Следов полёта моего

Теперь никто на небе не найдёт.

Но я летал, я помню свой полет!

Рабиндранат Тагор

(Перевод С. Липкина)

Пролог

В сон мой вторглось нечто постороннее, тёмное и мрачное. Постаралось остаться невидимым, проскользнуло по краю сознания, но словно сажей мазнуло, оставило следы сальной копоти. По нервам прошлось холодом, пальцы вмиг замёрзли. Светильник словно налился свинцом, потянул вниз как тяжкий груз. Я покачнулся, упёрся что было силы, сжал зубы, рука под тяжестью задрожала, затряслась в предельной натуге, спину и плечо сковало ноющей болью. Я не поддался, превозмог и не выпустил светоч, не позволил разбиться, угаснуть живому свету. Удержал и пересилил, и двинул вверх всё ускоряясь, поднял светильник ввысь. Над головой потёк ясный свет, и темнота не смогла спорить, упираться, упрямиться и тихо, трусливо шмыгнула прочь. Но я послушному и поспешному отступлению ничуть не поверил. Что-то было не так, неправильно, невместно, если тьма подобралась так близко, обрела явность, напасть осмелилась. Не просто так, не вдруг, не мимоходом, много сил надобно ей собрать, чтобы преодолеть свет маяка. А ради чего? Что может привлечь, пробудить интерес именно здесь, именно сейчас? Здесь не обитель, тайн полная, суровую службу несущая, оплот против тьмы, твердыня для братьев. Здесь только маяк, и я тут один. Навредить мне? И помыслить не могу. Слишком несоизмерима цель и средства. Но тогда… Маяк? Разве это возможно? Да, разумеется, всё возможно, лишь вероятия сильно разнятся.

Я скользнул обратно, торопясь вернуться, мрак послушно расступался передо мной. Я сосредоточился и проснулся. Прислушался, втянул воздух, изучая запахи. Кругом было спокойно, тихо, привычно, знакомо, лишь слабый запах озона достиг моих ноздрей. Я доверился не привычным ощущениям, но обонянию, стремительно поднялся с ложа и поспешил по лестнице вверх. Оборот за оборотом, я не медлил, но не бежал, собирал силы. Я уже и отсюда приметил отсутствие отблеска на стенах – маяк не горел. Ужель пробрались на самый верх? Огородили светоч? Укрыли надёжно? Погасили? Нет, погасить им не под силу. Но лишь поднявшись на самую вершину, на площадку к фонарю, я наконец осознал всю неотвратимость потери. Кристалл исчез!

Глава 1

Славка сбежал. Отвлёк маму, сказав, что забыл дома на тумбочке телефон и что он ждёт важный звонок. Она попеняла его рассеянности, но, вздохнув, предсказуемо и безотказно отправилась за гаджетом. А он, едва дождавшись, пока она скроется за дверью подъезда, рванул прочь со двора. Через несколько мгновений он уже был на Советской улице, но через две минуты свернул за угол и торопливо направился в сторону Колхозной. Двигался заранее спланированным маршрутом, дворами, мимо притаившегося за деревьями серого здания старой школы, давно отданного какой-то городской организации. Славка не вдавался в такие подробности, это было совершенно не важно, на его планы никак не влияло. Эту дорогу он выбрал поскольку знал, что здесь вряд ли встретит знакомых, да и вообще прохожих, разве что любопытные глаза из окон. Ну, и ещё потому, что вела она прочь от парка, прямо в противоположную сторону от того места, куда он собирался с мамой. Пожалуй, сейчас она уже вышла из дома и не найдя Славку на прежнем месте, в волнении мечется по двору, хотя, где там укроешься? А затем она решит, что Славке надоело ждать и он потихоньку тронулся в путь, уверенный, что она вскоре его нагонит. Непременно так и решит, что же ей ещё думать? Да только ошибётся во всём. А вот когда Славку не нагонит… когда и в парке его не обнаружит, вот тогда… Славка ясно понимал, что у мамы начнётся паника, что она в страхе побежит в полицию, благо что отделение совсем рядом с парком, за углом на Парковой улице. А позвонить? А никак – Славкин телефон у неё в руках. Переживать будет, может, даже плакать. Славке маму было жалко, он смущался, опускал глаза, ругал себя, когда думал о том, как она будет переживать, но от побега не отказался. Ему нужна была свобода. Хоть немного. И не в квартире, не в своей комнате, что там за свобода такая, на двенадцати квадратных метрах, да и то, мама каждые полчаса непременно заглянет, спросит, не помочь ли ему в чём? А он хочет сам! Хочет и может. И будет! Славка вновь ощутил ту решительность, которая и толкнула его на побег. Он лишь сильнее крутанул колёса, набирая скорость.

