К А З А Н Ь 2019

Автор произведения переносит читателя в годы Великой Отечественной войны, в период освобождения Белоруссии от фашистских захватчиков. Капитан Костин и, возглавляемая им группа советских контрразведчиков («СМЕРШ»), встают на пути немецких диверсантов, в задачу которых входило сорвать наступление советских войск

ПРОЛОГ

Ранняя весна 1944 года. Резиденция фюрера в Альпах.

Гитлер вошел в зал через час, после назначенного им времени совещания. Все приглашенные высшие чины государства облегченно вздохнули. Все они слышали о его состояния здоровья. Сейчас взгляды генералов и высших чинов СС и РСХА впились в его лицо, рассчитывая увидеть на нем следы болезни. Лицо вождя было серым, под глазами были темные мешки, руки слегка подрагивали. Гитлер окинул собравшихся взглядом и сел в большое кожаное кресло. Окна кабинета были широко раскрыты, но в помещении было довольно душно. Фюрер еще раз посмотрел на генералов и протянул руку к серебряному стакану, в котором словно солдаты, находились остро отточенные карандаши. Взяв в руки карандаш, он кивнул головой, давая понять, что готов к началу совещания. Все сели и стали доставать из портфелей документы.

– Начинайте, фельдмаршал. Мне не терпится послушать ваш доклад.

В кабинете стало тихо. Все собравшиеся хорошо знали, что фюрер не переносит лишнего шума.

– Мой фюрер, я бы сразу хотел заметить, что обстановка на фронтах крайне напряженная, – произнес фельдмаршал, выйдя с указкой в руке к большой карте, висевшей на стене.

Он провел по ней указкой, обозначая позиции немецких войск.

– После нашей неудачи под Курском, армии русских наращивают атакующую мощь, – он показал на красные изогнутые стрелы. – В настоящее время бои идут на подступах к Минску. Наши войска делают все возможное, но я боюсь, что удержать эти позиции даже при повсеместном героизме наших войск, сдержать противника нам едва ли удастся. Русские имеют большое преимущество в танках, орудиях и самолетах…

По лицу Гитлера пробежала едва заметная тень недовольства и раздражения.

– О каких танках вы говорите, генерал-фельдмаршал? – тихо произнес фюрер и посмотрел на генералов. – Танки не воюют в болотах или я ошибаюсь?

В зале стало тихо. Хорошо было слышно, как легкий ветерок раскачивает шторы на окнах. Все посмотрели на Гитлера. Пауза затягивалась. Фюрер сидел за столом и выглядел уставшим. Он уныло посматривал висевшую перед ним карту, на которой были нанесены красные и синие стрелы. Его, дрожащая левая рука, будто бы не отыскав нужной опоры, повисла плетью, и слегка подрагивая. Он поднял глаза и посмотрел на генерал-фельдмаршала.

– Вы слышали мой вопрос? Скажите, что мы сделали для того, чтобы удержать Минск? Вы знаете, я не привык сдавать города, тем более такие большие.

Лицо докладчика покрылось красными пятнами. Генерал-фельдмаршал сделал глубокий вздох, словно не услышав вопроса Гитлера. Он посмотрел на серьезные лица слушателей и продолжил слегка дрожащим голосом:

– Мой фюрер! Советские войска вплотную подошли к Белоруссии, идут ожесточенные бои. Не смотря на переброшенные командованием дивизии СС «Викинг», «Мертвая голова» и «Рейх» удержать позиции вряд ли удастся. Генеральный Штаб вермахта очень рассчитывал, что наступление русских войск остановит вышедшая после дождей река Березина и Двина, но, – генерал-фельдмаршал сделал небольшую паузу, – русским удалось форсировать реки закрепиться на западном берегу, потеснив наши части.

Гитлер с ненавистью посмотрел на докладчика. Он буквально вырвал из руки докладчика указку и подошел к карте. Фюрер хотел сделать отметку на карте, но указка предательски скользнула по карте и упала на пол. Он отшвырнул ее ногой и сел в кресло.

– Скажите, а что же в таком случае делают наши войска? – раздраженно спросил его Гитлер. – Почему мы отступаем? Почему сдаем русским города? Кто мне сможет ответить, на мои вопросы? Где мои верные войска?

