Книга Вторая

«Шумному Богу молиться»

Пролог

Шум создавал мощный звуковой барьер, что служил занавесом для кулис, где состоялась драматическая сцена убийства. Главный действующий герой, задачей которого являлось триумфальное отождествление и обожествление себя в ранее отрепетированном этюде. На глазах по меньшей мере десятка тысяч человек он готов разыграть гиперболически-реалистическую и метаморфическую мизансцену. Скоро взлетят фейерверки, загорятся разноцветные огни, зазвучит музыка, все начнут ликовать, громко аплодировать, и распахнется занавес…

      Ну, а пока действие сменилось другой декорацией. Персонаж оказался в операционном кабинете хирургического отделения. Действовал он вполне организованно и профессионально. Видимо, не впервые было ему отыгрывать эту сцену в спектакле¹. Он методично и неспешно доставал из рюкзака, а затем раскладывал оригинальной формы предметы на импровизированный «операционный стол».

Перед ним статично лежало тело девушки, не молодой, с короткими волосами и белой кожей, с полным отсутствием загара, который был ей противопоказан после перенесенной операции. Она шла на поправку, и врачи ставили очень оптимистический прогноз на продолжительность ее жизни. Естественным образом, не предполагая такой скоропостижный исход от непредсказуемой настигшей смерти.

Мужчина в полумраке помещения начал подготавливать тело жертвы к процедурам «исцеления», а затем «наполнения». Демоны внутреннего мятежа нагло, стремительно и упорно стимулировали, вводили внутримышечно и внутривенно одурманивающий его наркотик.

Обнажив ее полностью, убийца взял заранее подготовленные стяжки-хомуты. Поднял тело, пристегивая за запястья рук, стопы и шею к железному основанию. Пропорции тела жертвы совсем не соответствовали габаритам металлической конструкции. Отчего оно небрежно висело в уродливом положении.

Третье действие – финальное – развернулось с максимальной приближенностью к реальности происходящих событий. Мужчина взял идеально выточенную под его ладонь деревянную рукоять. Сверху на нее присоединил между собой сцепленные металлические девятиконечные звезды и вложил в подготовленный паз жетон с изображенным на нём узором.

       В сборе прибор больше походил на боевой инструмент или орудие средневековых пыток. В целом, он этим и являлся, но для убийцы это был своего рода «ключ», открывающий пока лишь ему известные двери.

Положив «ключ» рядом с собой, мужчина «вооружился» газовой горелкой с баллончиком. Которая изрядно была модернизирована для усиления мощности горения. Открыл вентиль, пустил газ и поджег, пламя вспыхнуло синеватым оттенком. Выждав пару секунд, прибавил еще газа и взял «ключ». Подошел вплотную к девушке. Взглянул на нее и с внутренним возбуждением направил пламя на звезду и в центре расположенный металлический жетон, накаляя его докрасна.

Отсчитав точное количество секунд, он нанес «ключом» на тело девушки клеймо. Оставляя свой таинственный знак.

Не медля, он присел на одно колено, доставая плотные прорезиненные перчатки. Поспешно надел их и взял в руки плоской формы стеклянную банку, из которой достал нечто – вещество, похожее на тесто. Снова поднялся на ноги, выпрямился, приблизившись к жертве, и поместил таинственную субстанцию в только что образовавшийся глубокий ожог.

      Акт завершился катарсисом².

– «Она обмолачивает вас, чтобы обнажить. Она просеивает вас, чтобы освободить от шелухи. Она размалывает вас до белизны…», – прозвучала финальная многозначительная фраза в исполнении главного героя этого вечера.

Перед мужчиной распахнулся воображаемый театральный занавес с заполненным до предела зрительным залом. Но по факту он стоял у большого «слухового окна», отверстия в кровле крыши для естественного освещения и проветривания чердака. После глубокой реконструкции здания в этом отверстии стал располагаться родовой герб, на котором и была распята жертва.

Через считанные минуты у здания, к которому прикованы взгляды большей части горожан, прогремит салют в честь празднования дня города, прожектор торжественно осветит именной герб, и зрители увидят кульминацию спектакля.

