Посвящается глубокоуважаемому Ф. Е. Засс

I

Введение. – Сравнение Западн. Сибири с Восточной. – Краткая топография Алтая. – Основание Барнаула. – Акинфий Демидов. – Начало и развитие горного дела. – Лес и фауна. – Мараловодство. – Торговля пантами.

Сегодня, 12 декабря, Спиридона солнцеворота, или – как говорят простолюдины еще проще и понятнее – «солнце на лето, зима на мороз». Все обыкновенно радуются такой перемене в нашей широкой отчизне и, как бы оживая под усиливающимися морозами, ждут великого праздника, а затем и широкой масленицы. Вот в силу-то этой перемены и радости, мне кажется, оживаю и я, потому что, как бы стряхнув с себя лень и какое-то глупейшее апатичное состояние, принимаюсь снова за перо и хочу поделиться с читателями воспоминаниями все о той же Сибири, но уже Западной, где привелось мне прожить почти 20 лет и наблюдать немало интересного как по части этнографии, топографии, так и фауны с охотничьей точки зрения.

В конце 1871 года по разным сложившимся обстоятельствам я неохотно простился с Восточной Сибирью и попал в Западную, где и довелось мне служить в Алтайском горном округе кабинета его величества.

Переселяясь на Алтай и думая о нем, с точки зрения охотника и любителя природы, я воображал, что Западная Сибирь так же богата и красива, как и ее родная сестрица – Восточная. Но – увы! – в них хоть и есть родственное сходство, но есть и большая разница: одна – как красивая брюнетка, а другая – как только миловидная блондинка. В одной огонь, энергия, капризы и страсти Востока, в другой мягкость, ровность, какая-то пухлость и точно малокровие. Даже в одежде заметна немалая разница: одна – как кокетка, одета в более яркие цвета с разными буфами, оборками и коками в роскошной шевелюре, другая – в более мягких одноцветных красках, с небольшими воланами, складками и хотя с взбитой челкой, но как бы с тонкими секущимися волосами и даже не прочь подстричься хоть под гребенку. Что же касается богатства, то одна неприхотлива и одевается большею частью в свои собственные произведения – прелестную мерлушку, белку, лисицу и нередко дорогого соболя, украшая себя местными драгоценными камнями и золотом; другая же таскает преимущественно завозные меха и рядится большею частью в покупные ожерелья.

Вот что заметил я в первые же годы своего пребывания на Алтае, сопоставляя, так сказать, наглядную разницу между Восточной и Западной Сибирью; а живя долее, я убедился, что мое первое впечатление более или менее верно. Может быть, многие скажут, что такой взгляд дело вкуса, прихотливости и, пожалуй, неведения всего того, что есть в обширном и столь разнообразном Алтае; пожалуй, согласен и с этим; но все-таки, проживя в нем почти 20 лет, я несколько присмотрелся, прислушался, сообразил многое перечитанное, изображенное фотографией и прихожу к тому убеждению, что только некоторые уголки действительно богатого по-своему Алтая несколько похожи на Даурские палес-тины и могут с ними посоперничать относительно природы и ее естественного богатства.

Конечно, я смотрю здесь на край не как ученый биолог, а как простой смертный, как охотник по страсти, пожалуй, как любитель природы, останавливаясь преимущественно на той местности, где мне довелось побывать на Алтае. Центром такого района будет Барнаул с его близкими и далекими окрестностями. Мои записки – не исторические исследования или ученый трактат, а просто записки наблюдателя и без цифровых данных. Это личные воспоминания кое о чем мною виденном, слышанном и наблюдаемом, с небольшими справками.

Алтай впервые появляется на картах в 1457 году, когда венецианский географ Фра-Мауро нанес на своем глобусе Джагатый, Ургендж и Алтай, а всю Сибирь представил в виде узкой полосы между Алтаем и Северным океаном.

Вся северная и с. – западная часть Алтая ничто более как плоская возвышенность с весьма небольшим местным рельефом, это громадная долина верхней части громадной реки Оби и ее притоков. Вся же восточная и ю. – восточная части имеют характер гористой местности и носят название тайги или черни.