– Мой фюрер! Наши войска яростно сражаются и беспрестанно атакуют противника. Русские несут большие потери, в нескольких местах нам удалось сбросить русских в реку.

Гитлер махнул рукой и отвернулся в сторону. Было хорошо заметно, как задергалась его правая щека. Проведя по ней рукой, он снова повернулся к генерал-фельдмаршалу Бушу, командующему группой армии «Центр».

– Что вы можете сказать о сложившейся ситуации?

За столом повисло молчание. Все смотрели на Буша, силившегося подобрать подходящие слова.

– Чего же вы молчите? – раздраженно спросил Гитлер. – Ведь это же ваши войска!

– Русские очень многому научились в этой войне, мой фюрер, – наконец произнес генерал-фельдмаршал. – Надо отдать им должное, они оказались хорошими учениками. Они научились действовать быстро, решительно и…

Гитлер встал из-за стола. Еще в начале совещания, казавшийся больным, он вдруг предстал перед ними прежним фюрером. Это перевоплощение не осталось без внимания генералитета. Все моментально посмотрели на неожиданно взмокшего Буша.

– Я вижу, что вы ничего не можете ответить мне, в свое оправдание… Я отстраняю вас от командования группы армий «Центр» за неповоротливость и не решительность. Вы потеряли веру в нашу победу, а без нее нельзя командовать войсками! Сдайте ваши полномочия фельдмаршалу Моделю. Вы, надеюсь, сможете остановить эти русские орды? – обратился Гитлер вскочившего с места фельдмаршала.

– Мой фюрер! Я заверяю вас, что мы остановим натиск русских войск.

– Надеюсь, что у нас с вами не возникнет никаких разногласий, – произнес Гитлер. – Что говорит разведка? Где ждать направление главного удара русских?

Все посмотрели в сторону адмирала Канариса. Он поднялся из-за стола и застыл по стойке «смирно».

– Что вы можете сказать о разведке русских? – спросил его фюрер.

– Разведка русских находится на самом высоком уровне, мой фюрер. Они практически безошибочно определяют тонкие места в нашей обороне и бьют именно по ним!

Правая рука Гитлера опустилась на стол. Он нервно водил по его поверхности ладонью. Около четырех месяцев назад Гитлер объявил об отстранении от должности адмирала Канариса. Часть группы «Абвера» теперь была подчинена Главному управлению имперской безопасности во главе с обергруппенфюрером Эрнстом Кальтенбрунером.

Канарис хорошо знал, чем была вызвана подобная рокировки сил армейской разведки. Одной из причин являлась весьма неэффективно работа «Абвергруппа-104», действовавшая во время Сталинградского сражения при шестой армии. Добытые ей сведения о количественном составе армий русских и о направлении главного удара были неточны, что в конечном итоге привело к её гибели. Немалые просчеты «Абвера» были во время Курской битвы. Каким-то образом русским удалось узнать об операции «Цитадель».

Адольф Гитлер посмотрел на сидевшего напротив него Кальтенбрунера. Тот, заприметив направленный взгляд фюрера, распрямил спину. Оба они были родом из Верхней Австрии. Гитлер доверял Кальтенбрунеру безоговорочно, именно в силу этой причины передал ему зарубежный отдел «Абвера» при верховном командовании вермахта.

Однако, несмотря на принятое фюрером решение Кальтенбрунер не очень торопился перебраться в Берлин, предпочитая по-прежнему служить в родной Австрии: возглавлял СС и полицию в Вене.

– Эрнст, – назвал Гитлер его по имени, что не ускользнуло от внимания присутствующих. По своему обыкновению Гитлер всех называл по фамилии, но в этот раз он сделал исключение, что должно было бы подчеркнуть их особые отношения. Обергруппенфюрер СС оценил обращение фюрера в полной мере, он еще более распрямился и произнес:

– Да, мой фюрер, – голос генерала неожиданно дрогнул.

– В вашем ведомстве есть человек, который мог бы узнать, в каком именно месте и когда именно будет нанесен главный удар русских?

– Да, мой фюрер, у меня есть такие люди, – уверенно произнес начальник Главного управления имперской безопасности, – вы можете всецело на меня положиться.

