было видно, что он боится. Организуя охрану Пунша, я столкнулся с проблемами, которые были обусловлены человеческим фактором и, как ни странно было для меня в то время, исходили от Бубенцова. Казалось, молодой коммерсант не заинтересован в хорошей охране своего возрастного компаньона, – он всячески закулисно вредил налаживанию безопасности. Сам Бубенцов пользовался тогда милицейской вневедомственной охраной и не подпускал к себе больше никого. Зато в вопросах охраны Пунша Бубенцов совал свой нос везде и, несмотря на мои возражения, навязал ему в телохранители бывших сторожей своей жены Ангелины – Роговицкого и Назаренко. Два этих типа производили впечатление, будто спят на ходу и понятия не имеют об охранной работе – тем более о работе телохранителей. Так Бубенцов ослабил охрану Пунша. Роговицкий до того, как я по просьбе Бубенцова его лицензировал, работал сторожем на женской половине общежития Московского педагогического университета и охранял там женское белье, а Назаренко сторожевал на заводе НПО «Ротор».
Когда охраняемое лицо могут убить, и оно само это понимает, то нужно приложить максимум усилий, чтобы его оберегали профессионалы. Нужны люди с телохранительским чутьем, хорошо видящие окружающую обстановку и умеющие быстро на нее реагировать, а в случае необходимости – остановить нападение. Разумеется, хорошие телохранители стоят недешево, да и вообще охранное дело – дорогое удовольствие. Но прикрываться, решая свои проблемы, телами несведущих сторожей, чтобы только платить поменьше, – это равнозначно тому, что прикрываться детьми. Согласившись на фальшивых телохранителей, Пунш сам подписал себе приговор.
По инструкции охранники не должны обсуждать свою работу ни с кем из окружения охраняемого лица. Это сотрудники моего ЧОПа строго соблюдали и никому, кроме меня и Курцева, ничего не говорили. Однако Бубенцов почему-то не раз предпринимал попытки выведать у чоповцев, проверявших территорию возле дома Пунша, что они видели, какие охранные мероприятия запланировали, что думают о ситуации, какое у них оружие и будут ли они его применять, если что… Зачем это было нужно, мы поняли лишь после убийства Пунша.
Я заметил, что все руководители и охранники прогибаются, в первую очередь, перед Бубенцовым и все ему докладывают. Пунша всерьез никто не воспринимал, к нему относились как к пассажиру, который скоро сойдет. Служба безопасности «Интерпродукт-Capital» состояла из двух перевербованных Бубенцовым агентов Хаповязова – Чеботарева и его сына. Эти люди ожидали от Пунша увольнения в связи с недоверием, но Бубенцов обнадежил их, пообещав, что этого не случится. Так что им нужно было угождать кормильцу и сливать ему всю информацию. Навязанный Пуншу балласт в машину сопровождения, Роговицкий и Назаренко, были ушами и глазами Ивана и докладывали ему обо всех передвижениях и встречах старшего компаньона. Роговицкий и Назаренко понимали: благодарить за то, что у них есть работа, они должны не Пунша, а Бубенцова. Я для этих двоих был недругом, поскольку открыто говорил Пуншу, что они черти, и их надо гнать. Все милиционеры, охранявшие офис «Интерпродукт-Capital», также выслуживались перед Бубенцовым, поскольку работали в рамках договора между ним и руководителем своей конторы. Их зарплата, как и премиальные, зависели от умения красиво выслужиться перед молодым коммерсантом.
В машине Пунша водителем был Владимир Жуков, охранниками, посменно, – Александр Федоренко и Олег Леонов. Это были ничем не мотивированные, безразличные – как к личной безопасности, так и к безопасности Пунша – люди, не имевшие ни малейшего представления о делах своего «подопечного». Бубенцов, поскольку он знал практически все о качестве работы охраны Пунша, мог это использовать в своих целях. Исключением для него оставался доступ к информации об охранных мероприятиях моего ЧОПа, что его явно нервировало. Такое положение дел с охранными структурами было не в пользу Пунша. А если учесть жизненное кредо Вани Бубенцова, что в бизнесе нет и не может быть друзей, и «боевую» обстановку, в которую Пунш попал уже в немолодом возрасте, то ситуация не сулила ему ничего хорошего. К тому же, в «лихие» девяностые частенько случалось, что компаньоны-коммерсанты заказывали убийство друг друга из-за доли в бизнесе или для того, чтобы свалить на убитого ответственность за хищение денег.
Через некоторое время после встречи в ресторане «Губернаторский» учредители банка МКБ, которые не любят шутить, начали названивать Пуншу с угрозами и требовать встречи – мол, надо разобраться по-хорошему. В итоге Пунш согласился встретиться наедине с Виталием Елизаровым, которого знал с 1997 года, и между ними сложились приятельские отношения.
О проекте
О подписке