© Александр Лучанинов, 2019

ISBN 978-5-0050-7491-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1 Дорога

Электричка мерно покачивалась, отбивая колесами убаюкивающий ритм. Володаров сидел на жесткой деревянной лавке и, подперев кулаком подбородок, задумчиво наблюдал за тем, как в окне мелькают поля и деревья. Монотонность происходящего навевала на него тоску, клонила в сон, но спать он не мог. Боялся пропустить нужную остановку. Хотя на самом деле это не имело никакого значения. Реши он в эту самую минуту плюнуть на все, сложить руки и поехать куда глаза глядят, все равно уснуть бы не удалось. Слишком шумно, да и сильный запах табака, смешавшийся со смрадом перегара и пота, казалось, проедал тонкую перегородку между переносицей и мозгом, словно кислота. В такой обстановке на трезвую голову попробуй поспи. Остается только сидеть и тоскливо смотреть в даль, будто ты старый философ, положивший всю жизнь на решение загадки бытия.

– Билет, – вдруг проскрежетал неприятный голос где-то справа.

Володаров повернулся, и окинул все тем же тоскливым взглядом вопрошающего. А вернее вопрошающую. Ею оказалась тучная женщина с короткими сальными волосами, закрученными в непослушные пружинки химией, тонкими губами, криво накрашенными ярко красной помадой, и непомерного размера грудью, которой можно встать сразу за несколько отчизн. Одета она была в строгую, почти военную, форму работника железной дороги.

– Билет, – все так же скрипуче повторила она, протянув вперед пухлую руку.

Володаров порылся в кармане ветровки, нашел заветный клочок бумаги и передал его проводнице. Она, слегка прищурившись, сперва посмотрела на пассажира, затем на бумажку, а после – снова на него.

– Куда едем? – с тонкой ноткой агрессии переспросила она, будто подозревая, что билет был подделан.

– Каменка, – выдохнул Володаров.

Проводница снова взглянула на билет, и вернула его владельцу.

– Что, бабка померла? – ее губы растянулись в гримасе, которая должна была быть похожа на улыбку, но что-то пошло не так. Помада, собравшаяся в уголках рта в комки, сделала лицо проводницы похожим на хищный оскал дикого животного, только что нагнавшего свою жертву.

– А? – не понял вопроса Володаров.

– Я говорю, что в Каменку никто кроме местных не ездит, а их я всех двоих в лицо помню. Вот и спрашиваю, бабка померла? На похороны?

– А… – нахальность и панибратство, с которым говорила проводница задели Володарова за живое, но он решил, что больше не пойдет на поводу у своего характера, стерпит. – Нет, я по работе.

– По работе? – удивилась женщина. – Это ж по какой такой работе можно ехать в Каменку? Неужто нефть нашли?

– Что? – Володарова удивил столь неожиданный вывод. – Какую нефть? Нет, я их новый участковый.

– Участковый, – повторила за ним проводница. – Участковый, это дело нужное. Но только не в Каменке. Село-то поди уже все повымерло. Ты лучше к нам, на электричку иди. Здесь тебе работы будет во! – она приложила ладонь ребром к горлу. – Что не день, то цирк.

– Извините, ничем помочь не могу, – уклончиво ответил Володаров. – Начальство направило в Каменку, значит там я нужнее.

Он отлично знал, что причина его назначения была совсем в другом. Никакому начальству он в Каменке был не нужен. Просто это самое начальство хотело избавиться от него, сплавить куда подальше от райцентра. Но говорить об этом проводнице Володаров не собирался.

– Ну, удачи тебе тогда, участковый. Смотри только остановку свою не пропусти, она неприметная, – не дождавшись вежливого ответа, проводница отвернулась и двинулась дальше по вагону. Пройдя совсем немного, она остановилась у какого-то пьяного мужика, спавшего на лавке. Недовольно закатив глаза, она набрала воздуха в свою необъятную грудь, и громогласно рявкнула: – Да что ж ты, едрить твою бога душу мать, делаешь?! Ты посмотри, а?! Гадина такая!

Мужик нехотя приподнялся, но сесть так и не смог по причине того, что этила в крови было больше, чем самой крови.

