© Александр Брыксенков, 2019

© Андрей Брыксенков, 2019

ISBN 978-5-4496-5674-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Андреев угол

Власти ввели продовольственные талоны. В Ленинграде начались перебои с хлебом. Реально потянуло голодом. А это очень серьезно.

Барсуков знал, что такое голод, поэтому, засев в деревне, он первым делом засадил огород с упором на картошку, морковь и лук. А вторым делом стал интенсивно заготавливать все съедобное, что произросло в полях и лесах, от крапивы и зеленого горошка до ягод и грибов. Все это добро солилось, сушилось, мариновалось.

Когда он стал собирать плоды черёмухи, что густо росла по берегам Черной речки, то народ удивился: что с ней делать? Барсуков знал, что с ней делать.

В предуральской степной деревне Климихе, куда он с мамой был эвакуирован во время войны, сушеная черемуха котировалась очень высоко.

А как же её не ценить если ни черники, ни голубики, ни брусники, ни малины в округе близко не росло. Правда была земляника и клубника. Но эта же ягода так, полакомиться, в прок-то её не задействуешь. И плодовые деревья не росли: зимой морозы зверствовали. А черемухи было много. Её сушили, толкли и делали из черничной муки начинку для сладких пирогов, варили кисель, смешивали с мукой и пекли вкусные лепёшки.

Барсуков насушил около трёх литров черёмуховых ягод, наполнил ими полотняный мешочек и повесил его над печью.

Рыбаки принесли весть о том, что в Андреевом углу вызрела брусника. Самарцы тут же возбудились и уже следующим утром пол деревни двинулось по бруснику. Жители Самар за соляняками в дальние ельники, за клюквой на Юферовское болото, за брусникой в глухой Андреев угол всегда ходили большим коллективом: и весело, и зверь не подойдет. А зверья в лесах было полно. И рыси, и росомахи, и волки, ну и медведи, конечно. Уж этих медведей егеря отстреливают по две, три штуки в год, а их популяция все не уменьшается.

Вернулись ягодники часам к четырем. Усталые, но довольные: отоварились брусникой по полной. Теперь-то будет чем зимой полакомиться. Камарцы варенья из брусники не варили: сахара не было. Для сохранности на зиму они ягоду топили в русской печи. Брусника, помещённая в глиняные муравки, за ночь выпаривалась в печи почти наполовину, превращаясь в мармеладообразную субстанцию, которая не портилась до весны.

Новоселы, соседи Барсукова, Юленька и Виктор, очень городские человеки, увидев такое брусничное изобилие, несказанно возбудились и обратились к нему с жаркой просьбой:

– Алексей Георгиевич! Расскажите нам как добраться до этого брусничного места. Мы решили завтра по утрянке махнуть туда.

– Ребята, это ж не близко. Километра четвре. Лесами да болотами.

– Ерунда. Преодолеем. Вы только маршрут нам нарисуйте.

– Хорошо.

Барсуков взял лист бумаги и карандашом стал вычерчивать маршрут, давая при этом пространные пояснения:

– Бродом пересечете Черную речку и по тропинке подниметесь на взгорок. Дальше тропинка поведет вас через красивый лес, где на белых мхах произрастают симпатяги-боровички, ближе к осени – розовые волнушки.

– Не забыть взять фотоаппарат, – обратился Виктор к жене.

– Метров через восемьсот тропинка упрется в заброшенную дорогу, пробитую в свое время мелиораторами. Здесь нужно повернуть направо и двинуться по дороге на север.

– А, что в лесу делали мелиораторы?

– Копали большие канавы, чтобы осушить «Медведя».

– А, что такое «Медведь»?

– Так местные называют большое болото за Черной речкой… В оплывших колеях вы обязательно увидите оранжевые шляпки подосиновиков. Пока будете идти по дороге наберете грибов на хорошую жарёшку.

– По дороге долго нужно идти?

– До тех пор пока не упретесь в громадные корни поваленного бурей дерева. В этом месте от дороги отходит влево тропа. Она идет через хмурый лес, в котором кроме серушек ничего не растет. Тропа выведет вас как раз к «Медведю». Через болото натоптана хорошая дорожка. Кстати, у вас есть резиновые сапоги?

– А как же. Чать не на курорт ехали.

– Обязательно в них обуйтесь. В болотах полно воды, ну и змей в лесах больше, чем достаточно.

– А, что за змеи здесь водятся?

