Классика соединяла и приобщала, делая русскими всех, кто знает Пушкина или хотя бы им клянется. Универсальная, как таблица умножения, но национальная, как хоровод и водка, наша речь, утрамбованная в классную шпаргалку, была действительно родной.
– Это еще не значит, – не преминули взбунтоваться мы, – что вся она нам нравится.
Собственно, в этом и заключалась тихая дерзость замысла. Мы не собирались, как с ужасом сочли многие