– А ну вставай, давай! – продолжала разорятся проводница. – Думаешь, напился, так все можно? Нарыгал – убирай!

Мужик, все же умудрившись принять вертикальное положение, промямлил что-то нечленораздельное.

– Какой выходить?! Ты у меня никуда не пойдешь, пока пол не вытрешь, зараза! Так, а вы там билетики приготовили…

Володаров не стал дослушивать разгоравшийся скандал. Электричка начала сбавлять ход, а это значило, что пора выдвигаться к выходу. Стащив с багажной полки спортивную сумку, Володаров бросил последний взгляд на кричавшую толстуху и вышел в тамбур.

Запах табака, казавшийся в вагоне просто невыносимым, вышел на новый уровень насыщенности. И даже огромные дыры в полу, через которые было видно мелькавшие снизу шпалы, не справлялись с проветриванием. На какой-то короткий миг Володаров пожалел о том, что бросил курить. Сейчас бы достал папиросу из помятой пачки, закусил и вместо табачной вони как по волшебству приятная горечь «Беломора».

Электричка сбавляла скорость не плавно, а рывками, будто автомобиль на скользкой дороге, боящийся уйти в занос.

Володаров отогнал навязчивые мысли о сигаретах и оперся плечом о стенку тамбура, чтобы при очередном торможении не грохнутся на пол, который, к слову, был измазан чем-то бурым, подозрительно напоминающим кровь.

Лесополоса за окном сменилась еще не засеянными полями, растянувшимися до самого горизонта, а деревья остались где-то справа, тонкой темной полоской разделяя небо и землю.

Электричка затормозила еще раз, колеса жалобно скрипнули, вагоны загрохотали, а затем все стихло. Володаров поймал себя на мысли, что все происходящее слегка напоминает ему затишье перед бурей, когда лес погружается в зловещее молчание перед тем, как первые зигзаги молний разрежут свинцовые облака. Даже далекие отзвуки ругани проводницы с пьяницей прекратились.

В половину девятого утра 15 апреля 1993 года на станции Карьерная вышел всего один человек.

Володаров вдохнул полной грудью свежий прохладный воздух, опустил сумку на еще влажный после ночного дождя бетон перрона и осмотрелся по сторонам. Не считая самой железной дороги и электрички, уже набиравшей ход, вокруг не было ровным счетом ничего. Никаких признаков цивилизации. Лишь маленький бетонный островок в бескрайнем море пожухлой травы.

– Это и к лучшему, – пробормотал Володаров, разминая затекшую в поезде шею. – Подальше от города, подальше от людей… Это к лучшему, Гена. Нервы дороже. Думай об этом, как о курорте. Санаторий Каменка, в котором за отдых еще и доплачивают.

Он посмотрел в след удалявшейся электричке, тайно надеясь, что она вдруг остановится и сдаст назад. Этого, естественно не произошло.

– Санаторий…

Володаров закинул сумку на плечо, затем спрыгнул с перрона и пошел по тонкой тропинке, уходившей вдоль поля за горизонт.

***

Туман подкрался незаметно. После получаса ходьбы по размокшей от ночного дождя дороге Володаров поймал себя на том, что радиус видимости заметно снизился. Еще минуту назад все было в порядке, и вот уже невозможно различить ничего дальше чем за сотню метров. А еще через несколько минут и вовсе приходится смотреть под ноги, чтобы не потерять тропинку. И что самое любопытное, на небе ни единого облачка. Разве бывает такой густой туман в ясную погоду? Бывает ли вообще туман в ясную погоду? Ответов на эти вопросы Володаров не знал. Зато он знал, что до села идти оставалось еще примерно столько же, а учитывая грязь, налипавшую на каблуки ботинок, плохую видимость и одышку (привет «Беломор») этот путь мог растянуться на долго.