– Черные и серые гадюки… Старики ещё гундосят про каких-то летучих гадах, но по-моему – это сказки. Форсировав «Медведя», вы выйдете к широкой канаве идущей на север. По кромке этой канавы вы будете идти до тех пор пока не достигнете межевого столба. Здесь перпендикулярно канаве отходит просека. Вот в пространстве между канавой и просекой и расположен Андреев угол. Маршрут понятен? Есть вопросы?

– Маршрут понятен, вопросов нет. Пройдем как по Невскому.

– У вас есть компас?

– Нет.

– В тайгу без компаса ни на шаг. Вмиг заблудитесь.

Барсуков снял с гвоздя свой компас и повесил его на шею Виктору.

– Если собьетесь с пути, заблудитесь, то идите по компасу точно на юг. Обязательно выйдете на шоссе Шугозеро – Пашозеро. Да, вот еще что. Возьмите с собой спички или зажигалку. Когда придете на место, обязательно разведите костер. Положите в него пару валежин. Пусть дымят.

– Зачем?

– Чтобы зверь не подошел. Там место глухое.

С утра Барсуков занялся огородом. Когда он пропалывал свеклу, то увидел, что вдоль ограды в сторону Черной речки прошли Юля и Виктор с пластмассовыми, цветными ведерками в руках.

За делами и заботами незаметно прошел день, и только вечером, когда стало садиться солнце, народ обеспокоило отсутствие молодой пары: Обеспокоился и обратился к Бкрсукову:

– Алексей Георгиевич, куда это вы отправили наших новоселов?

– В Андреев угол.

– Что-то их долго нет. Не случилось ли что-нибудь?

Быстро наступили сумерки. Решили, что на ночь глядя в лес нет смысла переться, а начать поиски следует с рассветом. Тем не менее группка из трёх мужчин, вооружившись мощным фонарям, перешла Чёрную речку и. перемещаясь по ночной просеке, стала подавать звуковые сигналы. Но тщетно. Тут же позвонили в милицию. Сообщили о пропаже двух человек.

Рано утром почти вся деревня скорым шагом устремились в Андреев угол. Дошли быстро и быстро обнаружили красное и синее пластмассовые ведерки с небольшим количеством брусники в них и два брошенных рюкзака. У канавы чуть дымил почти потухший костёр.

Покричали, поаукали, а затем, забрав брошенные вещи, поспешили в обратный путь, чтобы, прибыв в деревню, инициировать планомерные поиски пропавших силами милиции, лесников, егерей, волонтёров.

Однако, поисковая операция была не нужна. Из Шугозера сообщили, что потерявшиеся ягодники находятся в поселковой больнице.

Юлю в руку ужалила змея, и Виктор на себе вынес жену к шоссе. Юля получила дозу антидота и находится под наблюдением врача, а над Виктором хлопочет кардиолог. После психических и физических перегрузок у него забарахлило сердце. Состояние обоих пациентов удовлетворительное, оба идут на поправку.

Барсуков переживал. В некоторых кочках, на которых росла брусника (да и черника тоже) водились змеи. Местные жители всегда, прежде чем оббирать подозрительную кочку, стучали по ней палкой, спугивая тем самым возможную рептилию, а Барсуков, когда инструктировал ленинградцев, забыл сказать им об этом.

Но больше всего он корил себя за то, что не отговорил не адаптированных к местным условиям соседей от посещения тайги без проводника. Ведь в лесу может случиться все, что угодно: от банального перелома ноги, попадания в трясину или в охотничий капкан, до встречи нос к носу с хищником. а то и с Хозяйкой.

Багульный морок

Все десять лет, что прожил Барсуков в Камарах, ходил он в лес, чаще всего, один и без оружия. Даже нож не брал из-за его бесполезности: если медведь навалится – никакой нож не спасёт. Хотя бабки баяли байки, что дед Харитон, медведя в малиньяге шапкой прибил. Брал дед малину, и вдруг перед ним медведь. Харитон по-автомату сорвал с себя шапку и шлёпнул косолапого по голове. У того от внезапности и от испуга случился сердечный приступ. Короче протянул мишка лапы. Ну это так, байка.

Лес – это мир. Имеются в виду не пригородные рощи, не искусственно созданные дубравы, а кондовая на сотни километров необитаемая тайга. Именно такой тайгой и был Вепсский лес. Водилась в нём разная живность. В том числе опасные для человека медведи, волки, рыси, росомахи, ну и змеи, конечно.

