«Что для тебя Иерусалим? – спросил Саладдина в конце переговоров король Балдуин.
– Ничто, – мгновенно ответил тот и, вскочив на прянувшую лошадь, обернулся: – Ничто – и весь мир». Лукавая ухмылка, с какой произнесены были эти слова, до сих пор тлеет над городом.