© Бондаренко А.Ю., 2024

© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2024

Предисловие

В советском паспорте, выданном ему 21 сентября 1939 года, он был записан как Стефан Генрихович Ланг.

Ранее, в «виде на жительство иностранца», оформленном ему же 27 декабря 1937 года, он был назван австрийским гражданином Виктором Гюртлером, инженером; в другом «виде на жительство», датированном 8 сентября 1941 года, он же обозначен как эквадорский гражданин Максимилиан Вассерман. В «свидетельстве на возвращение в Советский Союз», выданном советским консульством в Тегеране 6 июля 1942 года, он назван Исааком Самойловичем Зускиндом, врачом. И всё это, заметим, – официально выданные советские документы.

Однако ещё в 1929 году ему, как Рихарду Хагеру, был выдан германский паспорт (впрочем, это произошло «в другой», более ранней жизни, хотя пригодилось и в «новой» – о чём идёт речь, читатель поймёт несколько позже), в 1931 году – австрийский паспорт на имя Эмиля Хохенберга, а в 1932-м – также австрийские паспорта, только на имя Йозефа Крафта и уже известного нам Виктора Гюртлера. (Стоит заметить, что в удостоверениях личности Крафта и Гюртлера помещена одна и та же фотография.) 21 сентября 1938 года он, под именем Герберта Небензала, получил испанский паспорт; 3 июня 1941 года ему был оформлен эквадорский паспорт, причём не только на имя самого Максимилиана Вассермана, но и его супруги Голды – на фотографии в этом удостоверении личности они запечатлены вдвоём, голова к голове, этакое милое традиционное семейное фото 1930-х годов. Хотя, по правде, супруга эта была не его…

Вполне возможно, что были и другие имена, подтверждённые другими документами, однако в Историю, да и в бессмертие, он вошёл как Арнольд Дейч – сотрудник советской внешней разведки, в которой он проработал всего-то пять лет. В официальной (рассекреченной) справке о его работе указано: «С 1932 по 1937 г. всё время находился на нелегальной работе за кордоном в качестве помощника резидента и зам. резидента».

При этом результаты проделанной им за такой в общем-то недолгий период работы просто поражают – воистину, можно утверждать, что он был вербовщик Божьей милостью.

Сошлёмся на мнение такого профессионала-разведчика, как генерал-лейтенант Виталий Павлов^[1], который, как мы понимаем, был знаком с Арнольдом Генриховичем, – в книге приводятся фрагменты из весьма интересного документа, подписанного Виталием Григорьевичем в 1940 году, как заместителем начальника 10-го отделения 5-го отдела Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) Наркомата внутренних дел (НКВД) СССР в звании младшего лейтенанта госбезопасности:

«В материале об этом необыкновенном разведчике в документальных “Очерках истории российской внешней разведки” автор отмечал его поразительную способность разбираться в людях, подбирать нужных кандидатов, привлекать их к сотрудничеству и т. д., но умалчивал о том, скольким же агентам, завербованным А.Г. Дейчем, помимо “Кембриджской пятёрки”, он дал путёвку для работы на внешнюю разведку СССР. Правда, упоминается, что, выезжая в Англию, он взял с собой трёх агентов из Австрии, с которыми “работал” там и, надо понимать, из завербованных им самим. Но то, что за почти шесть лет разведывательной работы в Англии А.Г. Дейч завербовал, помимо “пятёрки”, ещё целую “Оксфордскую группу” источников и общее число завербованных там агентов перевалило за полтора десятка, пока почему-то не афишируется.

То, что оксфордцы не упоминаются конкретно, понятно, поскольку их агентурная деятельность не была раскрыта английскими спецслужбами. Пусть эта тайна остаётся в архиве внешней разведки…»^[2]

Авторы более позднего времени – Владимир Карпов и Владимир Антонов, также, кстати, не только писатели, но и профессиональные разведчики, – соглашаясь с Павловым в общем плане, приводят уже несколько бóльшие цифры: «Работая в Лондоне, “Стефан” приобрёл для советской разведки более 20 источников информации, которые долгие годы работали на нашу страну. Все известные сейчас воспитанники “Стефана” – выпускники Кембриджского университета. Однако среди завербованных им агентов были и студенты Оксфордского университета, не менее талантливые и преданные советской разведке, чем кембриджские. Никто из них, в отличие от “Кембриджской пятёрки”, так никогда и не был разоблачён»^[3].

Впрочем, очевидно, всего вернее будет оценка из справки, датированной 29 января 1939 года и подписанной начальником 7-го отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР старшим лейтенантом госбезопасности Виктором Федюшиным^[4]: «За время работы за кордоном “Стефан” завербовал около 20 агентов, часть которых продолжает работать с нами».

Но если взять справку под грифом «Совершенно секретно», датированную «…» декабря 1941 г., подписанную старшим оперуполномоченным 2-го отделения 3-го отдела 1-го управления НКВД СССР лейтенантом госбезопасности Потёмкиным, там вообще можно найти такую информацию: «По нашей работе проявил себя как хороший вербовщик. В Англии им было завербовано 40 человек».

