Древняя Русь

I

«Русский народ, «русская история», говорим мы, и не хотим знать или забываем, что на свете не одна русская народность и не одна русская история. Русский народ делится на две больших отрасли: севернорусскую, или великорусскую, и южнорусскую, или малорусскую, украинскую.^[1] Каждая из этих двух русских народностей жила в прошедшем своей собственной жизнью, имела свою самостоятельную историю. Эти две русских истории очень не похожи одна на другую, хотя бы, казалось, между северноруссами и южноруссами нет большой разницы. Уж очень различно сложились исторические судьбы двух половин так разросшегося русского племени.

Великорусскую историю знает более или менее каждый грамотный русский человек: она излагается во всяком учебнике под именем «русской истории». В этой «русской истории» об Украине, Малороссии, говорится обыкновенно лишь с того времени, как она присоединилась к Великороссии в 17-м веке при гетмане Богдане Хмельницком, да и то говорится вскользь, мимоходом. А как жила Южная Русь до присоединения, – об этом чаще всего совсем умалчивается. Таким образом, выходит, что с великорусской историей знаком каждый русский человек, и южанин и северянин, а с малорусской – плохо знакомы даже и образованные южане.

Конечно, между великоруссами и малороссами немало родственного сходства и во внешнем, физическом, облике, и в языке, и в духовной их природе, в характере, нравах, обычаях. Но есть и существенные различия: они бросаются в глаза постороннему наблюдателю и сильно чувствуются самыми представителями обеих народностей.

Из 30 миллионов южнорусского племени около 7 живет вне России, за ее пределами, в Австрии: главным образом в восточной Галиции, затем в Венгрии и в Буковине. В России малороссы занимают сплошною массой так – называемые юго-западные губернии: Киевскую, Волынскую и Подольскую, и малорусские губернии: Полтавскую, Харьковскую, Черниговскую. Затем они составляют большую половину населения двух из новороссийских губерний Екатеринославской и Херсонской, около половины Таврической, около половины – Кубанской области и Ставропольской губ., около четверти населения в губерниях: Воронежской и Курской, в Донской области, несколько меньше в Бессарабской губ. Есть исконные поселения малороссов еще в Привислянском крае, в некоторых уездах Люблинской и Седлецкой губ., и в Северо-Западном крае в южных уездах Гродненской губ. Тронуты малорусской колонизацией Астраханская, Саратовская, Самарская и Оренбургская губернии.

В последнее время поток колонизации занес малороссов в Сибирь – до самого Тихого океана.

Таким образом, малороссы разбросаны теперь на огромном пространстве от Венгрии до Владивостока. Повсюду малорусское племя сохраняет свои основные черты. Эти основные черты, свой тип, малороссы выработали и укрепили тем, что жили многие века в одних и тех же физических условиях. Они – старинные обитатели черноземной полосы нашей русской равнины, степи или «поля», по древнему выражению, – исконные «хлеборобы». Не исключительно земледельческий характер имеют малороссы только в Волынском и Киевском Полесье, в северной лесистой части Черниговской губернии, да еще горцы Галиции и Буковины. Не даром слова Украина и украинец – другие обозначения для южнорусской земли и ее населения – всегда вызывают в нашем воображении картину роскошной, необозримой нивы, залитой солнцем, и пахаря с сивыми круторогими волами, направляющего плуг свой могучей рукою. Малоросс не только вскормлен родным черноземом – он, можно сказать взлелеян им. Все в обстановке жизни, в быте, нравах украинца указывает, что он баловень природы, привыкший к ее щедрым дарам, мало приспособленный к тому, чтобы сжимать себя в пределах насущно необходимого, строго учитывать приход с расходом. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на его кокетливую белую хату – в зелени вишневого садка с цветником и палисадником, на живописный костюм женщин, пока еще не окончательно вытесненный современной модой, достаточно послушать его прекрасные песни, с их богатством, как поэтических образов, так и мелодий… А сам характер украинцев, медлительный и созерцательный, и он тоже не свидетельствует ли, что людей этих не гнала нужда, не толкала их на арену жестокой борьбы за существование?

Но если природа была для украинца нежной и любящей матерью, то история оказалась для него суровой мачехой, – или той злой волшебницей, которая, явившись на крестины последней, своим роковым словом уничтожила всю силу благодетельных даров, какими был осыпан новорожденный.

Украинский народ начал свою историческую жизнь на той же территории, которая и до сих пор считается для него центральной. Еще и теперь южнорусская территория делится на левобережную, или Малороссию по преимуществу, и правобережную, или Украину по преимуществу. Левобережная и правобережная – по отношению к Днепру. Следовательно, Днепр есть главная река южнорусского племени. На его берегах возникла и развилась политическая жизнь этого племени, по его бассейну шло, главным образом, распространение, расширение южнорусской жизни. Город Киев, главный город Приднепровья, был тем пунктом, где, прежде всего, завязалась историческая жизнь украинского народа.

Но, утверждая это, мы встречаемся с таким недоразумением. Во всех исторических учебниках рассказывается о первых киевских князьях, о великом княжестве киевском, как о начале русской истории. И видя, что жизнью Русского государства руководит теперь великорусское племя, мы невольно склоняемся к мысли, что так было и всегда, и что, следовательно, русы, которые плавали с Олегом в Царьград, ходили с Святославом в Болгарию, крестились при Владимире в Днепре, – были предки теперешних великороссов. Но, конечно, это ошибка.