Тут вытекают Бия и Катунь, которые составляют верховья Оби, и тут же, между хребтами гор, залегает громадное Телецкое озеро, которое несколько напоминает грандиозный Байкал, так широко поместившийся/и загородивший путь в Восточную Сибирь. Вся эта местность и есть настоящий Алтай-Алин, что значит – золотая гора. Здесь тот самый узел гор, который составляет водораздел и главный источник трех грандиозных рек Западной Сибири – Енисея, Оби и Иртыша. Тут берут свое начало pp. Томь, Бухтарма и множество других речек, которые, бойко выбиваясь из отрогов Алтая, несутся в системы вод Енисея и Оби и составляют то золотое Эльдорадо, куда стремятся многие золотопромышленники, закапывая свои последние гроши или приобретая нередко большие капиталы. Этот узел гор заполняет собой и почти всю южную половину Алтая, проявляясь в некоторых местностях и юго-западной его части, где уже являются все главные месторождения серебро-свинцовых и медных руд. Менее всего интересна и не богата своими естественными дарами западная часть Алтая, где местность переходит в степной оазис и составляет долины Иртыша; тут только вершины его притоков несколько гористы и лесисты, зато их долины очень хлебородны и могут назваться настоящей житницей края.

В западной части Алтая залегают почти все соляные озера, где самосадочная соль добывается миллионами пудов и развозится по всей Сибири. Это своего рода Эльдорадо, которым пользуются преимущественно мелкие спекулянты. Они берут эти солончаки с торгов у казны на аренду и нередко набивают свои карманы не хуже многих золотопромышленников.

Почти в центре Алтайского горного округа, на левом берегу Оби и при впадении в нее небольшой речки Барнаулки, на высоте 400 фут над уровнем моря лежит город Барнаул, который образовался в 1738 году на месте первого заселения горнорабочего люда сына тульского кузнеца Никиты Демидовича Демидова – Акин-фия Никитича, который и был основателем горного дела на Алтае. Он еще в 1723 году нашел первые медные руды около Колыванского озера и в 1725 году построил уже медный завод на р. Локтевке.

В 1744 году в Барнауле было уже получено первое серебро 2 п. 25 3 / 4 ф. Но в 1747 году при императрице Елизавете Петровне после смерти д. с. с. Ак. Ник. Демидова Барнаульский завод и основанный им же серебряный Колыванский завод еще в 1727 году были отобраны вместе с открытым Воскресенским рудником, перешли в казну под именем Колывано-Воскресенских заводов. С 1761 года заводы эти поступили в ведение Кабинета, а с 1771 года Барнаул считался уже горным городом и только в 1822 году переименован на общем положении в гор. окружный.

Барнаул, имея свой сереброплавильный завод, стал центром управления горного промысла всего Алтая. В настоящее время город имеет около 20 тысяч жителей и бесспорно занимает первое место между всеми уездными городами всей широкой Сибири как по своему значению с административной точки зрения, обширности заселения, так и в торговом отношении.

До реформы императора Александра II и освобождения крестьян Барнаул был настоящим горным городом и едва ли не имел 1 большего значения в крае, чем губернский город Томск. В нем с 1761 года сосредоточена была вся власть горного мира и управления приписных к заводам крестьян, которых в 1808 году было уже около 65 000, а к 1 января 1861 года перед освобождением их считалось всего 133 910 душ.

Всем этим единовластно заведовал горный начальник и был как бы владыкой целого края. Первым из них был в 1747–1750 годах известный в истории русского горного промысла Беер, который выплавил в два года уже 44 пуда серебра. Затем при начальнике Качке (1785–1798 гг.) получалось металла 756 пудов, а при Чул-кове (1799–1806) выплавка дошла уже до 1153 пудов – и это был maximum производительности Алтая. С 1823 по 1863 год были уже главные горные начальники и вместе с тем губернаторы Томской губернии.