По первости Барсуков боялся в одиночку далеко заходить в лес. И зверья полно, и заблудиться – раз плюнуть. А заблудишься, то и не выйдешь: до самой Ояти ни дорог, ни поселений. Однако, очень скоро, страхи утихли. После беседы с заядлым лесовиком Юрой Перепрыговым, который всегда ходил в лес в одиночку, осмелел Барсуков.

Что ж такое убедительное сказал ему лесовик? А сказал он совершенные языческие глупости о том. что лес – это живой организм, что к нему нужно относится уважительно, и он не выдаст.

– Когда я вхожу в лес, то всегда наклоняю голову и говорю: «Здравствуй лесик. Это я. Как твоё здоровье?» И всё. И мы друзья. Вот и ты говори что-нибудь уважительное. Лесу это нравится.

– Брось, Юра. Это какое-то шаманство.

– Шаманство не шаманство, а срабатывает.

– А как же лесорубы. Уж как они лес обижают и ничего.

– Почему ничего? А сколько их гибнет а лесу, сколько спивается, сколько в катастрофы попадает. Ты думаешь это просто так?

Поверил Барсуков бывалому Юре и стал при посещение леса произносить разные ласковые слова. И тьфу-тьфу, не сглазить, ничего неприятного с ним в лесу не происходило. Мелочи-то, конечно, случались. То ногу подвернёт, то в речку ухнется, то клещ вопьётся. Ну так лес – не Невский же.

В то утро засобирался Барсуков на Дальние болота за голубикой. Ягода там вызревала крупная да обильная. Вроде всё было нормально, но какое-то волнение ощущалось в душе, какое-то беспокойство, вроде предчувствия чего-то нехорошего.

«Может не ходить в лес? – подумал Барсуков. – Что-то сегодня нет особого желания переться в такую даль, да ещё по солнцу».

Но красивое утро, ласковый ветерок и желание отоварится ягодой притушили тревогу и ягодник, закинув рюкзак за плечи. борзо зашагал через покосы к дельнему лесу, с большим ведром в руке.

По лесной дорожке, а затем по тропам дошёл Барсуков через час до кромки Дальних болот. Стояла обычная болотная тишина. Даль была затянута легкой дымкой.

Он переходил с одного болота на другое, но ягода была мелкая и брать её не хотелось. Шастал он не зря. Попалась всё-токи болотина с полноценной ягодой. Ведро стало быстро наполняться.

Солнце палило нещадно. А как от него укроешься на болоте. Кое-где жидкие сосёнки. И всё. Духота стояла неподвижная. И дурман багульника.

У Барсукова стала кружится голова. Он присел на сухую кочку, чтобы отдохнуть. И то ли он задремал, то ли морок напал, но сизая даль болота стала сужаться. Она сужалась медленно, неуклонно пока не превратилась в овал, окружённый какой-то серостью. В овале как из тумана стали проступать очертания женщины.

«Никак Болотная хозяйка пожаловала?» – вяло прореагировал мозг на болотное виденье. Барсуковым овладело полное безразличие к происходящему. Он спокойно наблюдал как виденье обрастало объёмами, превратившись наконец в полуобнажённую женщину.

Женщина улыбнулась и поманили ягодника. Тот встал с кочки и медленно поплёлся вперёд. Но сколько бы он не шёл, женщина не становилась ближе.

Вскоре Барсуков почувствовал, что мох под его ногами колеблется, а впереди появились «глазки» маленьких озерков.

«Так это ж трясина, – промелькнуло в его голове. – Я ж погибну!»

Сознание мгновенно вернулось к нему. Тяжёлой, как чугунной, рукой он перекрестил виденье, и оно стало исчезать. Затем распался овал и перед Барсуковым открылась болотная даль с блёстками «глазков». Он торопливо повернулся и пошел обратно.

Солнце уже стояло низко над горизонтом. Нужно было торопится, чтобы до темноты добраться до дома. Барсуков огляделся, чтобы определить, где же он находится. Болото было совершенно незнакомое. И ведро нигде не просматривалось.

«Куда же меня занесло?, – подумал Барсуков. – И как отсюда выбираться?»

Определив по закатному солнцу стороны света (компаса -то он не захватил), Барсуков пошел на юг, где располагалась его деревня. Солнце зашло. Стало медленно темнеть.