Отзывы на книгу «Исландия»

Вот скажите мне: у вас бывает иногда после прочтения книги желание взять эту самую книгу (желательно потолще) и настучать ею по голове тому, кто писал аннотацию? У меня оно довольно часто возникает, увы... И эта книга - не исключение. Вот зачем в первых же строчках лепить "Исландия — это не только страна, но ещё и очень особенный район Иерусалима"? Это мы что, такие тупые, что с первой главы и не поймём, где дело происходит? А про экспериментальную операцию по вживлению в мозг кремниевой капсулы и замене части функций мозга органическими алгоритмами? Как будто это реальное событие, чьи последствия будут строго и детально описаны. Короче, я излила своё недовольство, перейдём непосредственно к тексту.

Бывают люди, одарённые природой или Богом необыкновенным умением видеть нечто, на что никто больше не обратит внимания. И люди, которые это нечто смогут описать так, что даже слепой не пройдёт мимо. Дар редкий. Тут в первую очередь важно именно безупречно владеть языком. Ведь видеть непостижимое для других - лишь полдела, надо ещё как-то дать увидеть эту вещь, явление, событие.

Стыдно заниматься литературой. Это такое дело, когда сокровенное должно стать общедоступным, и, если не работать над точностью подобия, ничего путного не получится. С одной стороны, ты обязан быть прозрачным, включая сны и всё-всё-всё. С другой, чтобы оставаться человеком, необходимо быть смелым и не ограждать себя от того, что не может быть просеяно, или от того, что утечёт сквозь пальцы.

Хрупкость мира вокруг нас... Прозрачные, как крыло бабочки, души людей... Город, в котором

невозможно быть одиноким, если ты этого не хочешь

Сплетаются воедино древняя история, пролитая на песок кровь, судьбы-судьбы-судьбы, города-города-города, время вчерашнего и сегодняшнего дня... Если вы по природе созерцатель - не пропустите эту книгу. Здесь столько красоты, начиная с языка и заканчивая преданиями, органично живущими (именно живущими, а не существующими) в реальности людей.

Мне кажется, на Земле ещё остались такие сыны ангелов: они живут особой тайной жизнью, передают из рода в род своё предназначение и ищут себе подобных.

В той самой аннотации, которую я походя обругала, Иерусалим назван полноправным действующим лицом романа. Но ни слова не сказано о пустыне. А вот она-то уж точно - полноправнее некуда.

«Я не с тобой, я в тебе», — произнесла пустыня.

Меня зацепили даже трипы, после описания встречи с арабами, охотящимися за голубой верблюдицей. А дружба героя-геодезиста с осликом, которого она назвал Бен-Гуром, просто привела в восторг. Никогда не слышала, что в пустыне ослы выбирают оптимальную дорогу, обходя возвышенности и колючую растительность, чтобы легче было. И пусть их дорога извилиста до крайности, к цели они подходят с некоторым запасом сил...

История семьи героя, встречи с давними друзьями, каждый из которых сам - целая история, отголоски древних событий щедро разбросаны по книге, но, правда, для любителей линейного повествования это может создать трудности. И тем не менее истории стоит рассказывать:

...ибо, как сказано в Талмуде: мир — это всего лишь кем-то рассказанная история.

Ах, страна исландская, выбритая кожица - космонавтов привлекла, на Луну похожая

Здешняя Исландия если и имеет какое-то отношение к маленькой северной земле, по одним данным построившей у себя идеальное общество без преступности, по другим обанкротившейся - так вот, если  и  имеет, то довольно опосредованное. Здешняя Исландия - бедняцкий район Иерусалима, названный в честь страны, которая первой признала независимость Израиля. Если название настроило вас на возможность потоптать загадочную ледяную мантию, оставьте напрасную надежду. Зато  раскаленной пустыни здесь с избытком.

На самом деле, в смысле пейзажа лишь она и будет. Многообразие городов и весей, в которых разворачивается действие, почти никак не отразится в романе. Берлин: запертые ворота пансиона,  куда автор должен попасть, бар, телестудия, квартира подруги, парк -  смена локаций, на которых взгляд не фиксируется. Москва сплошь дым от горящих лесов 2010.

Калифорния: практически единственная квартирка в цокольном этаже, которую герой делит с бабушками Симой и Аришей, да скала, откуда любовался самым красивым в мире мостом, стоя там вечерами с бутылкой Гинесса. Нет, будет еще довольно психоделическая, в духе фильмов Дэвида Линча поездка с двумя старушками в Лос-Анджелес, чтобы разыскать дом прадеда, но в целом, его  LA весь тонет в черно-белой затертости, в ливне царапин на старой пленке. Совсем иная картина с Израилем.

Ландшафты Израиля  описаны в подробностях, с каких влюбленный говорит о предмете своей страсти, порой производя  впечатление более вещественное, плотное  и плотское, чем человеческие персонажи Иличевского. Вообще, грань между белковым и кремниевым здесь изрядно размыта, и это имеет прямое отношение к сюжету.  Герой-рассказчик  Михаил сдал в аренду примерно сотую часть возможностей своего мозга некоей вычислительной ассоциации. Для чего? Надоела нищета, а эта контора предоставляет ренту. Чуть ниже прожиточного минимума, но лучше, чем ничего, помните "Свою комнату" Вирджинии Вулф?  