Но заговорив об этом, я уклоняюсь от цели своих воспоминаний и потому перейду к другому, а о Барнауле скажу пока еще коротенько, что теперь он переживает кризис и вместо горного города делается хлебным рынком, застраивается повсюду хлебными амбарами и посредством пароходного сообщения с Тюменью ежегодно сплавляет едва ли менее трех или четырех миллионов пудов зерновой пшеницы.

Еще на так давно, каких-нибудь 50 или 60 лет, около Барнаула были громадные леса, но теперь почти все его окрестности имеют характер степи и только с южной его стороны примыкает тощий бор молодого сосняка да на правой стороне Оби кое-как сохранились остатки когда-то громадного бора. Не далее как в двух верстах к северу от города есть так называемый Крутой Лог, выходящий своим устьем к левому берегу Оби, в котором в помянутое время был такой лес, что в нем легко было заблудиться, и женщины боялись в него ходить за грибами и ягодами. Но ныне тут голая поверхность земли со старыми пнями, и вместо бывшей дичи – пасется городской скот. То же самое можно сказать и о долине речки Пивоварки, тут же протекающей только уже весной и в большое ненастье.

По сказаниям старожилов, в этих лесах водилось множество лесной дичи и было немало различных зверей сибирской фауны – волков, медведей, росомах, рысей, куниц и разных мелких хищников, но на их памяти не было диких коз, моралов (благородный олень) и сохатых; звери эти любят преимущественно гористую местность и на Алтае встречаются ныне только в тех округах, где являются лесистые горы, как, например, в восточной, юго-восточной и южной частях; а на главных хребтах и водоразделах живут даже каменные бараны, аргали, куницы, соболи и выдры; впрочем, эти последние изредка встречаются и на Барнаульском плоскогорье по лесным речкам.

Почти к северу от Барнаула в 125 верстах вниз по Оби лежит Сузунекий медноплавильный завод, со всех сторон окруженный когда-то могучим сосновым бором, который отчасти сохранился и до настоящих дней, несмотря на то, что завод пользуется им уже более ста лет, а частые лесные пожары сильно повлияли на его здоровье. К востоку же от Барнаула за Обью в 160–200 верстах находится так называемый Салаирский край. В нем состоит собственно Салаирский серебр. рудник; несколько далее (4 вер.) – Гавриловский серебр. завод и за ним в 8 верстах – Гурьевский чугунно-плавильный и железоделательный завод с механической фабрикой. Вся эта местность гориста и покрыта смешанным лесом, который и называют тут чернью.

Смотря с охотничьей точки зрения на всю эту местность, приходится сказать, что в окрестностях Сузунского завода, лежащего всего в 12 верстах от р. Оби, находится множество тетеревей, белых куропаток, зайцев, уток, дупелей, бекасов и других долгоносиков, а в лесу есть рябчики и глухари. Затем в пролеты бывают гуси, лебеди и масса журавлей, которые во множестве остаются на лето и сильно портят хлебные посевы.

Что касается зверей, то около Сузуна держится много волков, реже попадает лисица и еще реже медведь, рысь, росомаха; зато вдоволь живет мелких грызунов и хищников, как, например хорьков, горностаев, ласок, и водится немало барсуков, но белки не много, а диких коз, моралов (изюбров – по восточно-сибирски), лосей (сохатых) нет вовсе. Судя по этому перечню, все-таки дичи, и, как видите, дичи весьма разнообразной, достаточно для любого охотника.

Все то же в большем или меньшем количестве живет в Салаир-ском крае, в окрестностях Барнаула и Павловского завода, который лежит в 50 верстах от города по Сузунекой дороге.

Колебания в количестве и разнообразии помянутой дичи незначительны и приходится только сказать, что в Салаирской черни живет множество рябчиков, глухарей и пропасть медведей; а около Барнаула масса дупелей, тетеревей и зайцев.

