Часть первая
Бешеные морские псы

Глава первая
Паруса над водой

Артему исключительно приятно было просто стоять на палубе, пахнущей струганой древесиной, солеными брызгами и мерно покачивающейся под ногами, глядеть на волны, перекатывающиеся в лунном свете, слушать, как над головой шуршат под ветром тростниковые паруса, поскрипывают реи, плещут о борт волны, а с кормы доносится заунывная песня матроса, стоящего за румпелем.

Для разнообразия он мог даже прислушаться к тому, что рассказывал рулевой, только что сменившийся с вахты:

– Мой отец видел не только Черные Столбы, господин посол. Он видел в море ледяные острова, на которых стояли города, сделанные изо льда. Всё было изо льда, господин посол, всё – дома, скамьи, лестницы. В ледяном городе жили люди очень-очень маленького роста, чуть больше зеленой обезьяны, господин посол. У них были совсем короткие ноги, но от этого они не страдали. Чего страдать, когда ходить некуда! Зато плавали они как рыбы и ели рыбу, одну только рыбу, господин посол. Эти люди ловили ее голыми руками. Господин посол может не верить мне, но они ныряли в воду прямо с берега ледяного острова и выныривали уже с рыбой, вот так. Они могли долго, очень долго находиться под водой, прямо как выдры, господин посол.

Матрос-китаец работал не только ртом, но и палочками для еды, поглощая ужин, оставленный ему. Над палубой плавал щекочущий ноздри аромат специй, которыми была щедро приправлена лапша. – А прапрадед мой плавал вместе с самим великим Сынь Чуанем в страну Фузан. Об этом мне рассказывал дед, слышавший это от своего деда. Он говорил, что в стране Фузан растет золотой виноград, а на огромных полях пасутся стада небесных коней. Тех коней кормят травой му-су, отчего у них вырастают крылья. А еще в стране Фузан кругом, куда ни глянь, столько золота, что можно ослепнуть, если не щуриться и не прикрывать глаза ладонью.

Матрос-китаец чесал по-японски довольно бойко, разве что с небольшим акцентом. Да все остальные члены экипажа, целиком состоявшего из китайцев, кто хуже, кто лучше, но говорили по-японски. Удивляться тут было нечему. Все они не один год ходили в страну Ямато, подолгу торчали в японских портах, проводили в Японии времени никак не меньше, чем в Китае. Как тут не обучишься языку?

– У людей из страны Фузан красная кожа, господин посол, одежду они делают из птичьих перьев, а головы прикрывают высокими шапками из глины, – продолжал вещать матрос-китаец.

Есть он закончил, опустевшую деревянную плошку поставил рядом с собой на палубу, губы утер ладонью, но вот закончить с байками никак не мог. Моряки во все времена одинаковы, и если уж их завести, если уж они начнут травить байки, то потом фиг эту братву остановишь, как того батареечного зайца с барабаном.

Все началось с того, что Артем от скуки и от переизбытка хорошего настроения поинтересовался у сменившегося рулевого, не видел ли тот в пучинах Морского Змея или кого-то на него похожего. Матрос поправил татуированной рукой налобную повязку и ответил господину послу, что да, видел, конечно, и не раз, и не только Змея Морей, но и много чего еще другого. Ну и понеслось…

Болтовня китайского матроса ничуть не раздражала Артема и не отвлекала от великих дум. Во-первых, его голова не была занята никакими великими думами, а во-вторых, как уже было сказано, бывший цирковой акробат пребывал нынче в превосходном расположении духа и был по-доброму настроен ко всему окружающему. Да, Артем чувствовал себя почти счастливым… как это ни странно.

Казалось бы, какое может быть счастье, когда он лишился всего того, что с великими трудами завоевывал и создавал последние полгода! Лишился власти, и не такой уж маленькой, лишился положения, которое он, в глазах японцев – чужак и варвар, зубами выгрызал, ставя на кон свою жизнь. Лишился замка, источников дохода.

Город Ицудо, который его стараниями с успехом превращался в эдакий древнеяпонский Лас-Вегас, богател и процветал, теперь наверняка опять вернется в свое былое полусонное прозябание. Ярмарка Торикихидзе, может быть, какое-то время еще просуществует, но будет мельчать и хиреть, пока не захиреет окончательно. Ямомото-рю, школа, на которую он возлагал столько надежд, без его денег и без его энтузиазма наверняка закроется, да и прочие его новшества и начинания, включая улучшение дорог по всей провинции, вряд ли кто станет продолжать.