Южнорусское племя и теперь живет там, где жили его отдаленные предки. Правда, за тысячу с лишком лет исторической жизни его много раз теснили степные кочевники, отодвигали его поселения к северной окраине степной полосы, но, при всякой возможности, оно снова выдвигалось в глубину черноземной степи. И никогда, за всю тысячелетнюю жизнь, история не упоминает о значительном переселении южнорусского племени куда-нибудь из своих родных степей, не упоминает и о том, чтобы какое-нибудь иное племя, русское или инородческое, пришло и поселилось на черноземной степи. Не может быть никаких сомнений в том, что именно предки теперешних малороссов и упоминаются в летописи под именем киевлян, или полян, черниговцев и переяславцев, или северян, волынян, древлян.

Но мы утверждаем, что южнорусское племя жило на своем месте лишь в течение тысячелетий исторической жизни, но не утверждаем, что оно жило здесь всегда, испокон веков. Наоборот, есть несомненные доказательства, что оно пришло в наши степи лет за двести-триста до начала нашей государственной жизни. Раньше же здесь жили другие народы.

Из науки, которая называется археологией, мы узнаем, что несколько тысяч лет тому назад в южнорусских степях жили какие-то дикари, которые хоронили своих покойников скорченными и окрашивали их трупы или скелеты в красную краску. Затем жили скифы, насыпавшие над своими покойниками огромные курганы, те могилы, о которых поется в украинских песнях: «У поли могыла з витром говорила». Ученые археологи, раскапывая эти курганы, находят, вместе с останками покойников, множество домашних вещей, одежду, оружия, посуду, часто сделанные из золота и украшенные драгоценными камнями. О скифах мы знаем не только из археологии, но уже и из истории: об них рассказывает древний греческий писатель Геродот, которого называют отцом истории.

Три века спустя после Р. Хр. мы видим в южнорусских степях большое и сильное государство готов, – народа германского племени. Государство этою сметают и уничтожают дикие гунны, которые со своим предводителем Атиллой прошли из Азии в Западную Европу и произвели там перетасовку всех народов, заселявших Европу, – так называемое великое переселение народов.

Как и когда переселились в южнорусские степи наши предки, отделившись от остальных своих славянских родичей, – наука не знает об этом ничего достоверного.

По некоторым данным ученые предполагают, что это случилось в шестом или седьмом веке по Р. Хр. и что пришли южнорусские славяне в степи с запада, от Карпатских гор. Но тогда предки наши еще не знали государственной жизни, жили небольшими союзами родственников, родами, которые соединялись в племена. Соседние греки называли их антами и упрекали их в том, что они не знают порядка в общественной жизни, не подчиняются одной власти и ссорятся между собою. Однако отдельные роды, племена, имели своих начальников, старших в роде или выборных; были у некоторых родов или племен и города, которые служили для защиты от врагов и для общих сходок. По крайней мере, мы точно знаем, что Киев существует задолго до того времени, к которому относит начало история нашей государственной жизни.

О том, как сложилось в Приднепровье государство, мы знаем из так называемой летописи Нестора. Нестор, монах Киево-Печерской лавры, жил и делал свои записи в начале двенадцатого века, следовательно, спустя больше двухсот лет после того, как совершались те события, о которых он рассказывает: как известно, начало государственной жизни относят к девятому веку (862 год якобы есть год призвания Рюрика). Историческая критика, разбирая летописные повествования слово за словом, факт за фактом, – сомневается в достоверности того, что сообщает Нестор о призвании князей из-за моря, из Скандинавии. Летопись Нестора, по мнению критики, сообщает лишь народные предания, а не точные факты. Но если это все было не так, как рассказывают вслед за летописью наши учебники, то как же?

Конечно, никто не может сказать наверное, как именно. Но есть на этот счет ученые предположения (гипотезы). Вот одна из них, на наш взгляд, наиболее достоверная. По берегам Черного моря, которое в те времена называлось Русским, кое-где, в Крыму и на Таманском полуострове, задержались остатки готов, вытесненных из наших степей гуннами. Готы эти плавали по морю, занимаясь торговлею и грабежами, служили также в Константинополе (Царьграде), как наемники, в войсках греческих императоров. Просвещенная Греческая империя сильно страдала в то время от нападок разных диких соседей. Ученые арабы, знакомые с нашими странами через купцов, которые приезжали из Азии торговать, рассказывают, что морские разбойники с берегов Черного (Русского) моря поднимались вверх по рекам, в него впадающим: Днепру, Дону, Южному Бугу, грабили и притесняли жителей, живших всегда, по славянскому обычаю, по берегам рек. Вот в этих то условиях и надо искать начала южнорусского государства.

Дело в том, что государственная, политическая, жизнь почти никогда не начинается самопроизвольно, без толчка извне. Чаще всего государства складываются посредством завоевания, или, вообще, насилия, принуждения. Так было и здесь. Отряды морских разбойников германского (готского) происхождения, называвшиеся Русами, или Варяго-Русами, с своими предводителями завладели Киевом и утвердились здесь. А Киев был узлом, где сходилось реки Днепровского бассейна: реки – единственные пути того отдаленного времени. Кто владел Киевом, тот держал под своим влиянием все земли, прилегающие к Днепру и его большим притокам. Так образовалось государство, которое правильнее было бы называть Киевским государством.