КНИГА ВТОРАЯ. «Курская дуга».

Ubi culpa est, ibi poena subesse debet —

Где есть вина, там должна быть и кара!

Глава первая.

Перебрасываемые войска Вермахта, следуемые транзитом под Курск, заполонили город. На улицах были только серые мундиры и незнакомая речь. В городе, с каждым днем становилось все неспокойней, то и дело в комендатуре распахивались двери и немецкие солдаты или тайная полиция, волокли в подвал избитого до неузнаваемости человека. За малейшее неповиновение, озверевшие гестаповцы при поддержке полицейских врываются в дома, грабят, не стесняясь никого, насилуют женщин и девушек, а немощных стариков и старух убивают на месте. Обычным наказанием за нарушение распоряжений оккупационных властей или комендантского часа, средством устрашения служила смертная казнь, быстрый расстрел или публичное повешение. Группе Шульги стало небезопасно передвигаться по Озерску, только безукоризненное знание немецкого языка и немецкая форма, спасали их из безнадежных ситуаций. Колыма запретил показываться в городе Гиви и Иванычу, они даже в немецкой форме вызывали ненужное внимание. Группа прекратила все передвижения в городе и сосредоточилась на разработке плана нападения на комендатуру и военную базу с Голиафами.

Испанец решил поближе познакомиться с Линке, но для этого ему нужна была Глория. Скорее всего, Линке уже знал, что прибыл суперинтендант от самого гаулейтера Кубе из Минска и высокомерно ждал официального приглашения на встречу. Утром Испанец наведался в комендатуру, где, к своему удивлению, встретил начальника гестапо оберштурмфюрера Лебница и за разговорами, рюмкой коньяка, ничего не значащимися вопросами, выведал местонахождение школы и место жительства Линке. Из кабинета Лебница, когда он выходил отдавать какие-то указания подчиненным, по телефону, переговорил с Глорией и назначил ей свидание в ресторане в восемь часов вечера. Потом позвонил Линке и, рассыпаясь в извинениях, ссылаясь на занятость, назначил ему встречу в ресторане в те же восемь часов. Все пока шло по плану. В принципе эта встреча ему была не очень-то нужна, он мог решить свои интендантские дела по легенде, с заместителем Линке, гауптманом Шерпером, но ему надо было лично познакомиться с Линке и попытаться расположить его к себе. Испанец днем заехал в ресторан и источая саму любезность и добродушие, налево и направо раздавая чаевые рейхсмарками мелкого достоинства, заказал шикарный стол на четыре персоны. Глория сообщила, что этот малахольный и женственный Штольц, узнав, что Линке и Глория собираются приятно провести вечер в ресторане, навязался в их компанию. Денег он не жалел их у него пока было достаточно. Все было приготовлено по высшему разряду, отдельный банкетный зал на десять человек, был ангажирован на весь вечер. К восьми часам вечера Испанец первым подъехал к ресторану на Кубельвагене, кивнул двум превратным церберам из роты охраны и вальяжно, напустив на лицо значимость его персоны, шагнул в зал. Его увидели и наперебой, с желанием выполнить любой его каприз, кинулись кельнеры, а последним, рассыпаясь в любезностях, подкатил, похожий на колобка, метрдотель.

– Мое почтение герр гауптман! Мы очень рады видеть вас в нашем заведении, не изволите ли чего экзотического?

– И как будет выглядеть эта экзотика?

– Девочки и мальчики, есть так же две негритянки и одна китаянка, они достойно скрасят вашу мужскую компанию.

– К сожалению, любезный, с нами будет девушка и ей может не понравиться такое специфическое общество, но мы, может быть, передумаем и в дальнейшем изменим свое решение. Колобок, искренне сожалея, поспешил убраться восвояси. Второй пришла Глория, Испанец с вожделением смотрел на шикарную фигуру Глории, его воздержание длилось, уже более двух лет, он готов был ради дела и собственной пользы, завалить эту сучку и поправить собственное здоровье, искренне надеясь, что Степанида его простит. Степанида! Как он по ней скучает, они не виделись уже больше трех лет, а главное он не видел своих девчонок, а это уже он, как отец, не мог себе простить. Идет оно все к черту, закончу это дело и выпрошу у Деда отпуск на неделю. Степанида, после того, как пропал её отец в 1942 году, сильно сдала, стала молчаливой и плакучей, она очень сильно любила отца. Завьялов был у неё всегда на первом месте. Мама Светлана Павловна после известия о пропавшем без вести муже, слегла и уже не вставала. Стешка с ног сбилась, разыскивая дефицитные лекарства, продала все имеющие драгоценности и носильные вещи, чтобы хоть как-то, поставить маму на ноги и облегчить её страдания. Благо Испанец заблаговременно перевел Степаниде свой офицерский денежный аттестат и это их существенно поддерживало. С продуктами и лекарствами стало относительно легче.