Стараясь отвлечься от раздражающей погоды и не менее раздражающего желания продать душу дьяволу за папиросу, Володаров погрузился в раздумья. Возможно, не всем покажется реалистичным сельский участковый, погружающийся в раздумья, но не стоит спешить с выводами. Гена Володаров оказался на низшей ступени милицейской иерархии отнюдь не из-за отсутствия ума. Можно сказать, его спустили с лестницы, и сделали это весьма грубо – пинком под зад. Так обычно происходит, когда тебя окружают звери в человеческом обличии. Дикие, озлобленные, они с жадностью хватаются за любую, даже самую маленькую возможность подсидеть соперника, откусить от него кусок в момент его самой большой слабости. А когда зверь чувствует опасность, если он вдруг, не приведи господь, решит, что ты позарился на его территорию, сам решил откусить кусок, тебя ждут большие неприятности. Ты оказываешься в чистом поле с килограммами грязи на ботинках, килограммами одежды за спиной и непроглядным туманом, который, чтоб его так, совсем не помогает.

От нервного срыва, к которому с настойчивостью ледокола двигался Володаров, спас удивительный дорожный знак. Сам по себе, вырванный из контекста происходящего, знак был довольно посредственным. Обыкновенный белый треугольник с красным ободком и двумя черными человечками в центре. «Дети» – машинально вспомнил его название Володаров, а вместе с тем и две неудачных попытки сдать на права. Удивительным же было то, что водителей, которых должен был предупреждать этот знак, быть здесь попросту не могло. Как и детей. Белый треугольник с красным ободком и двумя черными человечками в центре был примотан проволокой к бетонной свае, торчавшей прямо из земли, посреди поля, так же удаленного от ближайшей дороги, как и сам Володаров от заветной папиросы. Если не дальше.

– Что за чертовщина? – Володаров решил подойти к знаку поближе, чтобы рассмотреть его как следует, понять, в чем подвох. Тем самым он совершил ошибку, которую многие бы сочли глупой и детской. Но окажись эти люди в подобной ситуации, уверен, они бы поступили так же, если не хуже.

Володаров сошел с едва различимой тропинки и, чвакая грязевыми каблуками, приблизился к бетонной свае. В дымке тумана ее серая шершавая поверхность со следами от лопнувших в процессе застывания бетона пузырьков воздуха походила на испещренную кратерами луну. Не хватало только крошечного посадочного модуля и космонавта, тщетно пытающегося воткнуть флаг.

Володарову эта мысль показалась забавной. Он ухмыльнулся ей, но развивать не стал. Вместо этого он прикоснулся кончиками пальцев к гладкому металлу дорожного знака, будто проверяя реален ли тот, или же это просто плод воображения, раззадоренного туманом. Знак был настоящим и холодным на ощупь. На свае его удерживал провод, продетый через две маленьких дырочки по бокам от черных нарисованных человечков, и скрученный спиралью с противоположенной стороны столба.

– Интересно, и кому ты тут нужен? – спросил Володаров в слух, словно знак мог его услышать и ответить на поставленный вопрос. Его слова поглотил туман едва они покинули рот. – Стоишь один в поле, ворон пугаешь…

Естественно никаких ворон и в помине не было, а если бы и были, то в лучшем случае они бы использовали неуместный бетонный столб как удобную жердочку.

Володаров хмыкнул, пожал плечами и развернулся обратно к тропинке. Той самой, что должна бал привести его к будущему месту работы, той, что размокла от ночного дождя и оседала на ботинках увесистыми комками, именно той, которой больше не было.

Первой мыслью Володарова было: «Это просто туман стал плотнее. Сейчас я пройду пару шагов, и она проявится» Он сделал пару шагов вперед, еще раз осмотрелся, но тропинки по-прежнему видно не было. Тогда Володаров решил, что по всей видимости просто идет не в ту сторону. Нужно просто вернуться к бетонной свае со знаком, чтобы сориентироваться. Но тут его поджидал еще один неприятный сюрприз: дорожный знак «Дети» исчез в том же неизвестном направлении, что и тропинка.

Володаров снова привычно запустил руку в карман в поисках заветной пачки папирос. Он всегда закуривал, когда нервничал. Закуривал…

– Во дела… – он поправил сползшую с плеча сумку. Лямка, как и ткань куртки, покрылась налетом влаги. Ощущение воды на ладони заставило вспомнить о холоде, и от этого волосы на шее встали дыбом.

Делая широкие шаги, Володаров нервно прошелся по тому месту где, по его мнению, всего две минуты назад была вбита бетонная свая. Не обнаружив никаких следов, даже своих, он снова вернулся туда, откуда начал. А именно в никуда.