– Эрнест! Мне не нужны ни слухи или какие-то непроверенные факты, которыми нередко Канарис со своим ведомством скармливал Генеральный штаб. Меня интересуют документы, используемые русскими генералами: карты, донесения, приказы, схемы за подписью людей, принимающих ключевые решения. Такое возможно? – Спросил его Гитлер.

– У меня есть надежные люди, которые выполнят ваш приказ, – уверенно произнес Кальтенбрунер.

Лицо Гитлера просветлело. Едва заметно улыбнувшись, он произнес:

– Хорошо, Кальтенбрунер, я доверяю вам.

Заседание продлилось недолго. Чувствовалось, что Гитлер заметно устал. Он развернулся и шаркающей походкой вышел из зала заседаний.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Ранняя весна 1944 года. Капитан Костин стоял у окна кабинета. Он словно зачарованный смотрел на идущий за окном, наверное, последний в этом году снег. Крупные белоснежные хлопья, похожие на рваные куски ваты, медленно кружились в воздухе. Они делали какие-то сказочные пируэты и, не долетая до земли, превращались в капли дождя, которые монотонно стучали по стеклу и металлическому карнизу приоткрытого офицером окна. Капли, словно, уставшие от своего полета к земле, скатывались по стеклу, оставляя после себя извилистые замысловатые дорожки.

Сильный порыв ветра ворвался в помещение, сбросив со стола листы бумаги. Этот порыв ветра словно вернул Костина к реалиям жизни. Он поежился от внезапно охватившего его озноба и почувствовал ноющую боль в левом плече от ранения, которое он получил в самом начале войны. Рука его машинально потянулась к пачке с папиросами, которая лежала на письменном столе. Папирос в пачке не было. Он моментально вспомнил, что последнюю папиросу он выкурил минут сорок назад. Александр Закрыл створку окна и перевел свой взгляд на дорогу. Там, трое бойцов хозяйственного взвода пытались вытолкнуть из глубокой ямы застрявшую в ней полуторку. Промокшие и озябшие, они громко ругались матом.

– Мужики! Давай еще раз! Навалились…

Наконец, им удалось вытолкнуть грузовик и они, счастливые и грязные полезли в кузов автомобиля. Костин непроизвольно передернул плечами, так как он на какой-то миг, представляя себе на месте этих промокших и грязных бойцов.

«Вот тебе и весна, – с грустью подумал он. – Все ждут тепла и солнца, а вместо этого – дождь со снегом».

Александр отошел от окна и, открыв тумбочку стола, достал из нее новую пачку папирос. Он быстро поднял с пола бумаги и, сев за стол, закурил. Сделав несколько глубоких затяжек, он загасил папиросу в трофейной пепельнице, которую ему подарил еще в 1940 году немецкий офицер. Тогда их полк, в котором он служил в Особом отделе, одним из первых пересек Советско-Польскую границу и вышел к линии разграничения Советских и Германских войск. Тогда все они радовались этому событию, обнимались, угощали друг друга папиросами и сигаретами, так как еще никто не их них не знал, что пройдет всего чуть больше года и разразится самая кровопролитная война между СССР и Германией и бывшие товарищи по оружию станут самыми заклятыми врагами.

Сегодня рано утром Костина вызвал к себе полковник Носов, начальник Управления «СМЕРШ» 1-ого Белорусского фронта.

– Проходи, Костин, дело есть…

Иван Павлович Носов был небольшого роста с непропорционально узкими плечами. Его широкое азиатское лицо было сплошь покрыто оспинами, словно поле, испещренное воронками, после интенсивной артиллерийской подготовки. Иван Павлович рукой указал капитану на стул. Закончив разговор, он пристально посмотрел на Костина, своими узкими, словно амбразуры глазами, словно видел своего подчиненного впервые.

– Вот что, я скажу тебе, Костин, – произнес полковник, – езжай в Мозырь. Похоже, там, в городе действует немецкая разведывательно-диверсионная группа. Судя по перехваченным радиограммам, группа имеет довольно разветвленную агентурную сеть и представляет большую опасность, в связи с предстоящим наступлением наших войск. Если мы ее в ближайшее время не ликвидируем, то нас с тобой ждут большие неприятности. Это не моя прихоть, это приказ Абакумова, а он шутить не любит.