С прибавлением скорости усилилась и тряска. Эту дорожку Славка выбрал осознанно, потому что местный народ её не жаловал. А отчего? Просто она лишь по недоразуменью могла носить гордый статус асфальтированной, но в реальности несколько близких тополей и берёза корнями всколыхнули землю, и асфальт давно пошёл волнами и трещинами. Из трещин насыпался песок и земля, проросла трава и одуванчики. Небольшие городки – это вам не столица, где всё упрятано в асфальт и тротуарную плитку, а то и в гранит. Где тощенькие, хилые от автомобильного шума и гари деревца выстроились как по линейке штучным порядком вдоль проспектов. В небольших городах деревья подымаются кронами выше крыш пятиэтажек, радуя глаз зеленью и оздоравливая местную экологию. А заодно и лишая солнечного света и так небогатые им нижние этажи. Поэтому разросшиеся возле самых окон деревья становились-таки жертвой коммунальных служб и шли под пилу. Но те, кому повезло вырасти чуть поодаль, да ещё и с северной, несолнечной, зато ветренной стороны, росли беспрепятственно.

И сейчас накручивая колёса, Славка уже мог не опасаться – даже если мама решит по странному наитию заглянуть за этот угол, она вряд ли разглядит сына за зеленью свисающих листьев берёзы, которую он миновал минуту назад. А что не скроет берёза, то утаят кусты акации, которые склонялись чуть ли не до средины дорожки так, что Славке пришлось их огибать, чтобы не оцарапаться. Руки-то ладно, несмотря на тёплый день, он предусмотрительно напялил лёгкую курточку, кто знает, что будет через час, а под крышу ему спрятаться будет непросто. Но лицо, глаза от колючих веток не спрячешь, рукой не прикроешься, ведь руки заняты колёсами. Славка приналёг, в очередной раз свернул и оказался на улице Майской, тихой и узкой. Он двигался в сторону от центра и наслаждался такой желанной свободой, так редко ему достающейся. А ведь ему уже почти исполнилось шестнадцать лет. Все его сверстники у родителей даже не спрашивали разрешения, чтобы пойти погулять или к друзьям в гости, а он без мамы и на улицу выйти неспособен. Выйти-то он неспособен, против правды не попрёшь, но уж по улице он мог и сам, что он убедительно доказывал сегодняшним побегом. Себе доказывал. А маме? Как бы это не привело к обратному результату.

После той самой аварии, после того как Славка оказался в этом треклятом кресле, он лишился даже крохи самостоятельности. Поначалу-то, ясное дело, он без помощи никак не мог обходиться, но уже столько времени с тех пор прошло, он всему научился. Только лестницы, пожалуй, оставались для него непреодолимым препятствием. Но мама никак не хотела понимать, что её сын вырос, что ему нужно учиться всё делать самому и самому справляться с трудностями. Она относилась к нему как к беспомощному малышу… Оно, быть может, маме так и положено, но Славку такая чрезмерная опека измотала. И вот сегодня он проснулся с мыслью, что время настало, что именно сегодня его давно подготовленный план побега сработает идеально. Откуда взялось такое предчувствие, Славка не понимал. Снов ему сегодня, вроде бы, не снилось. Во всяком случае, он ничего подобного не запомнил. Но вот прямо с утра у него возникла уверенность, что тянуть больше никак нельзя, и Славка прибывал в странном возбуждении. Ему стоило немалых трудов скрывать это от мамы и вести себя совершенно обычно. И предчувствие не обмануло – Славка сбежал.