Поспешно собирая в рюкзак инструменты «очищения и наполнения», мужчина вдруг от испуга откинулся назад. Он увидел перед собой большую сову, удерживающую в мощном клюве жертву. Будучи самой тихой хищной птицей, она спокойно влетела в свое жилище и, не видя опасности, решила полакомиться излюбленной пищей в виде крупного ежа. Зрелище было весьма отвратительным и пугающим. Убийца наблюдал, как сова без труда разрывала мощными когтями свою добычу. Клювом выедая плоть. Мужчину охватил ужас. Для него это был не просто природой заложенный естественный процесс, а личный обоснованный страх!

«Ночной охотник», увидев, что в помещении он не единственный представитель животного мира, пристально начал изучать своего визави. «Видимый соперник, а значит – враг. Большой хищник со своей жертвой», – мог сделать вывод, основываясь на первоклассном инстинкте, пернатый. И, приняв мудрое решение, он покинул своды чердака.

Каверзная тайная церемония успешно состоялась. Под оглушающую канонаду залпов пиротехники главный герой покинул кулисы и стены драматического «театра».

Глава I

Воздух, вода, огонь и земля окружали Мирона в его совершенной обители. Издревна это место было уникальным, ритуальным и магическим центром силы. Все четыре стихии подпитывали, исцеляли и очищали.

Кузнец сидел на коленях, руки положил на них сверху, голова опущена, глаза прикрыты. Сейчас в его состоянии было всё: покой, концентрация, медитация и молитва. Пропуская через себя все земные стихии, он обретал покой, мудрость, благословение и исцеление. Иногда, для большего процесса гармонизации, он опускал ладонь на пол, затем выставлял руку вперед и вверх, будто бы прощупывая что-то, или давая прикоснуться, пропустить через себя особенный вид горячей энергии. Затем он крестился, кланялся, омывался холодной водой. Парильная комната была для него молебной, баня служила храмом.

Мирона приучили к таинству банной культуры с самого раннего возраста. Ведь именно там, оставаясь один на один с собой, как не исповедаться? Как не обратиться к Творцу?

Суббота – омовение и очищение, воскресение – на утреннюю службу. Но так как в селе, где проживал Мирон с семьей, церкви и даже часовни не было, Мирон выбрал формат сближения и диалога внутри бани. С годами он сам себе придумал и довел до совершенства все тонкости техники и практики пара, дыхания, мысли и тела.

Наконец, Мирон поднялся на ноги с пола, ополоснулся прохладной водой и вышел в предбанник. Прогнулся, обязательно выполняя упражнения для укрепления мышц спины. Немного покряхтел для эффекта, выпил стакан морса и взял охапку заготовленных дров. Заложил в топку и снова вернулся в парильную комнату, где градус стал подниматься до предельно разумных температур.

Время в бане Мирон давно разделил на три основных цикла: первый этап – это прогрев и подготовка организма. Второй включал в себя момент раздумий, созерцания и восстановления внутренней энергии. Так называемый третий этап пребывания в бане, на самом деле, был для него личным испытанием. Проверка на выносливость, хоть и не исключающая насилия, но тем самым воспитывающая стойкость и внутреннюю уверенность в себе. Личное самовнушение, не более, физиологического и лечебно-профилактического эффекта в этом этапе не наблюдалось. И правильности парильных практик не соответствовало.

Вода в котле закипала, начинала выплескиваться от выходящих пузырей пара. Одновременно с благодатью, что приносит явление бани, можно посчитать ее и оплотом чистилища. Место вполне сравнимое: бурлящие котлы, нестерпимая жара, розги за грехи земные… Анализ этих понятий помогал Мирону лучше разобраться в себе, в поступках и мыслях.

Веник пошел в действие, самоистязание снова было ритуалом множества религиозных культур, но баня этот эффект утраивала, а то и учетверяла.