Испанец учтиво встал из-за стола на встречу Глории, галантно подал ей руку и отодвинув стул, пригласил сесть. Глория, вся благоухала, как майская роза, аромат её духов неприятно бил в нос Испанцу и вызывал нешуточную аллергию. Испанец не выносил духи с цветочным запахом. Пришлось быстро заглушить этот неприятный запах коньяком, он спешно наполнил две хрустальные стопки и, не предложив Глории, одну за другой опрокинул в рот.

– Что, мой дорогой Густав, день был тяжелым?

– Как никогда, моя дорогая! Получил серьезный нагоняй от своего шефа из Минска, он обругал меня за промедление и настоятельно рекомендовал мне побыстрее закончить здесь все дела и возвращаться в Минск. Послышался стук открываемой двери и в зал вошли Линке и Штольц. Майор надменно, из-под козырька фуражки с высокой тульей, оглядел внимательно весь зал, все автоматически зафиксировал и увидев сидящих за столом Глорию и Испанца, направился к ним. Сзади, мелкими шажками семенил долговязый Штольц. Испанец заметил, что Линке чем-то недоволен, его крепко сжатые губы, отрывистые движения, гримаса неудовольствия, говорили сами за себя. И было от чего, двумя часами ранее он получил от Штольца неприятнейшее известие.

– Обер-лейтенант, я хочу знать, куда пропали эти два свинячьих отродья, инструкторы, Орлов и Саламатин? Уже сутки их никто не может найти.

– Не могу знать мой майор, сейчас отправлю посыльного, чтобы он их разыскал. Через час Штольц прибежал взмыленный и заикаясь, доложил, что Саламатин и Орлов были убиты прошлой ночью. Убиты профессионально, без крови и лишних ран, один удар в область сердца снизу-вверх под четвертое ребро.

– Что? Кто это сделал? Немедленно начать расследование, они должны были возглавить две группы агентов и через два дня отправиться за линию фронта и проверьте, что это двойное убийство, не следствие тупой пьяной разборки, а что-то серьезное и поверьте Штольц, просто так немецких инструкторов здесь не убивают. Надо звонить в Минск и просить у гаулейтера Вильгельма Кубе специальную айнзацгруппу для расследования этого неприятного случая. Или, на крайний случай зондер-команду карателей для массовой облавы в городе. Я уже давно не верю в случайные совпадения. Кто-то здесь основательно мутит воду.

– Яволь, герр майор, сейчас позвоню в гестапо оберштурмфюреру Лебницу. Он выделит людей для расследования.

– Только тихо, полицаев и фольксдойчей не привлекать! Линке в сердцах налил полный стакан коньяка и залпом выпил. Этого мне еще не хватало. Кто и как узнал, что они его люди? Кто, этот таинственный убийца? Почему только их? Неужели в школе есть враг? Надо собрать всех инструкторов и провести беседу с пристрастием.

Хмурый Линке важно вышагивая, как гусь лапчатый, обогнул один стол, второй и направился к столу Испанца. В противовес майору Линке, Штольц был весел, розовощек, но, как всегда неуклюж и бестактен. По пути он свалил стул у соседнего свободного столика, столкнулся с официантом и к тому же сел первым, начисто игнорируя табель о рангах. Испанец встал, щелкнул каблуками и поднял руку в фашистском приветствии, – Хайль Гитлер, герр майор и представился, – Гауптман фон Гренкопф, суперинтендант Вильгельма Кубе! Линке пожал руку Испанцу и грузно опустился на свободный стул.

– Герр майор, не будете ли так любезны, озвучить причину вашего плохого настроения?

– О, барон, неудачи в последнее время сыпятся на меня, как из рога изобилия!

– Надеюсь, вино и приятная компания смогут, развеять ваше уныние и поднять настроение, герр Линке?

– Нет барон, мое настроение в последнее время не поправить и бочкой этого прекрасного напитка. Изо дня в день, моё настроение становится все хуже и хуже. А причина в одном офицере разведчике, которого мои люди выкрали с передовой у русских позиций. Испанец скрипнул зубами от ненависти, но сдержал себя и непринужденно рассмеялся.