Погибли многие из тех людей, с кем он начинал свою недолгую японскую эпопею, те, кто был всецело предан ему. Казалось бы, нет никаких причин, чтобы чувствовать себя счастливым, и тем не менее…

Быть может, дело было в том, что здесь, посреди морских волн, где куда ни глянь – лишь вода и горизонт, он наконец-то почувствовал себя свободным. Свободным от всемогущего сиккэна^[1], коварного как само коварство, от интриг и заговоров, от переменчивости политической ситуации в Ямато, от настороженного отношения японцев к чужеземцам вообще и тем более к чужеземцам, столь разительно отличающимся от них.

Сейчас все упростилось до невозможности. Перед ним лежала дорога, которую он должен был пройти. Понятное дело, никто не знал, что ждет их на этом пути. Но такая неизвестность казалась Артему гораздо более привлекательной, чем подвешенность прежней жизни. Тогда какой-нибудь средневековый японский олигарх в любой момент мог надумать использовать Белого Дракона для победы над своими политическими противниками, выжать его досуха, а потом устранить как угрозу своей абсолютной власти. Другой не менее влиятельный в Ямато человек мог вдруг прийти к выводу, что Белый Дракон самим своим существованием мешает осуществлению его целей. Одному Будде тогда было ведомо, с какой стороны и когда Артем мог получить удар, кто его нанесет и как уберечь при этом своих близких.

Весь этот немалый груз свалился с плеч Артема. Когда груз сваливается с плеч, мы всегда поначалу ощущаем небывалую легкость во всем теле… или на душе, ежели тот груз на душе и лежал.

Тем более он сейчас не один… Был бы один, вот тогда вряд ли испытывал бы хоть какую-то радость. А так с ним вместе готовы пройти весь пусть до конца преданные и близкие люди. С ним обе его женщины, каждая из которых для него по-своему незаменима и дорога. С ним вместе его верные и проверенные товарищи. Пусть их всего горстка, зато на них можно всецело положиться. Они не воткнут в спину предательский кинжал и не продадутся тому, кто посулит им гору денег, китайских, японских или иной чеканки. Если им всем суждено умереть, то они именно все и умрут, сражаясь плечом к плечу и меч к мечу, а это, знаете ли, гораздо более привлекательная смерть, чем от яда, поднесенного людьми сиккэна, или казни через отрубание головы. В конце концов, кто сказал, что счастье – это прежде всего возлежание с сытым брюхом возле фонтана в окружении гурий и прочих гейш? Счастьем может быть и дорога в неизвестность, особенно вместе с людьми, с которыми тебе по ней приятно идти.

Кстати, о сытом брюхе. Очень долгое время за брюхо нечего беспокоиться. Уж чего-чего, а денег у них с собой хватает. Есть и собственные сбережения, весьма немалые, кстати, – а чего им быть малыми, когда игорное дело в Ицудо процветало! – и средства, выданные посольству из императорской казны. Даже если они станут останавливаться на самых дорогих постоялых дворах, заказывать там самые изысканные деликатесы и требовать, чтоб их подавали непременно на золотой посуде, то все равно сведут концы с концами. Хотя Артем вовсе и не собирался гусарствовать подобным образом. Да и самураи, воспитанные в духе сурового аскетизма, подобный шик не одобрят, тут и к японской бабке не ходи. Может быть, это морской ветер так пьянил сейчас бывшего циркача, как пьянил он личностей мужеского полу во все времена, что-то там обещая и нашептывая о дальних странах, о новых встречах, о невиданных чудесах, о всяческих тайнах и загадках.

– А еще, господин посол, в стране Фузан есть дома из камня, чья высота, да простит меня господин посол, не уступает горе Фудзи, да и видом те дома похожи на гору. Они широкие у подножья и совсем узкие вверху, – снова вклинился в раздумья Артема бубнеж китайского моряка. – Но не все хорошо в той стране Фузан. За золото, крылатых коней и траву му-су их боги требуют кровавых жертв. А боги у них ненасытные, господин посол, совсем ненасытные. Поэтому великому Сынь Чуаню и моему прапрадеду пришлось бежать из страны Фузан, когда в их сторону стали нехорошо поглядывать жрецы тех кровавых богов.

«Уж не об Америке ли вещает этот парень? – вяло подумал Артем. – Не про ацтеков ли речь ведет? Красная кожа, перья, кровожадные боги. А что, такое вполне вероятно. Если викинги добирались до американского континента на своих драккарах, или как там их корыта звались, то китайские суда, крупные джонки, превосходящие их по мореходным качествам, и подавно могли это сделать».

Артем знал, что по морям плавали джонки, отличающиеся друг от друга лишь размерами, назначением и количеством тростниковых парусов. Их могло быть от одного до трех. Скажем, на их довольно крупном торговом корабле имелись все три паруса – носовой, кормовой и на грот-мачте. Артем вдруг обратил внимание на то, что китайский морячок как-то уж больно неожиданно замолчал, словно ему рот заткнули. Акробат оглянулся. Морячка на прежнем месте он не увидел, зато увидел Такамори.