Сама по себе ситуация была не так страшна, как могло показаться на первый взгляд (по крайней мере Володаров утешал себя именно так). Ну подумаешь, заблудился в тумане. С кем не бывает? Ничего, сейчас всего девять утра, скоро солнце прогреет хорошенько воздух и туман рассеется.

Он поднял голову, но не увидел ничего, кроме все той же молочной дымки.

– А может и не рассеется…

На всякий случай Володаров решил не сидеть сложа руки в ожидании окончания этого погодного феномена. Приблизительно прикинув, как далеко от того места где он сейчас стоит могли находится тропинка и знак, он назначил его отправной точкой. Теперь оставалось ходить по кругу, все время увеличивая его радиус. Рано или поздно неопознанный ходячий объект класса «Участковый» должен будет пересечь прямую, соединяющую пункт «А» (Перрон) и «Б» (село Каменка), а школьный курс геометрии с алгеброй, наконец, пригодятся.

Не пригодились.

Спустя примерно пятнадцать минут безуспешных блужданий в продолжавшем густеть (хотя куда уж больше) тумане, Володаров бросил свою затею. Он остановился, постучал друг о друга ботинками, сбивая налипшую на них грязь, и снова потянулся за папиросой. Уже пятый раз за сегодня. Дурной знак. Так и сорваться не долго.

Как-то незаметно, но уверенно и стремительно обычное утро четверга портилось, из обычной рабочей поездки превращаясь в сущий кошмар.

Володаров вытер вспотевшие ладошки о штаны, чем сделал только хуже. Роса, осевшая на одежде, промочила руки, а холодная ткань неприятно прижалась к ногам.

– Ау! – не придумав ничего лучше, выкрикнул Володаров в молоко тумана.

Звук моментально утонул в белизне. Ни ответа, ни эха. Будто кричать в толстый слой ваты.

– Молодец ты, Гена! Просто гений, не иначе, – Володаров бросил сумку на землю и сел сверху. – Ой, а что это за знак такой? – перекривлял он собственные мысли голосом, которым, по его мнению, должны разговаривать крайне глупые люди. – Ой, как интересно. Надо срочно пойти посмотреть… Теперь даже не знаю, как обратно к железной дороге вернуться. Придется сидеть сиднем и ждать пока туман рассеется.

В ответ на это в его голове тут же проснулся его личный скептик. Этот гад частенько портил ему нервы своими замечаниями, ломающими стройный ход мыслей. И самое обидное, что зачастую он оказывался прав.

– А что, если не рассеется? – ехидно возразил скептик.

– Такого не бывает, – парировал Володаров. – Дождь, снегопад, туман. Это все временные неудобства. Они не навсегда.

– Возможно, но ты знаешь, что я имел в виду не это. Что если ты застрял здесь до ночи? Тогда уже будет не важно, есть туман, или нет. Все равно дорогу не найти.

Хоть Володаров и не любил своего внутреннего скептика, приходилось признать, что в этот раз он снова оказался прав. Как и во многие разы до этого. Это была отвратительная правота, та, которую никогда не хочется слышать, но без которой не обойтись.

– Хорошо, допустим до вечера не развиднеется. Что тогда? Критикуешь – предлагай.

– Все просто, – тут же ответил скептик, – продолжай искать тропинку. Только теперь включи голову и делай по уму.

– По уму я уже делал. Не помогает.

– Ну, так, сделай еще раз, но по-другому.

– Это как?

– Например, ходи не кругами, а квадратами. Сначала сто метров в одну сторону, потом пять поперек, и сто в обратную. И под ноги смотри как следует.

Володарову эта идея показалась дельной, а учитывая, что диалог был исключительно внутренним, то еще и гениальной. Встав на ноги, он закинул сумку за спину, сориентировался как мог по собственным следам и, наметив направление, пошел вперед.

С каждой минутой Володаров все больше убеждался в аномальности погодного явления, испортившего ему день. Кроме исключительной плотности и способности поглощать звуки, туман удивительным образом рассеивал солнечные лучи. Так обычно ведут себя обложные тучи, через которые свет проходит равномерно.