Цитаты из книг автора «Александр Боровский»

«Символический обмен и смерть», но иногда его трупаки и вурдалаки

омертвелые слои культуры («идеи») во всех ее срезах

фотографии, перформанса и короткометражных фильмов), были созданы сообща Е. Юфитом, отцом некродвижения, и О. Котельниковым, лидером «Новых». Речь идет о работах «В засаде», «Смерть Мартына» и «Твистуны».

Ставка на рефлекторность, на выплеск первичных и самых важных страстей (жажда обладания, восторг, страх, удивление и пр.), максимальное сокращение временной дистанции между «раздражителем» и ответом на него, то есть реакцией и живописной реализацией, в совокупности давали мощный суггестивный эффект.

контекст транснационального неоэкспрессионизма, причем не только немецких «Новых диких» и К. Феттинга прежде всего (эта аналогия лежит на поверхности), но и Ф. Клементе, особенно Ж. М. Баскиа и К. Херинг с их выставкой 1980-го «Times Square Show» (как известно, «Новые», и прежде всего Т. Новиков, еще в советский период пользовались любой возможностью

Традиционно фрондирующая культура Ленинграда тех лет искала свою идентичность, апеллируя к утаенным, а то и украденным советским режимом ценностям. Отсюда – череда художественных систем ретроспективистского толка: скажем, метафизические реалисты работали с Серебряным веком, стерлиговцы – с трансформированным малевичевским учеником В. Стерлиговым до степени «сакрализованного пластицизма» (выражение Л. Мочалова) наследием супрематизма и т. д. «Новые» были неплохо осведомлены в истории русского и советского авангарда. Однако это

(Т. Новиков, О. Котельников, В. Овчинников, И. Сотников, И. Савченков, Е. Юфит и др.)

авторы, пытавшиеся отрефлексировать идентичность «Новых» в пик их направленческой активности (это были М. Трофименков, А. Хлобыстин, А. Митрофанова, кое-кто еще)

не изысканный арабесковый графизм. Здесь есть образная мотивировка: ему

Интерес к нью-йоркской школе дал Гарунову многое: навыки дематериализации цвета и поверхности (в отличие от стереотипов тяжелой, «материальной» декоративности, которая у многих живописцев Кавказа и Средней Азии служила единственной альтернативой «крепкому фигуративизму»), возможности экспансии тактильного начала за счет нарративного. Он высматривал (у Р. Мазервелла, Ф. Стеллы, Дж. Джонса) то, что ему особенно было важным: как нерепрезентативное – арабеск, свободный потек краски, ритмизованная структура живописных касаний – приобретает драматизированный или даже спиритуальный подтекст.