Соляра

Уж на что люблю Иличевского, а этот роман как-то не пошёл. Вроде и фабула есть, сюжет по идее захватывающий, но так мутно всё рассказано, настолько автор ушёл в дебри метафор, смену рассказчиков и ракурсов, что абсолютно непонятно, что произошло и чем всё заканчивается. После недавнего отличного "Перса" слегка разочаровался.

Иличевский с ранних вещей экспериментирует с языком; в "Соляре" настолько много деконструкции каждого мельчайшего ощущения персонажей, столько натуралистичных подробностей каждого чиха, такие сложные ассоциативные ряды, что в какой-то момент это всё напоминает поток сознания. Всё это можно было бы потерпеть, если бы в жертву изыскам не был принесён сюжет. В конце романа ощущал себя как-то потерянно - кто кого убил, как нашли клад и кому он в конце концов достался - абсолютно непонятно. В "Соляре" просматриваются некоторые из тем "Перса", "Матисса" и "Дома в Мещере" - Баку, Израиль, нефть, заточение, потеря памяти. При вполне беллетристичном сюжете манера изложения убивает читабельность.

Какой-то проходной роман у Иличевского, право слово. Но некое удовольствие от этой небольшой книжки получить всё же можно. Автор, пиши ещё.

"Соляра" и "Мистер Нефть, друг" - это одно и то же. И сюда же "Нефть", текст которой можно найти да хотя бы на сайте "Сетевая словесность". Три романа, генетически идентичные, фенотипически различаются именами главных героинь (Цецилия-Лидочка-Оля и Оля-Елена) и формулировками некоторых фраз. Опять же, мой любимый пассаж про оранжевых мастодонтов, встреченный в одном из рассказов Иличевского и накрепко запомненный, тут тоже мелькнул, чуть укороченный. Сначала я обиделась на такое ловкачество, а потом прочитала все три версии романа, и, в общем, получила удовольствие.
Совершенно ничего не понятно. Ищут алмаз, все сговорились и психотропная камера. А дело вовсе не в сюжете только мертвый не боится смерти. Строчка-продолжение другого начала, но в общем подходит и сюда. Книга населена двойниками - отражениями в зеркалах и прочих глянцевых поверхностях, почти близнецами братьями, отпрысками, которые суть образы предков и пр. и пр. Соглядатаи, копии, становящиеся оригиналами и вновь уходящие на вторые роли, в общем, вся социальность человеческого сознания, плохо артикулируемая, почти сфокусирована автором. Такое, психичное произведение получилось.
Всегда поражаюсь, как ему удается, А.И., совмещать "интеллигибельность" и сочную материальность в описании обстоятельств, ландшафтов и тел. Ночной Баку, абрикосы в гамаке, утренний кофе, елку наряжали - легко представить, как все это. Люблю его, похоже.