Камера хранения. Мещанская книга

Это книга о... вещах. Да, просто о вещах, но забытых, тех, которые многие из нас никогда в глаза не видели и уже никогда не увидят: калоши, портсигары, машинки "Зингер", шапочки-менингитки, белье с начесом, абажур, и да, конечно, слоники :))) Если догадались, это вещи из 50-60-х годов прошлого века.
Читаешь книгу и словно по музейным залам проходишь. А так как я почти все эти вещи видела "живьем", то... конечно же, "звенит высокая тоска" по тому времени, когда я была маленькой, а родители были живы.
Наверное, вам интересно - как можно написать о простых вещах, чтобы это было не скучно читать? Вот можно, оказывается. До этого Кабакова не читала, хотя и слышала. Сейчас что-то еще поищу - книг у него довольно много.

"Камера хранения: мещанская книга" попалась мне на глаза случайно. Заинтересовала аннотация и я решил рискнуть и начать читать, не зная ничего ни о Кабакове , ни о стиле его произведений.
На первый взгляд, это книга действительно о вещах, так или иначе сопровождавших советского человека в его повседневной и не очень, жизни. Джинсы, зефирные рубашки, креп-жоржетовые костюмы – всё это описывается в мельчайших деталях, и после нескольких страниц создаётся впечатление, будто смотришь познавательный исторический фильм по жизнь в Союзе, правда упор в нем делается на пояснение швов, фасонов одежды, устройство быта. Мне не раз приходилось открывать браузер, чтобы узнать, как же в реальности выглядели, например, загадочные «бОбочки».
Но уже с первых глав можно понять, что эти безобидные описания лишь прикрытие, и через них Александр Абрамович доносит до читателя всю нелёгкую жизнь советского человека, показывая и внутрисемейные трагедии, и влияния политического курса. Где-то смешно, как в главе про туалетную бумагу, где-то открыто высмеивает абсурдность принятых партийных решений, где-то говоря простыми, емкими выражениями то, что другие формулируют в многотомные труды.
Повествование идёт от первого лица, с описания детства героя, живущего в маленьком военном городке, с мамой, отцом и бабушкой. И постепенно, читатель может пройти весь жизненный путь, сполна узнав, что было модно в разные десятилетия, и как решались бытовые проблемы, влючая приключения по поиску «изделия номер 2» или покупку дефицитных кукол.
Немного неожиданным кажется резкий переход к серьёзными мыслями, вплетённым в плавное повествование. Вот ты читаешь про фигурки слонов, стоящих во многих советских квартирах милыми слоновьими семьями, а потом :

«Семь – потому что на счастье, а почему слонов… Кто ж его знает. Советская национальная гордость проявлялась в присвоении всего значительного. Радио изобрел Попов, а про Маркони даже не слышали, главным путешественником был Папанин, а про Амундсена не упоминалось, лампочка была и вовсе Ильича, а Эдисон оставался неведом… Но советская национальная ирония уравновешивала все, и в ответ на пафос возникла эта шутка: «Россия – родина слонов». Вообще, ирония смягчала ту жизнь и в некоторой степени делала ее выносимой.»

Или же в рассказе про патефон заходит речь о технике, производившейся в СССР, и автор, между делом, пишет:

« …социализм способен производить полноценные вещи, но только тогда, когда в отделе технического контроля сидит товарищ Страх. До поры до времени советская техника не уступала капиталистической. У нас были даже вполне приличные автомобили! Нельзя не согласиться, что Сталин был эффективным менеджером. Но единственным способом советского эффективного менеджмента была угроза убийством…»

Ещё один плюс данного произведения – его можно читать не целиком, а по отдельным главам, дозируя информацию, без потери сюжетной линии. Кабаков не пропагандирует набившее оскомину « в СССР было лучше», не утверждает, сейчас лучше чем «тогда» во всех отношениях, а в лёгкой, слегка ироничной манере преподносит своё собственное мнение.