Так-то он не какой-нибудь тунеядец, работает геодезистом и обладает замечательным талантом врожденной рекогносцировки на местности, где другому понадобится сделать четыреста снимков, Михаил обойдется сотней.  Учитывая, что Израиль - страна воюющая (что подразумевает надбавку за работу в опасных условиях), и исходя из расценок на геодезическую съемку, буде вам придется ее заказывать, должен быть человеком обеспеченным. Однако может мир так устроен, что кто больше всех  работает, тот меньше всех получает, а может герой так уж хронически неудачлив в разного рода материальных делах, но с деньгами у него не то, чтобы хорошо.

И вот, сдав небольшую часть мозга в аренду, он получает солидную по своим меркам финансовую поддержку, а кроме того источник новых впечатлений, чуть измененную оптику, что имеет особое значение, потому что он писатель.  Стоп, так все-таки геодезист или писатель? То и другое, почему нет, никто не живет в башне из слоновой кости, что-то  мы делаем, ради хлеба насущного, что-то для вечности.

Кстати о вечности, немаловажная деталь повествования часы прадеда, собственноручно им собранные, которые герой носит в качестве сентиментального сувенира или талисмана, в минуты безвременья подводя стрелки на циферблате, и всякий раз словно какие-то шестерни проворачиваются, и что-то в его жизни меняется . То есть, это неисправные часы, с нормальными такой способ обращения трудно вообразить? Да, они не идут, больше того, попытка починить заканчивается пониманием, что это и не часы вовсе, но прибор, сконструированный, чтобы научить вечности.  В каком смысле? Точно не скажу, но думаю, не в том, какой вкладывала  Снежная Королева, обещая весь мир и пару коньков в придачу. Здешняя вечность скорее  имеет отношение к бессмертию,  возможному однажды к достижению слиянием органического и кремниевого.

Как-то все сложно. А никто и не обещал легкого чтения.  "Исландия " очень непросто устроена и в плане структуры. Сочетание мемуаристики и автобиографии с едва  ли не потоком сознания, приемом ненадежного рассказчика, фантасмагорией  визита призрачного прадеда  в шляпе борсалино в начале, с замечательно интересной частью снеплинга (спуска на веревке по отвесным скалам), в ходе которого в орлином гнезде найден был золотой  медальон, приведший героя  к женщине. в которая воплотилась душа Иерусалима. Снова ненадежный рассказчик в эпизоде  с побегом брата, в ходе которого читатель задастся вопросом "а был ли мальчик?" 

Найдется здесь место и размышлениям о ландшафтах, которые звучат как поэзия, и стихам, которым лучше бы быть прозой, и крайне запутанной пьесе в беккетово-ионескианском духе, и вставной новелле  об украденном из монастыря  апокрифическом Евангелии. И легенде о  Синей верблюдице, и похищению злобными бедуинами, и чудесному спасению на корабле слепых, трюмы которого забиты левиафаньим мясом. 

Скучно не будет. Понятно тоже. Удовольствие от встречи  с хорошей  прозой вы гарантированно получите, но стихи в прозе скверные.

Как бы вам не было холодно при прочтении названия этой книги – вы сразу обманетесь в своих ощущениях. Она совершенно не про ту самую Исландию, не про мороз и снега, а про раскаленную пустыню, про горячие, как раскаленный песок, воспоминания, про обжигающие флэшбэки и немного о странном герое-биографе-мемуаристе.

Итак, Исландия – это бедный район Иерусалима, точка на крапчатой карте улиц священной земли, где и идет разматывание ленты воспоминаний главного героя Михаила, который пережил фантастическую операцию по вживлению капсулы в мозг. Красиво и метафорично. Да весь роман – одна сплошная метафора, если вы не заметили.

Это что-то из другого мира, казалось бы. Такая проза, которая читается медленно, желательно по слову в день, ведь каждое предложение здесь будто взрыв эмоций и абстракций. Так недолго и мозг на кусочки покромсать и уже не восстановиться.

Книга представляет собой очень влиятельный текст, который воздействует на вас разными способами – если в первой части вас тронут рассказы про печальных бабушек, потом вы встретитесь с призраком, дальше потеряете странного вродесуществующего брата, заскучаете, огорчитесь, заснете, и вновь выудите некий бриллиант повествования, от которого захочется орать во все горло – «ДА! Вот это круто написано! Мне бы так!». У меня не получается сделать сухой четкий обзор) Вы уже заметили, что я пишу в стиле «мой поток сознания – я так вижу»? Просто очень хочу дать вам хоть капельку тех ощущений, что я словила от прочтения романа.

Думаю, сравню-ка я этот роман с творчеством Горького, и не ошибусь. Еще в школе устраивала себе челленджи – томик Максима в день. Хорошо помню свои эмоции. Так вот – близко, очень близко, даже обжигает, как воздух из глубины пустыни.

С каждым днем все радостнее на душе, что я стала чаще выбирать русских авторов, они способны удивлять! И я благодарю издательство Альпина за их склонность к изданию подобных загадочных книг, в которых сюжет притаился «как сон внутри сна».

Само название "Исландия" вводит в заблуждение. В книге речь идет не о стране, а о районе в Иерусалиме.

"Исландия" для медленного чтения, когда на каждой странице открываешь что-то новое.
Это как будто иной взгляд на мир, это завораживает.
В конце вообще стихи начинаются.