При слове Абакумов, Костин вздрогнул. Он посмотрел на Носова, ожидая дальнейшего инструктажа. Полковник поднялся из-за стола и налил в стакан из графина воды. Он сделал несколько глотков и посмотрел на Костина, словно ожидая от него, как он среагирует на его реплику.

– Надеюсь, ты хорошо понимаешь, что проколов быть не должно.

– Товарищ полковник, прошу вас дать указание на предоставлении мне всех перехваченных и расшифрованных сообщений. Я должен знать уровень осведомленности немецких агентов. По крайней мере, можно будет судить о направленности их действий.

Полковник подошел к Костину и стал рядом с ним.

– Наверное, ты прав, капитан, – немного подумав, произнес Иван Павлович и снова налил в стакан воды. – Зайдешь к шифровальщикам, там и получишь у них все, что тебя интересует. Я уже распорядился об этом. Все выходы рации были из различных точек, но все они в пригороде Мозыря. Это говорит о том, что группа мобильна, имеет автотранспорт и свободно перемещается по району. Пожалуй, все. Теперь действуй сам.

– Товарищ полковник! Я могу рассчитывать на привлечение воинских частей при зачистке местности? – спросил полковника Александр.

– Можешь, но в разумных пределах, Костин. Постарайся обойтись своими силами. Запомни, капитан, от работы твоих людей будет зависеть многое – судьбы тысяч людей.

– Я надеюсь, что опергруппа достаточно большая?

Носов улыбнулся.

– Все на месте, Костин. Там люди ждут тебя.

– Товарищ полковник, может, людей все же подбросите – площадь очень большая, а я безлошадный…. Вы же сами знаете, закрыть весь район я просто не сумею…

– Нет у меня лишних людей, Костин. Могу помочь транспортом. Возьмешь полуторку, машина во дворе. Водитель – человек надежный, проверенный.

– Разрешите идти?

– Иди, работай, капитан. Важное дело тебе поручаю. Кстати, комендант города в курсе твоего назначения. Он человек опытный, если что, поможет….

Костин вышел из кабинета Носова и направился к связистам.

***

Костин вышел из здания областного Управления и быстро нашел глазами грузовик, который стоял под деревом. Похоже, разорвавшийся снаряд, словно машинка парикмахера, своими осколками подравняло дерево и сейчас оно выглядело как-то уродливо, потеряв свою красивую верхушку. Александр, молча, подошел к полуторке и оценивающим взглядом посмотрел на водителя, который стоял около автомобиля и ветошью вытирал руки.

– Капитан Костин, – представился он. – А вы, похоже, и есть тот самый Захаров. Что ж, давай знакомиться. С этой минуты поступаете в мое распоряжение.

Александр протянул руку. Рука у сержанта была крепкой и сильной. Захарову было около сорока лет. Он был небольшого роста с мощным торсом, светлые густые волосы заметно оттеняли его загорелое и обветренное лицо.

– Где это ты так успел загореть? – поинтересовался у него Костин. – Как машина?

Захаров оценивающе посмотрел на Костина и, развернувшись, молча, забрался в кабину.

– Ты всегда такой молчаливый или только со мной? – спросил его Александр. – Я это так, на всякий случай. Ты знаешь, не люблю молчаливых людей. Сидят, молчат, думают о чем-то. Эти люди всегда непредсказуемы. Надеюсь, я тебя не обидел?

Захаров посмотрел на офицера, словно раздумывая, стоит ли ему спорить со своим начальником или нет.

– А я болтунов не люблю, – тихо ответил водитель Костину. – Несут разную чепуху, что уши вянут. Отвлекают от дороги, а мне это не нравится….

– Ну, ну, – ответил Александр и улыбнулся. – Видишь, какие мы с тобой разные, а служить придется вместе. Привыкай, сержант, я – вот из тех болтунов, как ты говоришь, а с начальниками нужно жить в мире.

Машина тронулась.

– Куда прикажите? – поинтересовался у офицера водитель.

– В Мозырь. Скажи, засветло успеем? Теперь там будем тянуть служебную лямку, пока нас начальство не потребует назад. Мне раньше приходилось бывать там – город небольшой, одним словом – провинция.

– Не знаю, товарищ капитан. Это как позволит дорога. Я туда еще ни разу не ездил.