– Господину Ямомото не спится? – вкрадчиво поинтересовался старый яма-буси^[2] у Артема за мгновение до того, как тот сам хотел сказать: «Что, не спится, Такамори?»

– Так ты тоже захотел подышать ночным морским воздухом, Такамори-сан? – ответил вопросом на вопрос Артем.

– Чего им дышать? Разве он чем-то лучше воздуха в горах? – сварливо пробурчал Такамори и заговорщицки огляделся. – Я хочу поговорить с тобой, господин Ямомото.

– Да? Вроде уж говорили…

– Мы не успели переговорить о главном.

– Хм, вот как!

Артема это несколько удивило. Вроде бы как раз о главном они и говорили в прошлый раз, а именно о том, откуда на корабле эдаким чертом из табакерки появился старый яма-буси.

История Такамори оказалось донельзя простой. Итак, они расстались, когда Артем со своим малочисленным отрядом отправился на битву в ущелье Бомо, а Такамори с двумя женщинами был оставлен в горах. В случае чего он должен был о них позаботиться. Такамори решил, что в столь грозный час негоже оставаться в стороне от битвы, что женщины и сами смогут о себе позаботиться, а он может и должен задержать отряд самураев сиккэна под предводительством Мацумото, идущий по следам его друзей. И главное – Такамори знал, как можно задержать тех самураев.

Старый яма-буси покинул женщин и направился к тому месту, где проход в горах был особенно узким. Полазав по склонам, а с этим делом бывалый горный отшельник был на «ты», Такамори расшатал и обрушил несколько увесистых валунов, вызвав камнепад и устроив на тропе нешуточный завал. Самураи Мацумото уперлись в этот завал, провозились с его разбором и не успели вовремя к мосту. А успей они тогда, так сейчас Артем если бы куда и плыл, то разве что по подземным рекам к острову мертвых.

Сделав столь нужное дело, Такамори вернулся к женщинам и, разумеется, ни одной из них на месте не обнаружил, поскольку обе ослушались приказа и со своими луками поспешили на помощь сражающимся. Такамори по их следам направился в сторону ущелья Бомо. Он добрался туда одновременно с самураями Мацумото, то есть когда там уже не было никого и ничего, кроме трупов. Ему пришлось отсиживаться в горных расщелинах, издали наблюдая, как воины Мацумото восстанавливают мост и переправляются через него.

Только после этого Такамори смог перебраться на ту сторону ущелья. Но и там ему вновь пришлось прятаться на горных склонах в зарослях орешника, на сей раз дожидаясь, пока мимо него не проследует целая армия сиккэна Ходзё Ясутоки. Наконец из окрестностей ущелья Бомо убрались все беспокойные элементы. Оставшись в совершеннейшнем одиночестве посреди гор, Такамори приступил к изучению следов и, надо сказать, довольно быстро и точно восстановил картину произошедшего. Когда ему стало ясно, в какую сторону ускакал господин Ямомото и все те, кто остался с ним, Такамори направился за ними.

Взяв след, Такамори не потерял его до самого города Осака. Справедливости ради следует сказать, что на первых порах сбиться с правильного пути было весьма непросто. След тот никто не путал, дорога была всего одна, а дождей не случилось. Потом, правда, начались развилки, зарядили дожди, обычные по осеннему времени. К тому же Такамори здорово отстал от отряда господина Ямомото, поскольку, как ни поспешай, как мало ни отдыхай, пеший все равно верховому не ровня. Тогда яма-буси приходилось расспрашивать окрестных жителей, – благо пошли населенные места – не проезжали ли случаем через их деревню всадники весьма запоминающейся наружности. Впрочем, вскоре Такамори прекратил все расспросы, поскольку уже не сомневался в том, куда держит путь господин Ямомото. Его беспокоило лишь то, что он может не успеть.

В пути у Такамори было достаточно времени поразмышлять о том о сем. Размышляя, он все время приходил к одному и тому же выводу – господин идет в Осаку лишь для того, чтобы там сесть на корабль и куда-то уплыть. Тогда его уже точно нельзя будет догнать.

Оказавшись в Осаке, он потолкался в порту, на рынке, около храмов, заводя знакомства с разными людьми невеликого звания – слугами, мелкими торговцами, подметальщиками улиц, с водовозами – словом, с теми, на кого самураи обычно не обращают внимания и в расчет не принимают. А зря, между прочим. Некоторые из этих людей весьма наблюдательны и сообразительны.

Как и предполагал Такамори, проезд по городу человека, очень похожего на легендарного Белого Дракона, не остался незамеченным. Ему довольно легко удалось выяснить, в какой именно двор въехала та процессия. Пару раз пройдясь мимо этого дома, яма-буси сразу понял, что Белый Дракон все еще там. Уж больно серьезно охранялся дом.