В этот раз он запарил дубовый веник, наиболее привычный для массажа и пропаривания всего тела, а веник из лапника хвойных деревьев, в данном случае из ели и пихты, он уложил на ярус палаты. Лег на немного еще колючие иголки и ноги поднял наверх, как оказывается, это наиболее оптимальное положение в бане. Придерживаясь всем известной рекомендации: держи ноги в тепле, а голову в холоде, приняв максимально расслабленное положение, Мирон вытянулся и закрыл глаза.

***

Из-под воды показался желтый диск солнцеворота. Мирон сделал пол-оборота тела навстречу просыпающемуся светилу. Переставил удилище ровно в центр возникающего круга, выставил поплавок ровно по линии отражения солнца. Как возник поклев, поплавок окунулся, выплыл, размножая круги на воде в причудливом калейдоскопе. Мирон, не мешкая, поспешил наматывать леску на катушку, вытягивая долгожданную рыбу. Вдруг леска ослабла, и наружу показался обнаженный крючок. Насадив новую наживку, он снова запустил крючок по направлению к солнцу. Крючок плюхнулся со звуком – клюк – и начал медленно уходить под воду. Вдруг – при совершенно ровном ветре и полном штиле – Мирон услышал странные звуки, перемешанные будто с ветром и водой, а также со скрипом невидимого механизма. Звуки исходили издалека основательно и не собирались затихать. Солнце будто бы передумало подниматься, замедлилось, словно его задачей было лишь «подсветить», оставляя вокруг полутени. Поплавок снова дернулся, но в этот миг Мирону показалось, что всхлипнул ребенок. Он прислушался, поплавок так и запрыгал на воде, привлекая внимание, но Мирона он больше не интересовал. Где-то за искусственным шумом плачет дитя. Поплавок резко ушел под воду, с усилием утаскивая следом и удочку. Мирон обхватил удилище крепче и начал тащить обратно, скрутить катушку не удавалось под натяжением лески. Вместе с лодкой его накренило, линии солнца на воде практически исчезли в раскаченном волновом ритме. Мирон вот-вот должен был упасть в воду, но успел отпустить свою удочку, наблюдая, как ее утягивает на темное дно. Небрежно плюхнулся на противоположенный борт лодки и с огорчением еще раз взглянул практически в бездну реки.

Прибрав рыбацкий инвентарь, Мирон расположился у вёсел. Сделав несколько гребков, он снова услышал механический шум, сопровождаемый детским плачем. Сейчас он его особенно отчетливо слышал и понимал, куда стоит плыть.

Развернув лодку, Мирон заметил странный феномен: за спиной так и осталось восходящее солнце, а по направлению к плачу главенствовал вечерний сумрак. Механический вой также преобладал над вдруг возникшей человеческой речью и отдаленным детским плачем. Мирон быстро поплыл на не стихающий зов.

Весной часто от перепада ночных и дневных температур поутру землю укрывает туман. Мирон плыл вниз по течению, и вполне логично, что туман особо сгустился в низменности. На берегу он увидел одинокое строение. Но было слышно, что вокруг него собирались люди, видимо, местные жители уже пришли на помощь. «Что же там происходит?» Гул становился сильнее.

Увидев покатый берег, Мирон направил лодку к нему. Подплывая, он разглядел в воде у берега девушку, что очень его удивило. Вода еще не прогрета и не подходит для купания. Мирон убрал весла, и течение неспешно его тянуло к берегу. Женщина, не обращая никакого внимания на лодку, вышла из воды, оказалась полностью обнаженной и, поднявшись на берег, растворилась в тумане.

Еще больше удивленный Мирон слез с лодки, подтянул ее на мель, привязав за ближайший куст, и пошел за девушкой и на шум. Когда Мирон приподнялся из-за невысокого берега, ему представилось необычное действие. Длинной вереницей друг за другом шли люди. Разного пола и возраста. Будто бы с близ расположенных деревень все их жители шли в одно место. Они двигались в два ряда, иногда перемешивались, но, не сбивая темпа, шли упорно вперед. Мирон молча вошел в строй, перед ним оказалась женщина.

– Здравствуйте, – обратился Мирон и прикоснулся аккуратно к ее плечу, – вы не скажете, а куда все идут?

– Я воду несу, – коротко ответила женщина.