Реально – впечатляет любая из предложенных цифр, хотя хотелось бы знать точно. Ну что ж, попробуем, что называется, пойти от обратного. В одной из книг, к которой мы ещё не раз обратимся по ходу нашего повествования, сказано так: «За чуть более чем три года работы в Лондоне Дейч лично приложил руку к отбору и вербовке не менее 17 британских агентов. Если покопаться в архивах, собранных за 75 лет истории советской разведки, можно увидеть, что немногие другие офицеры приблизились к поразительным результатам Дейча»^[5].

Пожалуй, такое утверждение более убеждает, нежели цифры, которые ещё следует осмыслить, – много это или мало? А так, насколько известно, всё познаётся в сравнении.

Самое интересное, что даже поимённое перечисление самим Дейчем шестнадцати завербованных им агентов в «Докладной записке», адресованной руководству разведки (мы ещё не раз будем обращаться к этому документу), доверия не вызывает: в других документах им же называются ещё и иные, дополнительные фамилии (точнее – оперативные псевдонимы) людей, привлечённых им к сотрудничеству. В общем, всяко понять нелегко…

Зато тут можно сделать совершенно неожиданное для читателя открытие. В списке, скажем так, добровольных помощников «Стефана» числятся не только студенты или выпускники Кембриджа и Оксфорда, о которых всеми и всё время говорится, но и люди, с совсем другим общественным положением, никак и ничем не связанные с этими престижнейшими учебными заведениями, – в частности, инженеры, работавшие на различных оборонных предприятиях… Но об этой его агентуре у нас в популярной литературе пишется и говорится очень мало – всё внимание сосредотачивается на представителях британской аристократии, с которыми удалось установить контакты Дейчу, а прочие пребывают как бы в их тени.

Казалось бы, однако, что сегодня, по прошествии немалого времени, уже можно открыть все тайны, но тут возникает непредвиденная трудность, о которой рассказал разведчик и писатель (опять-таки!) Юрий Иванович Модин^[6]: «В наши дни журналисты и историки энергично изучают так называемые архивы КГБ, но, кроме малозначащих резюме и пометок, они не найдут ничего представляющего существенный интерес в работе советской разведки. И самое главное – оригиналов давно уже не существует. Бóльшая часть дел по кембриджскому звену была уничтожена в 1953 году»^[7].

Про Арнольда Дейча написано немало – точнее сказать, имя его постоянно упоминается в книгах и публикациях о «Кембриджской пятёрке», о Киме Филби, ну и, соответственно, говорится о том, что именно он начал вербовать перспективную агентуру – так сказать, «на вырост». Этим в общем-то и исчерпывается вся имеющаяся о нём информация. А так как количество источников весьма ограниченно, то авторы в разного рода общедоступных изданиях, как правило, пересказывают один и тот же материал более-менее различными словами – притом в ряде работ даже можно увидеть одни и те же фразы и даже абзацы, «перенесённые» откуда-то без всяких ссылок и кавычек. Не желая идти по этому проторённому пути, мы (применительно к себе будем использовать эту «академическую» формулировку, множественное число; замечено, что многих читателей раздражает постоянное «якание» авторов: «я знаю», «мне доверяют» и т. д.) честно и откровенно используем цитаты – из документов, из работ специалистов, уважаемых людей, из мемуарных источников. Фрагменты из книг сопровождаются соответствующими сносками, выдержки из документов – просто закавычиваются. Причём мы не всегда можем указать официальное название документов за их неимением, также порой отсутствует и архивная регистрация этих недавно рассекреченных материалов. Пусть читатель не посетует на обилие цитат, но именно таким путём легче прийти к истине, создать более яркую и объёмную картину и убеждать читающего в своей правоте, ссылаясь на известные авторитеты.

Приводя фрагменты из документов, мы стараемся держаться как можно ближе к оригиналу, однако позволяем себе исправлять некоторые ошибки и опечатки, оказавшиеся в документах почти вековой давности, а также прояснять сокращения, что, разумеется, облегчает чтение и понимание текстов. С той же целью мы унифицируем написание оперативных псевдонимов – все они берутся нами в кавычки, которые далеко не всегда присутствуют в документах, причём даже в одном конкретном тексте псевдонимы могут писаться то в кавычках, то без таковых. Также мы прибегаем к официальному современному написанию названий английских учреждений на русском языке – к примеру, Форин-офис (Foreign Office – Внешнеполитическое ведомство Великобритании, по аналогии с нашими реалиями – Министерство иностранных дел), тогда как в имеющихся у нас документах написание может быть совершенно различным. В документах также часто встречается слово «дом» в значении «Центр», и в некоторых случаях не совсем понятно, что имеется в виду. Чтобы облегчить читателю понимание, мы будем писать это слово с прописной буквы.