Такамори не стал и пытаться проникнуть в дом или как-то связаться с господином. Зачем? Проку от этого выйдет мало, а вот попасться можно запросто. Яма-буси направился в порт, чтобы присматривать там за кораблями, готовящимися к отплытию.

Очень скоро в порту появились самураи весьма грозного вида, которые долго что-то втолковывали сперва капитану одного из торговых кораблей, затем купцу, хозяину груза, показывали им какую-то бумагу. Такамори понял, что это то самое и есть.

Ему оставалось только договориться с капитаном судна и попасть на борт. Даже в древней Японии не существовало лучшего способа с кем-то о чем-то договориться, чем звонкая монета из драгоценного металла. Лишь бы сойтись в цене. Яма-буси с капитаном сошелся. Артем не допытывался, откуда Такамори достал деньги, подозревая, что вряд ли тот заработал их безукоризненно честным способом…

Ну вот, собственно, и вся история похождений старого яма-буси. Теперь они плывут по одному морю и под одними парусами.

– Ты все еще должен бояться сиккэна, – сказал Такамори.

– Кого?! – Артем подумал, что ослышался.

– Тише. – Яма-буси покрутил головой и продолжал, еще больше понизив голос: – Сиккэна Ходзё Ясутоки.

– Ты бредишь, старик! – Артем простер руку в сторону кормы. – Сиккэн остался там, в сотнях ри^[3] позади. Он сейчас даже не в Осаке, а в Хэйан или в Камакуре. Или ты думаешь, что он догонит нас по воздуху, оседлав небесного демона?

– Ты шутишь и веселишься, – неодобрительно покачал головой Такамори. – А все оттого, что ты плохо знаешь сиккэна, господин.

– А ты-то когда с ним познакомился? – рассмеялся Артем. – Ты ни разу с ним не говорил и считаешь, что знаешь сиккэна лучше меня!

– Я его видел, мне известны его деяния, я слышал, что говорят о нем люди. Поверь мне, такой человек, как сиккэн, не мог просто взять и отпустить тебя. Он не мог просто так отпустить семью Кумазава и остальных. Пока ты и Кумазава живы, сиккэн будет чувствовать угрозу. Зачем ему это?

– Если бы он хотел убить нас, то убил бы там, – Артем еще раз махнул рукой в сторону кормы.

Такамори покачал головой:

– Его имя могли связать с убийством. Это плохо, особенно в тот момент, когда он по всей стране усмиряет мятежников. Пусть они разбиты и разрознены, но кто ведает, вдруг весть о том, что сиккэн убил Белого Дракона, победителя монголов, всколыхнула бы мятежников, подняла бы на борьбу тех, кто до этого колебался. Нет, сиккэну гораздо выгоднее, если ты сгинешь где-нибудь вдали, о чем никто в Ямато даже знать не будет.

– Да брось ты, Такамори! Как он нас здесь достанет? – Для пущей убедительности Артем похлопал рукой по мачте. – Все, мы оторвались! Мы предоставлены самим себе!

– А зачем ему самому нас доставать, мой господин? Сиккэн мог заранее принять меры. Например, убийца может прятаться на корабле. Я, разумеется, смотрел в трюме и никого не увидел, но там столько мешков с сырой медью, они так плотно навалены, что за ними или даже в одном из них легко можно спрятаться. А может быть, мой господин, люди сиккэна наняли кого-то из матросов этого корабля, чтобы убить тебя. Например, того, кого я только что отправил с палубы. Я буду всегда рядом с тобой, мой господин. Я предупрежу самураев Кумазава. Но и ты будь начеку.

– Всех демонов мира вам в печенки! Да что ж это такое! – Артем в сердцах плюнул в море.

От прекрасного расположения духа не осталось и следа. Ночь была безнадежно испорчена, но хуже всего было даже не это. Артем вынужден был признать, что в словах подозрительного старика была немалая доля правды. Окончательно успокоиться, наверное, можно будет только на суше. Уж там-то, на китайской земле, никаких убийц, посланных сиккэном, быть не может.

«Ладно, так и быть. Придется во время плавания постоянно озираться и всех подозревать. Ничего, перетерпим».

– Ладно, пошли спать, Такамори, – сказал он, первым направляясь в сторону кормовой надстройки с загнутыми углами крыши, похожей на пагоду. – Помнишь мое любимое изречение, достойное самого Конфуция?

Утро вечера мудренее. Утро, однако, для Артема наступило несколько раньше, чем он планировал. И наступило оно совсем не так, как он того хотел.

Наступило оно с истошным воплем:

– Окинавцы!