– Но для чего или для кого? И, главное, куда? – не удовлетворившись ответом, спросил кузнец.

– Иду я к мельнику, для мужа своего, – снова не давая объяснений, женщина ускорила шаг, переложив из руки в руку трехлитровою банку с прозрачной жидкостью.

– Вы несете мельнику воду для своего мужа? – удивился Мирон.

– Вращающееся колесо мельницы способно повернуть ход болезни, поэтому на него необходимо вылить воду, которой обмыли больного, – впервые более детально объяснила женщина, и Мирон остолбенел от неожиданного ответа. Он стоял, а его спокойно обходили ведомые какой-то невиданной силой люди.

С Мироном поравнялся мужчина.

– Мужик, а ты зачем идешь сюда? – обратился к нему кузнец.

– Пытаюсь уберечь свое хозяйство от падежа, эпидемия у нас в округе, мрет скотина.

– И вы для этого идете за помощью к мельнице? – уже проявляя не дюжий интерес, спросил Мирон.

– Именно, обращусь к мельнику с мольбой. Как говорено, если зарыть в воротах в полночь задвижку мельничной запруды, это избавит и убережет скот от повального мора.

– Поверить в это не могу! – сказал сам себе кузнец и увидел женщину с беременной девушкой. «Боже мой! Они-то куда?!» – взорвался в недоумении Мирон и подошел к ним.

– Прочь с дороги, – мать рукой отодвинула возникшего на пути Мирона, ведя за собой под руку на большом сроке беременности дочь. – Что пристал? Не видишь, родить может в любой момент, а чтобы плод быстрее появился на свет, роженицу необходимо опрыскать водой с колеса мельницы, а чтобы снять с человека порчу, бросить надо ее одежду в воду под мельницей, – протараторила возбужденно женщина.

– Да что же такое творится, вы что, помешались все на этой мельнице?

И вдруг она выросла перед кузнецом. Конусовидная гора предстала перед ним своим монументальным образом. Ветер пронизывал строение сквозным продувом через расшатанные, местами отвалившиеся доски. Звуки работающего колеса и грузных переливающих воду лопастей произвели эффект всплывающего кита-кашалота, поглощающего людей словно мелкую рыбешку. Совершенно не фильтруя, он начал проглатывать входящих в «пасть» людей.

Мирон от испуга открыл глаза, увидев, что он лежит на больничной кровати…

***

Парк культуры и отдыха имени В.А. Важина был визитной карточкой провинциального города Пугачева. Он был высажен на песчаном берегу реки Иргиз как раз для того, чтобы дальше не происходило опустынивание прилегающей территории.

Более ста лет парк является спасительным оазисом и красивейшим местом отдыха горожан. Нельзя сказать, что городские власти с большим рвением занимались его благоустройством, но в целом за последние годы он внушительно преобразился, что стало привлекательно для семейных прогулок. Единственным значительным минусом было то, что парк находился на противоположенном берегу реки от города, и доступ был лишь по не самой безопасной насыпной плотине, либо на личном автомобиле в объезд всего города. Этот факт говорил о том, что случайно проходящие люди в нём оказаться не могли, по крайней мере, не в этот выходной день и час.

Практически уже на выходе из парка расположен питомник-вольер для главных обитателей парка – белок. И самой большой любимицей остается особенная, черного окраса белка по имени Брахма. Странное имя ни у кого не вызывало вопросов. Кто-то ассоциативно мог предположить его происхождение, вспомнив индийского Брахму, бога творения в индуизме. Но на самом деле имя имело куда более мистическое происхождение. «Око Брахмы» – «Камень дьявольской смерти», так называют его из-за смертельных легенд, окутывающих его историю. Загадочный бриллиант, названный черным за свой серо-стальной цвет, не свойственный алмазам.