– Так чем же вам не угодил тот русский офицер, дорогой Герхард? Как я знаю, вы известный мастер развязывать языки, абсолютно не прибегая к кровавому насилию?

– Вы правы барон, но тут другой случай, этот капитан оказался крепким орешком, ни на какие увещевания, предложения и посулы он не обращает внимания, пришлось задействовать последние разработки наших химиков и фармацевтов. Я хотел быстро получить все сведения, но кажется, я перестарался, у капитана вообще отшибло память, и он стал заговариваться. Испанец слушал это, сжав кулаки под столом, будь их встреча в другом, не таком многолюдном, месте он, наверно не сдержался бы и убил этого мерзавца на месте.

– Герр майор, как у нас в Германии говорят: мы немцы не любим быстро, мы любим хорошо! Вы просто не рассчитали дозу и не учли физическое состояние вашего пленного. Сколько дней он у вас?

– Он и еще трое разведчиков у меня уже три дня, но капитан содержится отдельно от других.

– Герр майор, а какую информацию вы хотите получить от этих разведчиков?

– Русские, после страшно холодной зимы 1942 года, начали подозрительную возню в районе Курского выступа. Участились подрывы наших воинских эшелонов, активизировались партизаны, стали убивать немецких офицеров и местных предателей среди белого дня. Прошедшая зима очень сильно подорвала здоровье немецких солдат. В этой чертовой стране русских, возмущаются наши солдаты, каждая зима проходит, как новая – привыкнуть невозможно. Мы уже две зимы находимся в России, а чего нам это стоило, знают немногие. Наше обмундирование подходит только для зимы в условиях умеренного климата, а не для этого зимнего ужаса, который наступает каждый год в России. Наши потери от обморожения уже превышают потери от боевых ранений. А некоторые задачи для нашей армии бывают очень специфичны, например, стоящие в охранении часовые или рейды нашей разведки в тыл – результаты особенно плачевны, наши солдаты долгое время подвергались воздействию дикого мороза, особенно страдали конечности. Натерпевшись от главного нашего противника русского генерала Мороз, мы начали на себя напяливать, чёрт знает, что, иногда, чтобы выжить и не замерзнуть, даже использовали захваченное русское обмундирование. Тулупы, полушубки, телогрейки под шинель и непонятное русское изобретение под названием валенки. Что это такое я до сих пор не могу понять, а в ботинки или сапоги подкладывали шкуры собак или коров, старались носить очень много слоев одежды, сколько могли найти или силой отобрать у местного населения. Порой наши солдаты выглядели, как русские толстые матрешки и ни о каком боевом духе не могло быть и речи. Это не война, а какое-то издевательство над доблестным немецким солдатом! Испанец про себя рассмеялся, что вражина не по нраву вам наша русская зима? То ли еще будет и, чтобы скрыть свое ликование быстро спросил, – Герр майор, разрешите мне встретиться с этим русским разведчиком, надеюсь, я с ним найду общий язык?

– Барон, вы понимаете, что это невозможно, этим я нарушу все должностные инструкции и секретность. Чтобы я разрешил вам встретиться с этим русским капитаном, нужен специальный допуск, я уже телеграфировал в Минск, чтобы мне прислали человека из тайной полиции СД, но пока никакого ответа не получил.

– Майор Линке, этот человек уже приехал и сидит напротив вас, Испанец небрежно показал жетон СД закрепленный под лацканом мундира. Линке чуть не подскочил на стуле, – Барон, тогда к чему этот весь маскарад с переодеванием в армейский мундир и документы интенданта? Приехали бы сразу в черном мундире оберштурмфюрера СД и предъявили свои полномочия.

– На этой территории, хоть она и занята нашими войсками, это невозможно мой дорогой друг, не стоит привлекать лишнее внимание к моей персоне и надеюсь, что моих полномочий интенданта здесь будет вполне достаточно. Мой шеф в Берлине настоятельно рекомендовал мне не светиться в окружении гаулейтера Кубе в форме СД. Зачем лишний пафос и значимость мой личной персоны. Я к этому не привык.

– Да, обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер довольно строг к своим подчиненным. Испанец вновь наполнил рюмки и фужер для Глории, и все дружно, подняв руки, пожелав процветания Великой Германии, выпили. Штольц, как всегда налегал на спиртное и основательно набивал живот. Захмелев, он стал приставать с просьбой к Глории пойти с ним потанцевать, Глория отнекивалась, но увидев строгий взгляд Испанца, беспрекословно встала и подала руку Штольцу.

– Герр Линке, мне нужно встретиться с этим русским офицеров разведки!