Костин замолчал и стал разглядывать местность, которая простиралась вдоль разбитой взрывами дороги. В 1941 году ему приходилось воевать в этих краях, и сейчас он невольно вспомнил эти трудные первые дни войны. Где-то слева от дороги находилась деревня Никитовка, которая была буквально стерта с лица земли, наступающими немецкими танками. Александр закрыл глаза, стараясь воссоздать в своей памяти те трагические дни. Память, словно застрявшая в яме машина, явно не хотела возвращаться в прошлое.

…..Рано утром над деревней к востоку прошла очередная группа «Ю-87» в количестве двадцати четырех самолетов. Они шли плотным строем и были похожи на одно большое черное облако. Костин проводил их взглядом и выбрался из окопа.

– А где же наши ястребки? – спросил его сержант Агафонов.

– Это не ко мне, сержант, – ответил ему Александр.

Буквально, через короткий промежуток времени прошла еще одна группа самолетов, затем еще и еще. Бомбардировщики шли так низко над землей, что казалось, что они вот-вот коснуться, своими крыльями вековые ели и сосны. Отдельные бойцы, открыли огонь по самолетам, который, похоже, начал беспокоить немецких летчиков.

– Прекратить стрельбу! – громко выкрикнул Александр. – Наши выстрелы, что плевки по танкам.

За их спинами, окопавшейся роты, находилась деревня, населенная молчаливыми женщинами и малыми детьми. Утром он встретился с председателем сельсовета и предложил им покинуть деревню, уйти на время в лес, но женщины, ни за что не хотели вылезать из погребов, расположенных во дворах.

– Уважаемые женщины! Неужели вы не понимаете, что через час или два здесь будут немцы. Уходите в лес!

– А вы не пускайте их. Вас же много, около сотни, да и пушка у вас есть, пусть и маленькая, – произнесла одна из женщин. – Да и немцы, не будут воевать с нами, зачем мы им? У нас кроме детей, больше ничего нет.

На тот момент Костин остался единственным офицером из разбитого немцами полка и сейчас, восемьдесят его бойцов – это все, что осталось от стрелкового полка, окапывались на окраине деревни, через которую шла дорога на Мозырь. Александр прошел вдоль позиций и, заметив старшину, подозвал его взмахом руки.

– Раздайте бойцам гранаты, – отдал он распоряжение. – И еще, организуйте питание.

– Товарищ командир! Да гранат почти нет, – ответил он. – Вы можете меня расстрелять, но я не знаю чем кормить бойцов.

– Я сказал, раздай все что имеешь. Что им штыками от танков отбиваться? А в отношении провианта – поговори с населением. Пусть помогут. Ищите, старшина, ищите. Не мне же делать это….

Старшина козырнул и направился к подводе, на телеге которой лежало несколько зеленых ящиков с патронами и гранатами. Во второй половине дня, оттуда, где синий полосой извивался лес, послышался нарастающий металлический гул. Временами, когда гул спадал, можно было расслышать отдельные артиллерийские выстрелы.

– В кого это они палят? – спросил Костина, подошедший к нему старшина. – Вроде бы никого нет.

– В наших палят, старшина. Похоже, добивают кого-то… Добьют их, двинутся на нас.

Неожиданно стало тихо. От опушки леса начали отрываться и двигаться по полю темные точки. С каждой минутой их становилось все больше и больше. Костин приложил к глазам бинокль. Было уже ясно, что это люди, но шли они как-то зигзагами, рассеянно, мелкими кучками и поодиночке.

– Не уж-то немцы? – спросил его старшина.

– Не похоже…. Думаю, что это наши бойцы.

Вскоре на позициях оказалось около двух сотен красноармейцев.

– Офицеры есть? – спросил Костин, первого попавшего ему бойца, схватив его за рукав гимнастерки.

– Бог его знает, может и есть. Сами видите, что творится кругом….

– Почему вы сюда… Где фронт? – перебил бойца Александр.

– А ты где находишься? Ты что, не на фронте? А?

Костин оттолкнул в сторону бойца и, посмотрев на него, вдруг закричал:

– Где ваша винтовка, товарищ боец? Почему бросили оружие? Чем вы будете защищать Родину?

Солдат остановился и с нескрываемой злостью посмотрел на стоящего перед ним офицера.