Улица была почти пуста, редкие машины скользили мимо, водители не обращали на Славку ни малейшего внимания. Он бросил взгляд влево, вправо, там вдалеке улица заканчивалась зданием маленькой белой церкви. Её купол, выкрашенный голубой краской, и блеснувший серебром крест едва возвышались над крышами домов. Славка заинтересовался, но, поразмыслив, повернул в противоположную сторону. К церкви можно будет съездить в другой раз, можно даже маму попросить его отвезти. Она не откажет. Конечно, потом, когда перестанет на него сердиться. Он доехал до полустёртых полос пешеходного перехода, терпеливо дождался, пока проезжая часть опустеет насколько хватало глаз, и направил колёса через бордюр. Удобного спуска тут не было. То, что нынче называлось доступной средой, только-только стало появляться в самом центре Старого Ельска. На окраинах никто даже не задумывался сделать удобные спуски с тротуаров или пандусы в магазинах. Со временем, наверняка, всё приведут в соответствие с законом, но сейчас Славка был даже рад, что власти города не слишком торопились выделять на это деньги. Мама-то каждый раз ругалась, и, в целом, Славка был с ней согласен, когда размышлял, как же справляются другие, взрослые, за кем мама не ухаживает. Но именно сейчас трудности только радовали его. Ведь если он сможет справиться сам, мама увидит, насколько он самостоятелен и решится наконец-то отпускать его на улицу одного. И он будет гулять, где захочет и с кем захочет. Да и она сможет немного отдохнуть. Маме приходилось весьма непросто, это Славка понимал совершенно ясно и никаких иллюзий не питал.

Пересечь Майскую по переходу было делом нескольких секунд, но преодолеть бордюрный камень вверх, оказалось чуть сложнее, чем когда он спускался с тротуара. Славка слегка замешкался, услышал шум мотора, увидел боковым зрением автомобиль, но не обернулся, стал штурмовать препятствие со всем тщанием. Сбить – не собьют, само собой, он всё-таки на «зебре», да и дорога почти пуста, обогнуть его нет никаких проблем. По большому счёту, он никому не мешает. Но, во-первых, люди бывают разные, некоторые нетерпеливые начнут гудеть, хотя и видят, что перед ними колясочник. А во-вторых, Славка должен быть готов пересекать любые улицы, пусть даже с интенсивным движением, светофор специально Славку ждать не будет.

С третьей попытки довольный мальчишка оказался на тротуаре и через сто метров свернул направо. Сюда он повернул уже по интуиции, так далеко он не планировал. Он рад был, что его замысел сработал на все сто, дальше он мог гулять насколько сил хватит. Сам! Один! Эта свобода и так кружила голову и наполняла сердце восторгом, а тут ещё и проснулось любопытство, страсть к исследованиям. Надо ли говорить, что в этой части города он практически ничего не знал. В этой стороне не было ничего полезного: ни крупных магазинов, ни поликлиники, вообще ничего такого, куда бы Славка мог отправиться вместе с мамой. А гулять просто так по улицам… Нет, такое тоже бывало, но мама всё-таки предпочитала знакомые и удобные улицы, с ровным асфальтом, с магазинами, куда она могла забежать по дороге. А теперь Славку совершенно неожиданно окружали частные домики, прятавшиеся за невысокими заборчиками, а улица под колёсами давно превратилась в хорошо укатанную грунтовку, никогда не знавшую асфальта. Славка напрочь забыл, что совсем недалеко от его дома есть такое чудо.