Русаков же вообще на Алтае нет вовсе, тут один обыкновенный беляк. Но удивительнее всего то, что в таком обширном крае нет вальдшнепов; они встречаются здесь крайне редко и составляют для охотника лакомый кусочек, тогда как в окрестностях Томска, находящегося от Барнаула всего в 400 верстах, вальдшнепы бывают не только весной и осенью пролетом, но и плодятся.

В южной части Алтая многие крестьяне и зверопромышленники держат прирученных моралов при домах и заимках (хуторах) в особо устроенных моральниках и пользуются, как в Забайкалье, весенними рогами самцов, которые отправляют большими партиями на продажу в Кяхту. Но на Алтае эти рога не носят названия пантов, а зовут просто моральими рогами.

Интересно, что мораловодство как торговый промысел на Алтае получил свое начало только в 1860-х годах в деревне Фыкалке бывшей инородческой управы, а ныне Бухтарминской крестьянской волости. Первый опыт был сделан братьями Шараповыми. Отсюда мораловодство пошло дальше и в 1882 году было уже в деревне Шаболихе Алтайской волости и в Чечулихе Ануйс-кой волости; тут у крестьянина Фомина состояло уже до 40 мора-лов; а в Верхне-Бухтарминской волости в 1887 г. насчитывалось до 220 штук и в Нарымской у 20 домохозяев было уже 164 морала.

Моральи рога сбываются китайцам, и их везут с Южного Алтая в Кяхту на почтовых; а, как известно, расстояние такой доставки выражается почти в трех тысячах верст – значит, стоит овчинка выделки.

И по сведениям оказывается, что бийские купцы покупают моральи рога из первых рук по 5–7 и 9 р. за фунт, а продают китайцам уже по 20–30 и более рублей за ту же единицу веса, принятую при этой торговле. Если принять средний вес рогов в 20 фунтов, стоимость их будет весьма солидная; значит, есть из-за чего и потрудиться!..

Кажется странным, почему алтайцы не доставляют в Китай моральи рога чрез Бийск той горной дорогой, которая прошла по хребтам в Кобдо для меновой торговли, разрешенной еще в 1803 году, когда в Бухтарме учреждена была и таможня? На этот вопрос многие торговцы отвечали так: путь этот очень неудобен, хотя и короче: а кобдинцы рогов не берут потому ли, что не знают в них толку, оттого ли, что доставлять им рога в Пекин чрез всю Среднюю Азию невозможно.

Для моральников звери добываются обыкновенно маленькими различными способами, кто как может и как сумеет; а ныне перекупаются у мораловодов. Содержать их надо большой навык и знание – как, когда и что делать; иначе они нередко погибают или, соперничая между собою, увечат друг друга, что и бывает преимущественно осенью, когда моралы начнут гнаться (течка). Поэтому опытные содержатели моральников заранее отделяют самцов-производителей с матками от подростков, а тем более от равносильных по возрасту моралов. Для таких гаремов необходимо строить плотные высокие заборы, иначе самцы, видя своих соперников, постоянно беснуются, яруются и при малейшей возможности перескакивают на драку, которая никогда добром не кончается. Поединки моралов ужасны, и они редко остаются после страшной потасовки живыми. Это своего рода дуэль на жизнь или смерть.

Оплодотворенные самки перед отелением тоже отделяются и наблюдаются хозяевами, как и домашняя скотина.

Надо заметить, что моралы ежегодно меняют рога и, сбрасывая их в начале зимы, к весне получают уже новые; и вот эти молодые рога спиливаются хозяевами около половины июня, для чего самцов-рогачей загоняют в особо устроенные узкие стойла.

Содержатели моральников в случае надобности покупают друг у друга производителей, нередко за дорогую цену, или за условную плату подпускают своих маток для случки, или же приобретают молодых самцов или самок, смотря по надобности. Так, например, в выше поименованных деревнях самцы продаются между хозяевами моральников от 75 до 200 руб., а самки от 15 до 40 за штуку. Такая цена превосходит почти в 6 или 7 раз стоимость местной лошади.

Из шкур моралов делают превосходную замшу, которая и обрабатывается тут же, на заводе г. Алтайского, и ценится довольно дорого.