убивший по идейным соображениям свою возлюбленную, выступал на суде.
Во время таких сцен в индийских фильмах я плакал.
Я с трудом сдерживал слёзы, когда мама звонким своим голосом громко, на всю квартиру, произносила: «Судите меня, товарищи судьи! Я – виноват!».
До этого ещё шёл текст, в котором красноармеец рассказывал, в каком красивом месте – то ли у дуба, то ли у берёзы он замочил свою подругу.
И вот лежит грудью на столе мой беззащитный папа, кротко дремлет, а мама тут пускает в ход тяжёлую артиллерию: весь свой неизрасходованный талант великой актрисы на него обрушивает!
Как красиво мама говорила!
И о загубленной молодости. И про папины неисправимые недостатки, с которыми она, страдалица и страстотерпица, вынуждена мириться, и… и… и…
Я слушал и… соглашался с мамой. И думал, что папе в мгновения эти невыносимо стыдно, что он именно поэтому не отрывает от стола глаза. Что папа готов вместе с этим столом провалиться.