Катить по грунтовке, усыпанной песком и мелкими камушками, было непросто, но тем упорнее крутил колёса Славка, хотя уже и не торопился. По идее, насколько Славка помнил карту города, проехав эту улицу из конца в конец, он должен был выехать в район новостроек, основной путь в который пролегал по широкому шоссе, огибающему этот частный сектор. Там Славке уж точно нечего было делать. Ехать на окраину и уж тем более покидать город в Славкины планы однозначно не входило. Да и путь этот оказался бы весьма неблизким и утомительным. Но доехать до конца Зелёной улицы – именно такое название вычитал мальчишка на одном из домов – он решительно вознамерился. Посмотрит, что там, и дальше решит куда направить колёса.

Но Зелёная улица оказалась неожиданно длинной и совершенно пустой. В том смысле, что ни одного человека или транспортного средства Славке навстречу не попалось, впрочем, также как никто его и не обгонял. Как Славка не приглядывался, он не заметил движения возле домов, хотя сами строения выглядели вполне обжито: где-то негромко играла музыка, в воздухе витал лёгкий запах дыма, на дороге имелись следы автомобильных и велосипедных колёс. «Теперь и следы инвалидной коляски», – ухмыльнулся про себя мальчишка. Ему стало как-то неспокойно, одиноко, но отступать он не собирался. Приключения – так приключения, даже несмотря на то, что погода начала портиться. На небе собрались тучи, день сразу стал пасмурным и грустным, но хуже того, на улице откуда-то сгустился туман. Славка оглянулся, конец улицы терялся в белой мути, а впереди и вовсе было почти молоко. Он колебался лишь секунду – если нет разницы ни спереди, ни сзади, лучше уж двигаться вперёд, так интереснее.

Уже через десять минут он был не уверен, что сделал верный выбор. В таком тумане было легко и вовсе потеряться, такой сплошной пелены ему ещё не приходилось видеть прежде. Трудно представить, что мама вывела бы его на улицу в такой густой туман, разве что нужно было бы срочно посетить врача. Он остановился, всё, что ещё оставалось в поле его зрения – это заборчик из красно-коричневого профлиста, тянувшийся по правую руку, с полосой короткой зелёной травы вдоль его нижнего края. Славка тронулся вдоль забора, ровняясь на единственный ориентир, а когда забор закончился, углом уходя вправо, попытался свернуть вслед за ним. Но это ему не удалось по причине полного отсутствия ровного пути. Трава, кочки и разбросанные валуны плохо способствуют передвижению на колёсах. Дорога, меж тем, всё такая же ровная и укатанная, тянулась в прежнем направлении. Теперь Славка колебался гораздо дольше. Белёсая мгла не выказывала ни малейшего намерения рассеиваться, кроме угла забора и дороги, идущей прямо, Славка не мог разглядеть ничего. Выбор был небольшой – либо назад по дороге вдоль знакомого забора, либо вперёд по дороге, но в неизвестность. Славка выбрал неизвестность. Было жутковато, но что-то в груди обмирало от собственного дерзновения. Ведь это уже даже не просто прогулка, а практически экспедиция в суровых погодных условиях. Так обычно писали в книжках или говорили в фильмах. Конечно, простой туман – это не шторм или ураган, ну так ведь и он, Славка, не совсем здоровый человек, чего уж себя обманывать. Для него и одиночество в тумане – приключение. Он представил себя капитаном маленького космического корабля, в одиночку пересекающего бескрайнюю черноту вселенского пространства, и сердце сжалось от восторга и одиночества. Хотя образ заплутавшего ёжика, зовущего сгинувшую где-то в сплошном тумане лошадку, возможно, подходил ему гораздо больше.

Ещё через несколько минут он оказался окружён тотальным маревом, единственным ориентиром оставалась дорога. Собственно, не самый плохой ориентир. Славка смотрел под колёса и старался держаться обочины, чтобы не оказаться на середине проезжей части, да ещё при полном отсутствии видимости. Хоть автомобилей ему так до сих пор и не попалось, но это вовсе не означает, что их здесь совсем не бывает. Раз есть дорога, по ней рано или поздно кто-нибудь проедет.