Существует предание, что черный бриллиант весом в 195 карат извлек монах из глаза статуи индийского бога Брахмы в храме района Пондишери. Именно тогда оскверненный идол проклял украденный алмаз. Со всеми, кто им владел, случалось горе: сходили с ума, кончали жизнь самоубийством. По другой версии, черный алмаз хранила в своем ларце русская княгиня Надежда Орлова, будто бы после ее смерти кристалл разделили на три части, чтобы снять с него «проклятие Брахмы». Самый крупный камень – «Черный Орлов» – был огранен и назван в честь этой княгини, а что касается двух других – они бесследно исчезли…

Верить или не верить в эту легенду – дело каждого, но вот то, что девятилетний мальчик, смотрящий за перемещением черной парковой белки, исчез из виду рядом находившейся бабушки, придает ей мистической загадочности.

***

– Мальчик, отгадай загадку: «на горе-горище стоит беленище, в этом беленище деготь и леготь, и смерть недалеко», – в шумном парке этот вопрос был услышан лишь одним человеком, но ответа не последовало…

Глава II

«Молчаливый убийца» методично и плавно начал свой смертоносный путь. Угарный газ, или моноксид углерода (СО), объединил усилия фатальным сотрудничеством с гемоглобином. Именно благодаря ему человек дышит: гемоглобин подхватывает в легких кислород и переносит его с током крови к органам и тканям человека. Угарный газ связывается с гемоглобином прочнее и легче, чем кислород. Попадая в кровь, вытесняет кислород из связи с дыхательным белком гемоглобином и тормозит функционирование активных центров, отвечающих за образование нового гемоглобина, тем самым вызывая острое кислородное голодание тканей. Коварное вещество не отдает кислород, «запирает» его в крови. Дальше насыщается кислородом, становясь всё краснее и краснее, а органы задыхаются. Смерть наступает от удушья, причем человек это замечает далеко не сразу…

***

Люди продолжали входить в ненасытную пасть, попадая во чрево мельницы.

– Чего ты боишься? Раньше смерти не умрешь! – кинул фразой в Мирона какой-то дед и махнул завлекающей рукой. – Давай, заходи, не робей. Но Мирон уже решил мельницу обойти. Не к добру было входить в обитель шума, плача и теней.

Люди добровольно заходили, а молодой парнишка-сорванец вдруг выбежал изнутри. Он помчался вперед кузнеца к реке, к сердцу мельницы – водяному колесу.

Обойдя мельничное строение, Мирон снова увидел ту обнажённую девушку. Она сидела на краю выложенной из дерна платины, опустила ноги в воду запруды и мыла при этом свои длинные волосы.

Парнишки нигде не было видно. Вдруг девушка резко обернулась и прыгнула в воду. Мирону даже показалось, что вместо стоп у нее плавник. Но сейчас его внимание привлекла низенькая, ссохшаяся старушка. Она была с непропорционально длинными руками, большой головой и коротким ногами, с длинной перепутавшейся косой через плечо. Это был злой дух – Караконджул. У нас привычнее его называть шуликуны и кикимора. Народные поверья производят кикимор от умерших «неправильной» смертью (некрещеных или убитых детей, самоубийц и др.), от проклятых и похищенных нечистой силой детей. Эта нечисть держала за руку того самого сбежавшего мальчишку.

Вслед за ней из мельницы начали выходить люди. Они стали окружать плотным многослойным кольцом кузнеца Мирона. Мальчик вырывался, что есть силы, но бабка склонилась и начала что-то шептать пареньку. Работа мельницы стала более интенсивной. По звуку она напоминала не мельницу с жерновами и мукой, а гигантскую мясорубку, переламывающую человеческие кости, превращающую их в прах.

Мальчик затих и перестал упорно сопротивляться. Старуха подтащила его к воде и, не мешкая, бросила в воду прямо под водяное колесо огромного механизма мельницы. Мирон бросился на помощь, но человеческие ряды сомкнулись и сдержали героические поползновения кузнеца. Мельница затихла, гул исчез, плач прекратился.

***

Мирон пытался понять, где он, и вытащить из памяти последние воспоминания произошедших событий. Но пока сон был самым отчетливым в его сознании. Поморщившись, понял, что на лицо надета кислородная маска. Он снял ее, хотел привстать, но сразу возникло головокружение. Мирон начал задыхаться и снова потерял сознание…

Ясность вернулась лишь через пару часов. Сейчас он не торопился активно